Кто такой мартов кратко. Литературно-исторические заметки юного техника. Смотреть что такое "Л. Мартов" в других словарях

Среди тех, кто начинал вместе с Владимиром Ильичем Лениным борьбу за создание социал-демократической партии, а затем стал его оппонентом, немало ярких политических деятелей, представителей партий, предлагавших в свое время альтернативные большевистским варианты развития страны.

Среди них, одной из самых ярких фигур, был Юлий Осипович Мартов (наст. фам. Цедербаум) (1873 - 1923). В. И. Ленина и Ю. О. Мартова называли друзьями-врагами. Когда Мартов умер в 1923 г. в Берлине, куда он смог выехать на лечение по настоянию Ленина вопреки мнению ЦК, больному Ленину об этом не сказали, поскольку боялись, что ему от этой вести станет хуже. Политические взгляды Мартова и Ленина поначалу сходились: оба были марксистами. Их сблизило общее понимание задач революционной борьбы, и осенью 1895 г. на совместном совещании Центральной группы петербургских марксистов, руководимой Лениным, и кружка Мартова была достигнута договоренность о создании единой общегородской организации, поставившей своей целью развертывание массовой политической агитации среди рабочих, известной под названием: "Союз борьбы за освобождение рабочего класса". Затем, период подготовки и начала издания газеты "Искра" и журнала "Заря" стал временем наибольшей близости Ленина и Мартова. Они вместе дружно и самозабвенно работали в редакции, вели переписку с корреспондентами, организовывали конспиративные связи, подолгу беседовали. Мартов был одним из немногих людей, с которыми Ленин был дружески на "ты". Однако именно в этот период выявились первые серьезные разногласия между ними по ряду теоретических и практических вопросов революционного движения. Вся дальнейшая история их отношений явилась отражением той борьбы, которая велась на протяжении многих лет между большевиками и меньшевиками.

Мартов Ю. О. Записки социал-демократа. М., 1924.

Мартов Ю. О. Избранное. М., 2000.

"Политическое положение очень скверно": Письма Ю. О. Мартова к Г. В. Плеханову. 1906 г. // Исторический архив. 1998. № 2. с. 62 - 71.

Иоффе Г. З. Ленин и Мартов: друзья-враги // Беседа с Г. З.

Иоффе / Вел И. Солганик // Аргументы и факты. 1990. № 17.

Никитин В. Ленин и Мартов: несостоявшийся диалог о новой экономической политике // Диалог. 1991. № 10. С. 64 - 67.

В 1850-1860 гг. и в Петербурге в 1870-1880-е гг., был основоположником первых в России еврейских газет и журналов. Отец - Иосиф Александрович (1839-1907) - служил в Русском обществе пароходства и торговли , работал корреспондентом «Петербургских ведомостей» и «Нового времени ». Мать рано осталась сиротой и воспитывалась в католическом монастыре в Константинополе, вышла замуж сразу после выхода из него, родила одиннадцать детей, троих похоронила . Двое из трёх братьев и сестра ― Сергей (псевдоним «Ежов»), Владимир (псевдоним «Левицкий») и Лидия ― стали известными политическими деятелями.

C раннего детства хромал. Гувернантка уронила его с небольшой высоты, в результате чего мальчик сломал ногу. О случившемся гувернантка долго никому не рассказывала, из-за чего лечение началось поздно и нога срослась неправильно. Несмотря на длительное лечение, как вспоминала его сестра Лидия «он так и остался на всю жизнь хромым, невольно волоча свою больную ногу, сильно сутулясь при ходьбе… Это обстоятельство сыграло, думаю, немаловажную роль в его жизни и во всем его развитии» .

Турцию семья покинула в 1877 году в связи с русско-турецкой войной .

Учился Юлий Осипович три года в 7-й гимназии Санкт-Петербурга , один год - в Николаевской Царскосельской гимназии. В 1891 году он окончил Первую Санкт-Петербургскую классическую гимназию и поступил на естественное отделение Физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета .

