Процесс подготовления человеческой мысли перевод петра лаврова. Социология и социализм. Понятие социологии П.Л.Лаврова. Ее задачи и методы
Пётр Лаврович Лавров (псевдонимы Миртов , Арнольди , и др.; 2 июня 1823, Мелехово, Псковская губерния - 25 января 1901, Париж, Франция) - русский социолог, философ, публицист и революционер, историк. Один из идеологов народничества.
Биография
По происхождению дворянин. Отец, Лавр Степанович, - участник Отечественной войны 1812 года, личный друг А. А. Аракчеева, полковник артиллерии в отставке. Мать, Елизавета Карловна (урождённая Гандвиг) - из обрусевшего шведского рода. Получил хорошее домашнее образование, с детства владел французским и немецким языками (в кругу его чтения - книги из французской библиотеки отца). В 1837 поступил в артиллерийское училище в Петербурге (1837-1842 гг), где считался лучшим учеником М. Остроградского, академика военных наук. После окончания училища в 1842 был оставлен при нём репетитором. Самостоятельно изучал литературу по общественным наукам, в частности, познакомился с произведениями социалистов-утопистов, писал стихи и проявил исключительные способности к математике и тягу к знаниям в целом, без которых
человек ничто… он наг и слаб в руках природы, он ничтожен и вреден в обществеИз дневника
В 1844 году, после окончания высших офицерских классов, оставлен при училище репетитором математических наук, что положило начало его военно-преподавательской карьере - в Петербургской Михайловской артиллерийской академии (с 1858 - полковник и профессор математики), в Константиновском военном училище (с 1860 наставник-наблюдатель). Во время Крымской войны находился под Нарвой, хотя, как писал в автобиографии (от третьего лица), «ни в каких военных действиях ему участвовать не случилось». В 1847 г. Лавров женился на слывшей красавицей вдове с двумя детьми, титулярной советнице Антонине Христиановне Ловейко (сестре генерала А. Х. Капгера), что лишило его материальной поддержки со стороны отца. Необходимость содержать большую семью (у Лаврова только своих было четверо детей) и острая нехватка жалованья заставляют его писать специальные статьи для «Артиллерийского журнала» и подрабатывать репетиторством. После смерти отца (1852) и старшего брата Михаила жизнь в материальном плане становится более обеспеченной.
Лавров изучал новейшую европейскую философию, публиковал свои стихи у А. И. Герцена в сборнике «Голоса из России», участвовал в работе над «Энциклопедическим словарем», много печатался по широкому кругу вопросов: философии, социологии, истории общественной мысли, проблемам общественной нравственности, искусства, литературы, народного образования.
В 1860 году вышла в свет его первая книга «Очерки вопросов практической философии». Лавров полагал, что нравственная личность неизбежно вступает в конфликт с несправедливым обществом. Идеальным обществом по отношению к личности может быть строй, основанный на добровольном союзе свободных и нравственных людей.
В 1860-х годах принимал деятельное участие в литературе и общественной работе и в студенческом движении, сблизился с Н. Г. Чернышевским, входил в состав первой «Земли и воли». После покушения Д. В. Каракозова на Александра II был арестован, признан виновным в «распространении вредных идей», «сочувствии и близости к людям, известным правительству своим вредным направлением» (Чернышевскому, Михайлову и профессору П. В. Павлову), и в январе 1867 года приговорен к ссылке в Вологодскую губернию (Тотьма, Вологда, Кадников), где жил с 1867 по 1870 года (см.. В Тотьме он познакомился с А. П. Чаплицкой, полячкой по национальности, арестованной за участие в Польском восстании 1863-1864 годов, ставшей его гражданской женой (ум. в 1872).
В ссылке Лавровым было написано самое известное его произведение - «Исторические письма». В «Исторических письмах» содержался призыв к «критически мыслящим» и «энергически стремящимся к правде личностям», прежде всего молодым, проснуться, понять задачи исторического момента, потребности народа, помочь ему осознать свою силу и вместе с ним приступить к творению истории, к борьбе против старого мира, погрязшего во лжи и несправедливости. «Исторические письма», будучи социально-политическим произведением, вышли, когда революционная интеллигенция, особенно молодежь, искала новые возможности приложения своих сил для участия в освобождении народа: надежды Н. Г. Чернышевского на народное восстание после отмены крепостного права не оправдались; «теория реализма» Д. И. Писарева с её культом естествознания не обещала скорых результатов; заговорщическая деятельность «Народной расправы» С. Г. Нечаева была использована правительством для дискредитации «нигилистов». Поэтому в обстановке конца 1860-х - начала 1870-х гг. это произведение Лаврова стало «ударом грома», одним из идейных побудителей для практической деятельности революционных интеллигентов.
ЛАВРОВ, ПЕТР ЛАВРОВИЧ (1823– 1900) – русский философ, социолог, публицист, теоретик революционного народничества. Псевдонимы – Арнольди, Доленги, Кедров, Миртов, Стоик, Столетов, всего около 60.
Родился 2 июня 1823 в с.Мелихово Великолуцкого у. Псковской губ в семье потомственных дворян. Получив домашнее образование, поступил в Петербургское артиллерийское училище, где считался лучшим учеником М.Остроградского, академика военных наук. После окончания училища в 1842 был оставлен при нем репетитором, затем преподавателем математики. В 1844–1846 преподавал математические предметы в военных учреждениях Петербурга.
Революции 1848–1849 в европейских странах стали стимулом для духовного созревания Лаврова. Под их влиянием он написал ряд антиправительственных стихотворений (Пророчество , К русскому народу ), которые выслал в Лондон А.И.Герцену , немедленно их опубликовавшему. Энциклопедически образованный, с 1852 он начал публиковать статьи по вопросам военной техники, физико-математических наук, естествознания, педагогики, философии. Жил литературным трудом и преподаванием истории и иностранных языков как домашний учитель, лишившись наследства из-за ссоры с отцом (тот был недоволен его женитьбой на вдове с двумя детьми).
С 1857 сотрудничал в петербургских изданиях «Отечественные записки», «Библиотеке для чтения», «Русское слово». Его статьи по остро-полемичным вопросам современности – печатались в «Колоколе» Герцена, в них Лавров писал о необходимости уничтожения крепостного права и улучшении положения крестьян.
В 1858 был произведен в полковники, получил ученую степень профессора, стал помощником редактора «Артиллерийского журнала». В рамках разработки собственной «практической философии», основу которой составлял, по его словам, «антропологизм» как универсальное философское осмысление мира, основанное на критике религиозного идеализма и ориентированное на человека как части вселенной, вышли в свет его статьи: Гегелизм (1858), Очерки вопросов практической философии: личность (1860), Три беседы о современном значении философии (1861).
В 1861 принял участие в редактировании Энциклопедического словаря, составленного русскими учеными и литераторами ; вскоре стал его главным редактором. К этому времени относится и сближение Лаврова с Н.Г.Чернышевским, Н.К.Михайловским и другими революционными демократами, в том числе – создателями первой организации «Земля и воля».
Разойдясь с идеологами «Современника» по философским вопросам, Лавров принимал участие в организованных и проводимых ими акциях: выступал на студенческой сходке 1861, подписывал публичные протесты против ареста народника М.Л.Михайлова, против проекта университетского устава, лишавшего университеты права на автономию. В тот же год стал одним из организаторов и старшин литературного «Шахматного клуба», ставшего центром собраний либеральной интеллигенции.
В 1862 сблизился с Чернышевским, Н.В.Шелгуновым, но их попытки призывать крестьян к революции («К топору!») не одобрял, считая возможным мирное осуществление «гармонии интересов личности из господствующего класса и интересов большинства подчиненного класса», ставил вопрос об осуществлении на практике «законов нравственности».
В 1864–1866 – был негласным редактором «Заграничного вестника». В апреле 1866 после покушения Д.В.Каракозова на Александра II был арестован, в 1867 сослан в Тотьму, а потом в г.Кадников Вологодской губ.
В 1868–1869 в журнале «Неделя» опубликовал одно из самых известных своих произведений – Исторические письма , в котором сформулировал «субъективный метод в социологии», ставший, по отзывам современников, «евангелием социально-революционной молодежи». Прославлял «человеческую мысль как единственную активную силу, превращающую культуру в цивилизацию».
В феврале 1870 друзья (среди которых был Г.А.Лопатин) помогли ему бежать из ссылки. Эмигрировал с семьей в Париж, там был принят в члены Антропологического общества. Осенью вступил в Международное Товарищество рабочих (I Интернационал), в 1871 стал участником Парижской коммуны.
В 1871 по поручению коммунаров выехал в Лондон, где сблизился с К.Марксом и Ф.Энгельсом. Признавая пролетариат важной социальной силой, Лавров оставался при мнении, что в развитии России главную роль играет крестьянство. В 1873–1875 он выпускал непериодическое издание «Вперёд», в 1875–1877 – газету с тем же названием (издавались в Цюрихе и Лондоне). Статьи Лаврова о «реальном миросозерцании против миросозерцания богословского», о «борьбе труда против праздного пользования благами жизни», о «равноправности против монополии» свидетельствовали о том, что он стал сложившимся социальным эгалитаристом, сторонником социального равенства.
Считал главной своей задачей пропаганду идей революции среди крестьян, поэтому близкое ему направление в народничестве именуют, вслед за В.И.Лениным, «пропагандистским». Он разделял народнические воззрения на крестьянскую общину как основу будущего общественного строя, настаивал на приоритете социальных проблем перед политическими, развивал идею самобытности и неповторимости исторического пути России. Выступая против анархизма, бунтарства, революционного авантюризма М.А.Бакунина и заговорщицкой тактики П.Н.Ткачева, Лавров полагал, что «революционное насилие возможно до определенного минимума». При этом, по его мнению, «перестройка русского общества должна быть осуществлена не только с целью народного блага, не только для народа, но и посредством народа».
В 1878 установил связь с польским и русским революционным подпольем, был инициатором групповых собраний русской революционной эмиграции, пропагандирующих «практические действия русских социалистов в России». Связанный с 1879 и с «Черным переделом», и с «Народной волей», он принял на себя представительство последней за границей. Полагая, что социальная революция выйдет в России не из города, а из села, призывал интеллигентов готовить пропагандистов из народа, но сам склонялся также к признанию террора как метода борьбы с самодержавием.
В 1882 вместе с В.И.Засулич выступил организатором «Красного Креста Народной воли», видя в ней «единственную в России революционную партию». Был выслан властями из Парижа, но под другой фамилией вновь вернулся в этот город. Живя там, постоянно публиковался в заграничных и русских журналах – «Отечественных записках», «Деле», «Знании», используя разные псевдонимы.
В 1883–1886 был редактором «Вестника „Народной воли"» (вместе с Л.А.Тихомировым).
Поддерживал личные отношения и переписку со множеством русских и зарубежных социалистов из Франции, Польши, Германии, Сербии, Хорватии, Чехии, Болгарии, Англии, скандинавских стран, США. Вместе с Г.В.Плехановым участвовал в организации народнической «Русской социально-революционной библиотеки».
С 1889 – делегат от России на Международном социалистическом конгрессе в Париже, участник создания «Социалистической библиотеки» Цюрихского литературного социалистического фонда. В том же году присутствовал на Парижском конгрессе II Интернационала, где сделал доклад о развитии социалистических идей в России. В нем он одним из первых указал на начало массовой пролетарской борьбы в стране.
В 1892–1896 принимал участие в издании Материалов для истории русского социально-революционного движения . Изучая историю социалистических учений, разрабатывал собственную теорию рабочего социализма, основанную на принципах общей собственности, всеобщего труда и автономной светской общины. Отмечал роль марксизма в научном социализме, но скептически относился к деятельности социал-демократов в России и к плехановской группе «Освобождение труда».
Определив свое мировоззрение как «антропологизм», Лавров считал себя наследником мировой социально-теоретической мысли, начиная с Протагора и древних скептиков и кончая О.Контом, Л.Фейербахом, Г.Спенсером, неокантианцами. Позднее на него оказали влияние некоторые идеи Маркса.
В его сочинениях философского характера (Механическая теория мира , 1859; Практическая философия Гегеля , 1859; Очерки вопросов практической философии , 1861) царит дух «позитивной философии»: обосновывается решающее значение научного знания, решительно критикуются различные формы метафизики. Критиковал Лавров и «вульгарный материализм» немецких естествоиспытателей (К.Бюхнера, Л.Фохта и др.), видя в нем, однако, не столько вульгаризацию материалистической философии, сколько одну из ее наиболее последовательных исторических форм. Материализм, с его учением о единой, независимой от сознания субстанции, был для него лишь одним из вариантов метафизической веры. Предметом философии, по убеждению Лаврова, является «цельный человек», и поэтому она может быть только «философским антропологизмом». Только через человека, осмысление его исторического и индивидуального опыта можно прийти к подлинно научному, философскому пониманию внешней действительности.
Видя своим предметом цельного человека, философия и сама должна обладать единством, которое может иметь исключительное значение не только в сфере знания, но также в области жизни и творчества. «Философия в знании есть построение всех сведений в стройную систему, понимание всего сущего как единого, единство в понимании. Философия в творчестве есть внесение понимания мира и жизни в творческую деятельность, воплощение понятого единства всего сущего в образ, в стройную форму, единство мысли и действия». В учении Лаврова о цельном человеке и цельной философии присутствует этическая направленность, характерная в целом для русской мысли. Основывая, во избежание «метафизических иллюзий», гносеологию на принципе скептицизма («процесс сознания сам по себе не дает возможности решить, есть ли он сам результат реального бытия, или реальное бытие есть его продукт»), Лавров делал принципиальное исключение только для одной области – этики. «Отсутствие скептического принципа в построении практической философии, – утверждал он, – придает ей особую прочность и независимость от метафизических теорий».
Человек, действующий в истории, сознает себя свободной личностью, и именно это «сознание свободы» становится, согласно Лаврову, источником нравственных отношений в обществе. «Я исхожу из факта сознания свободы, факта сознания идеалов, и на основании этих фактов я строю связную систему нравственных процессов». Хотя «сознание свободы» не доказывает реальности свободы воли, оно (это сознание) и формирующиеся на его основе моральные идеалы совершенно необходимы для исторического прогресса. Стремясь к осуществлению идеалов, человек создает себя как личность. В конечном счете все зависит от него самого, поскольку никаких врожденных нравственных качеств не существует. «Прирождено человеку лишь стремление к наслаждению, и в числе наслаждений развитой человек вырабатывает в себе наслаждение нравственной жизнью...»
В социологической концепции Лаврова подлинными историческими деятелями оказываются «развитые, критически мыслящие личности» – прогрессивные и революционно настроенные представители образованного слоя общества. Эти личности определяют критерии прогресса, цели и идеалы общественного развития. Такой подход приводит к признанию решающей роли субъективного начала в истории. Для Лаврова в социологии действует именно субъективный метод: общественные изменения своеобразны, неповторимы, они результат усилий личности, и объективные научные методы здесь неприложимы. Мечтая о социалистических преобразованиях в России, Лавров, как и другие вожди народничества, возлагал надежды на крестьянскую общину, на «проникновение принципов коллективного труда и коллективной собственности в рабочие массы», верил в постепенное приобщение народа к активной общественной и политической жизни, в «народную инициативу».
Лавров не был эпигоном европейского позитивизма и материализма. Его философские и социологические взгляды были достаточно самостоятельны и оригинальны. В центре его миропонимания всегда стояла некая «критически мыслящая личность», способная овладевать новыми взглядами и обладающая жестким нравственным стрежнем. Передовую интеллигенцию – «небольшую группу личностей» – он считал двигателем общественного прогресса, но довольно расплывчато представлял ее стремящейся «к воплощению в общественных формах истины и справедливости». Полагая, что только единение интеллигенции с народом может создать «нравственный социализм», он писал: «мы не хотим насильственной власти на смену старой... Будущий строй русского общества... должен воплотить в дело потребности большинства, им самим сознанные и понятые». Социализм, по его мнению, был «неизбежный результат современного процесса экономической жизни», и более, чем иные концепции общественного блага, соответствовал нравственному идеалу человечества. Но осуществить переход к нему должна была помочь «сельская община и артельные союзы». Парижскую Коммуну он называл образцом социалистического государства.
Противоречивые взгляды Лаврова стали своеобразным промежуточным звеном от материализма Чернышевского к субъективизму Михайловского. «Лавризм» был раскритикован Плехановым и Лениным. Но ряды последователей Лаврова в России оставались весьма сплоченными; на его позиции нередко переходили и социал-демократы, отошедшие от практической деятельности и занявшиеся так называемым «культурничеством» (пропагандой).
В последние годы он жизни написал ряд обобщающих трудов: Опыт истории мысли Нового времени (начатый в 1898 и оставшийся незаконченным); Народники-пропагандисты 1873–1878 (был опубликован уже после его смерти в 1907). Остались незавершенными Задачи понимания истории и История мысли с размышлениями о революции и нравственности .
Лавров умер в Париже 25 января (6 февраля) 1900, его похороны на кладбище Монпарнас сопровождала восьмитысячная процессия. У могилы выступали социалисты многих стран.
Собрание сочинений Лаврова вышло в 14-ти выпусках в 1917–1920.
В 1923 его именем была названа улица в Петербурге.
Ирина Пушкарева , Лев Пушкарев .
Пётр Ла́врович Лавро́в (псевдонимы Миртов , Арнольди ,и др.; 2 июня , Мелехово, Псковская губерния - 25 января [6 февраля ] , Париж , Франция) - русский социолог , философ , публицист и революционер . Один из идеологов народничества .
Энциклопедичный YouTube
1 / 2
Лавров цитирует Порошенко
Васёк Трубачёв и его товарищи 1955 Полная версия
Субтитры
Биография
Последние годы жизни Лавров, не порывая связей с революционным движением (редактировал «Материалы для истории русского социально-революционного движения»), посвятил написанию теоретических трудов по истории человеческой мысли: «Задачи понимания истории» и «Важнейшие моменты в истории мысли». В его наследии, не до конца выявленном (известны 825 произведений, 711 писем; раскрыто около 60 псевдонимов), - статьи в русской легальной печати, политические стихотворения, в том числе широко известная «Новая песня » (текст опубликован в газете «Вперёд!», 1875, № 12 от 1 июля), получившая позднее название «Рабочая Марсельеза» («Отречёмся от старого мира…»), которую А. А. Блок называл среди «прескверных стихов, корнями вросших в русское сердце… не вырвешь иначе, как с кровью…» .
Лавров умер в Париже; похоронен на кладбище Монпарнас . Его последние слова: «Зовёт… живите хорошо. Кончается… кончилась моя жизнь».
Философские взгляды Лаврова
По философским своим воззрениям Лавров был эклектиком , пытавшимся сочетать в одно учение системы Гегеля , Фейербаха , Ф. Ланге , Конта , Спенсера , Прудона , Чернышевского , Бакунина , Маркса . Основной чертой его мозаичного мировоззрения был позитивистический агностицизм . С точки зрения официальной советской философии народники в лице Лаврова сделали шаг назад от Чернышевского - от материализма в сторону позитивизма .
Как историк и социолог Лавров был идеалистом и субъективистом . Процесс исторического развития он оценивал с точки зрения субъективно выбранного нравственного идеала. Историю в конечном счете делает по своей воле образованное и нравственное меньшинство («критически мыслящие личности»). Поэтому первая задача революционных деятелей - выработка нравственного идеала, к осуществлению которого им и надлежит стремиться в своей практической деятельности. Своему идеалу Лавров дал следующую формулировку: «Развитие личности в физическом, умственном и нравственном отношении, воплощение в общественных формах истины и справедливости» [ ] .
Морализующий и академический характер социально-политической программы Лаврова сделал его вождем правого крыла русских революционеров 1870-х годов, обусловив создание ряда групп его последователей, например, «Башенцев» . Последовавший революционный подъём привёл к быстрой потере Лавровым его популярности и переходу гегемонии в революционном движении к бакунизму . Призывая к единству всех социалистических направлений, Лавров стремился к включению в свою систему и элементов марксизма . Несмотря на это, социализм Лаврова носил типично народнический характер (учение об особых путях развития России , о крестьянстве как носителе социалистического идеала и т. д.). Однако связь лавристов с международным рабочим движением, их большое внимание к работе среди городских рабочих привели к тому, что лавризм сыграл некоторую роль в деле подготовки кадров для первых социал-демократических кружков в России.
Отношение к искусству
В вопросах искусства Лавров первоначально (в 1850-1860-х годах) стоял на позиции чистого искусства. В 1870-1880-x годах Лавров стал ценить искусство с точки зрения соответствия его содержания идеалам революционной интеллигенции (статья «Два старика», 1872, - о В. Гюго и Ж. Мишле - и др.), не переставая говорить о «стройности формы». Реакционное искусство признаётся им не только вредным, но и не имеющим эстетической ценности. Лавров один из первых занялся изучением революционной и рабочей поэзии (статьи «Лирики тридцатых и сороковых годов» - о Гервеге , Эб. Эллиоте (англ. ) и др., 1877).
В 1890-х годы Лавров становится на точку зрения отрицания искусства как самостоятельной надстройки: единственная задача, которая по его мнению останется за искусством, - это «украшение жизненных и научных потребностей». Эта динамика воззрений Лаврова на литературу дала себя знать в статьях, посвящённых явлениям западноевропейской литературы (помимо упомянутых статей - «„Лаокоон“ Лессинга», 1860, «Мишле и его „Колдунья“», 1863, «Г. Карлейль», 1881, «Лонгфелло» и «Шекспир в наше время», 1882), представляющих интерес и в том отношении, что в них раскрывается литературно-критический метод Лаврова. Порицая писателя за «отсутствие страстного и живого участия в интересах и вопросах современности» (статья «Лонгфелло»), Лавров преимущественно базировался на творчестве таких авторов с социальным уклоном, как В. Гюго , Г. Гервег , У. Уитмен и др., давая им не лишённые социальной и политической остроты характеристики.
Лавров был дворянином, ушедшим от своего класса и перешедшим на сторону крестьянства . Дворянское прошлое внесло в народническую идеологию Лаврова своеобразные ноты - теорию уплаты долга народу за привилегированное положение своё и своих предков.
П. Лавров был выходцем из псковского дворянства среднего достатка. Закончил Петербургское артиллерийское училище в 1842 г. Далее, с 1844 по 1862 гг. преподавал в военных учебных заведениях математику и физику. Становится профессором Артиллерийской академии. Одновременно усиленно печатается по проблемам философии и истории науки (прежде всего математики), упорно изучает гуманитарные науки. Когда в конце бО-х годов Лавров приступил к социологии, он уже имел репутацию оригинального мыслителя, особой известностью пользовались его "Очерки вопросов практической философии" (I860 г.), посвященные А. Герцену и П. Прудону.
Первые четыре науки контовской классификации: математика, механика, физика и химия были ему хорошо известны в силу профессионального образования, но его сочинения обнаруживают большую начитанность в сфере биологии, антропологии, этнографии, истории и этики. В середине бО-х годов он редактор "Энциклопедического словаря" (выпуск которого прервала цензура). Этот пост требовал больших и разнообразных знаний. Всеми своими предыдущими занятиями Лавров был хорошо подготовлен к принятию и защите мысли о социологии как положительной науке, открывающей законы общественной жизни и венчающей иерархическую классификацию абстрактных наук О. Конта. Кстати, Лавров стал одним из настойчивых пропагандистов контовского позитивизма, в наследии которого он высоко ценил "Курс позитивной философии", дополняя его субъективным методом, извлеченным им из последнего труда Конта - "Системы положительной политики" .
Интенсивную научную и преподавательскую работу Лавров сочетал с участием в подпольной революционной организации "Земля и воля", по делу которой он был в 1867 г. арестован и сослан в Вологодскую губернию. Именно в эти годы у него окончательно созрел замысел вплотную заняться социологией. Первые разработки Лавров сделал в серии журнальных публикаций - "Исторические письма", отдельное издание которых вышло в 1870 г. В том же году он при содействии друзей бежит из ссылки и перебирается в Париж, где по преимуществу и прожил большую часть жизни. Он примкнул к русской народнической эмиграции, сделался вождем ее, редактировал издания "Вперед", "Вестник народной воли".
Одновременно в русские легальные издания он посылал многочисленные работы, печатаясь под псевдонимами - Миртов, Стоик, Арнольди, Доленга, Кедров и др., а иногда вообще анонимно. Между тем издатели сильно рисковали: печатание работ Лаврова было официально запрещено, а ранее опубликованные вещи изымались из общественных библиотек. Лавров наблюдал в 60-80-е годы за тем, что делалось в области социологии за границей, анализируя сочинения Г. Бокля, Д. Милля, К. Маркса, Г. Спенсера. Последнего он представил русской публике в 1867 г., когда это имя еще не знали достаточно широко и в самой Англии . Деятельности парижского Социологического общества Лавров посвятил обстоятельную статью "Социологи-позитивисты", в которой оценил сильные и слабые стороны в первых заседаниях и докладах Общества и отметил выдающуюся роль своего соотечественника и друга Г. Вырубова, без которого "не существовало бы ни позитивистского журнала, ни какого бы то ни было влиятельного позитивистского центра" и самого социологического общества (18. С. 132]. Откликнулся он и на социологические публикации других своих соотечественников - Н. Михайловского, С. Южакова, А. Стронина, Е. Де Роберти .
В русской социологии Лавров оставил заметный след прежде всего созданием основ знаменитой субъективной школы (Н. Михайловский, Н. Кареев, С. Южаков и многие другие). Но работ о нем долгое время не было, даже имя его в периодической печати не упоминали, о трудах говорили иносказательно, намеками. "Лаврова больше цитируют, чем читают", - грустно подвел итог этому положению его друг позитивист М. Ковалевский, благодаря усилиям которого посмертный труд Лаврова был в итоге издан на родине.
Как социолог, Лавров сформировался в течение конца бО-х и в начале 70-х годов, за это время им были высказаны в разной редакции и контекстах все центральные положения его системы социологии. Она опиралась на трех "китов": философию (в разное время он испытал влияние всевозможных мыслителей - П. Прудона, Л. Фейербаха, Г. Гегеля, К. Маркса и даже неокантианца Ф. Ланге, одного из авторов знаменитого лозунга "Назад к Канту"), историю (которая, по его мнению, при научной постановке исследований обеспечивает обществоведение надежными фактами) и этику (которая формулирует идеал "справедливого общежития"). Свой социологический позитивизм в пику натурализму он строил на путях психологического редукционизма. Только психология, особенно социальная, полагал Лавров, "может составить исходную точку зрения" социологии. Вот почему в его теории обнаруживаются сильные элементы телеологии, которые он сочетает с детерминизмом и популярным в те годы эволюционизмом .
Лавров пытался найти истоки общественности в животном мире (то, что позднее стали называть "предсоциологией"), понять специфику именно человеческого общества, проследить разные состояния социо-культурной эволюции, начиная с эмбриональных, первобытных форм (а также их остатки в настоящем в виде народных суеверий, традиций, верований) и кончая цивилизованными формами, обнимавших великие цивилизации древнего мира, культуру античности, средневековья и нового времени. В этом отношении он был одним из пионеров так называемых генетической и исторической социологий, замысел которой вызван к жизни серию набросков: "Что такое жизнь?", "Где начало общества", "До человека", "Научные основы истории цивилизации", "Цивилизация и дикие племена", "Подготовление новой европейской мысли", - которые позже были объединены в общий том .
Соображения Лаврова, посвященные истории мысли, как специфической черте человеческого общества, рисуют читателю широкую панораму мировой эволюции. Его, как и Конта, волновал процесс "подготовления" мысли - космические, геологические, физико-химические, биологические и, наконец, психологические линии эволюции, вплоть до "сопутствующих" мысли социальных процессов, ибо мысль и культурное неотделимы от социального, как личность неотделима от общества.
Работа над этими трудами продемонстрировала его редкостную эрудицию в разных сферах знания. Вероятно, современному эмпирически ориентированному социологу все это построение покажется чересчур неэкономным и явно метафизическим. Но, как верно отмечал Кареев, это была "философия истории с социологической точки зрения, скорее даже культурология", чем привычная общая социология той поры. И действительно, цивилизация и культура - главные герои его многих сочинений, он занимался их определением, происхождением, типологией и кризисами. В целом он понимал под цивилизацией совокупность форм и результатов человеческой мысли.
В свете этого вся человеческая история есть "единая преемственная история человеческой мысли". Что же касается культуры, то она трактовалась Лавровым несколько противоречиво. Цивилизация включает, полагал он, два главных элемента: культуру (сумма преданий, обычаев, традиций, привычек) и мысль (критическое мышление). Но будучи частью цивилизации она иногда выступала против нового и прогрессивного, она обладает склонностью к застою, штампованному воспроизводству предыдущих ценностей, т.е. "застыванию" динамики и саморазвития общества, что является целью цивилизации.
Далее Лавров утверждал, что культура в жизнедеятельности общества и человека выражает бессознательное, инстинктивное, являясь "зоологическим элементом" цивилизации. Правда, иногда он считал возможным говорить и об "инстинктивной культуре животных", что явно удивит современного культуролога. Начальные, первобытно-родовые и последующие цивилизованные формы социокультурного, вплоть до современных, Лавров призывал изучать, сочетая их объективное рассмотрение с оценкой со стороны идеала, что и составляло суть столь нашумевшего позднее в России субъективного метода. В методологическом отношении это была ранняя заявка, сходная с поздними и широко известными попытками в лице "возрождения естественного права" в философии права и риккертовско-веберской программы "отнесения к ценности", как отличительной черты наук о культуре, сравнительно с науками о природе.
Впрочем, сам Лавров считал, что социологическая истина охватывает необходимое (детерминизм), возможное (основа для типологии) и желательное (должное). Это позволяло ему создавать крайне своеобразную типологию патологических, регрессивных и здоровых, прогрессивных аспектов человеческой цивилизации, всевозможных социальных групп в лице "исторических и неисторических народов", "деятелей" и "участников", также лиц только "присутствующих" в ней.
"Деятели" (их всегда меньшинство) - это лица, чьи взгляды более или менее соответствуют общественным задачам своего времени; "участники" это простые ученики, имитаторы "деятелей"; "присутствующие" (их огромное большинство) - лица только потребляющие блага цивилизации, но не участвующие в их обновлении и движении. Среди последних он выделял разновидности лиц - "пасынков истории", целиком поглощенных борьбой за существование, удовлетворение элементарных потребностей и "дикарей культуры", главные потребности которых - гастрономические радости, азартные игры, утонченный разврат, вечная погоня за наслаждениями.
Среди "деятелей цивилизации" Лавров также выделял подвид - "работников критической мысли" или интеллигенцию, социальных критиков рутины, создателей новых социально значимых идей, социальной кооперации и солидарности. Главная действующая сила человеческой истории - мысль, точнее ее особая разновидность - "критическая мысль", разрушающая культурную рутину - старые, закостеневшие обычаи, предания, привычки и учреждения, в которых они воплощены. Каждая "критическая" мысль со временем сама превращается в рутину, которая разрушается новой мыслью. Таков "вечный двигатель" истории Это верная оценка, и можно только гордиться тем, что уже пионеры русской социологической науки заслуженно оценивались) именно так.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СУБЪЕКТИВНАЯ ШКОЛА
Наиболее влиятельной в русской социологической традиции была субъективная школа. Это положение определялось рядом моментов:
1. Школа просуществовала продолжительное время, с конца 60-х гг. XIX в. до конца 20-х г. XX в. За это время неокантианство, органицизм и другие школы ушли с исторической арены. В количественном отношении субъективная школа была представлена большим рядом персоналий и множеством публикаций. Наряду с "отцами-основателями" (П. Лавров, Н. Михайловский, С. Южаков, Н. Кареев) в ней обнаруживаются несколько поколений последователей (Н. Рейнгардт, В. Чернов, Н. Русаков, Е. Колосов, М. Менский, М. Энгельгардт, П. Мокиевский, А. Красносельский и многие другие).
2. Школу часто называли у нас и за границей - "русской" и это не было случайным. А. Вусинич отмечает в этой связи: "хотя внимание представителей школы было сфокусировано на таких универсальных социологических проблемах как взаимодействие личности и общества, природе кооперации и солидарности как механизмов социальной интеграции и отношениях "социальной эволюции" и "социальной революции", они были подлинно русскими социологами, их глаза и уши были нацелены на русские социальные реальности" .
3. Школа появилась в жизни как продолжательница западных позитивистских идей, считая науку инструментом социальных изменений и умственного прогресса. Но к западным идеям она относилась не догматично, а критично. Сочинения О. Конта, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, К. Маркса и многих других ведущих социологов постоянно подвергались критическому анализу. Кареев как-то заметил, что собранные в один том эти отклики составили бы блестящее исследование по истории социологии. А. Вусинич подхватывает эту же мысль: "один из основных вкладов субъективных социологов состоял в том, что они первыми на русском языке осуществили систематический и критический обзор современной им западной социологии" }