Отец мой, в 60-х годах переживший увлечение тогдашней молодежи, остался навеки почитателем Герцена , к которому когда-то ездил в Лондон «на поклон», - писал Мартов в «Записках социал-демократа». - Герцен, Шиллер, то, рассказы о народовольцах - все вместе заострило к 15-му году моей Жизни мою психологию в сторону мечтаний об освободительной борьбе .

Политическая деятельность

Уже на первом курсе Петербургского университета создал революционный кружок. В г. был арестован за распространение нелегальной литературы. Полтора года он находился в Доме предварительного заключения и в «Крестах ». Его исключили из университета и летом г. выслали под гласный надзор полиции в Вильно (ныне Вильнюс). Здесь он принимал участие в деятельности местной социал-демократической организации, в движении за создание Всеобщего еврейского рабочего союза Литвы, Польши и России (с 1897 г. ― Бунд).

После отбытия наказания в 1895 г. вместе с В. И. Лениным был одним из основателей петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса (название организации придумал Мартов), за что был в г. вновь арестован и сослан в Туруханск . В г. Мартов поддержал написанный 17-ю ссыльными «Протест российских социал-демократов» против «Кредо» «Экономистов » Е. Д. Кусковой. Во время пребывания в камере предварительного заключения им был написан первая собственная работа ― «Современная Россия». В ссылке он пишет ещё две работы: «Рабочее дело в России» и «Красное знамя в России».

Ленинизм и политические взгляды

На II съезде РСДРП , который был организован при большом участии Мартова, между ним и Лениным произошёл раскол. Сторонников Ленина стали называть большевиками , а мартовцев - меньшевиками . После съезда Мартов вошёл в бюро меньшевиков и в редакцию новой «Искры». Участвовал в революции 1905 , член Петербургского совета . На Женевской конференции меньшевиков (апрель - май г.) настаивал на выборности всех партийных органов. Что же касается его отношения к Ленину , то в статье «На очереди» впервые для определения взглядов Ленина он ввёл термин «ленинизм ».

В книге британского историка Саймона Себаг-Монтефиоре «Молодой Сталин » об этом рассказывается так: «Юлий Мартов опубликовал в 1918 году статью, в которой писал, что Сталин не имеет права занимать правительственные посты, так как был исключен из партии в 1907-м. Тогда выяснилось, что Сталин действительно был исключен из партии, но не ЦК, а низовой организацией Тифлиса. Сталин утверждал, что это исключение незаконно, поскольку и в Тифлисе, и в Баку организации РСДРП контролировались меньшевиками» .

Поздние годы жизни

Мартов выступал против заключения мирного договора России с Германией. В мае 1918 г. был делегатом Всероссийского совещания меньшевиков. 14 июня 1918 г. его исключили из состава ВЦИК вместе с рядом других меньшевиков по обвинению в содействии контрреволюции, в поддержке белочехов, участии в антисоветских правительствах, образовавшихся на востоке страны, в организации восстаний против Советской власти. В конце 1918 г. он всё же пришёл к выводу о необходимости принять «Советский строй как факт действительности», по-прежнему требуя его демократизации. Он был одним из авторов платформы РСДРП меньшевиков «Что делать?», требовавшей от Советской власти демократизации политического строя, отказа от национализации значительной части промышленности, изменения аграрной и продовольственной политики.

Исходя из того, что большевистская диктатура опирается на симпатии народных масс, Мартов полагал, что следует отказаться от действий, которые могут привести к расколу внутри рабочего класса и тем самым сыграть на руку контрреволюции. Так родилась его тактика «соглашения-борьбы» с большевистской властью в рамках советской конституции, не сразу и не без сопротивления принятая потом большинством меньшевиков .

C 1919 член ВЦИК, в 1919-1920 - депутат Моссовета. Летом 1919 г. был избран действительным членом Социалистической академии , в 1920 г. редактировал сборник «Оборона революции и социал-демократия».

Юлий Осипович умер в одном из санаториев Шварцвальда 4 апреля г. После смерти он был кремирован и похоронен в присутствии М. Горького в Берлине .

Семья

Активное участие в революционном движении приняли также его братья и сестры:

Кранихфельд, Надежда Осиповна (1875-1923) - деятель меньшевистского движения, мать А. С. Кранихфельда .
Дан, Лидия Осиповна (1878-1963) - деятель меньшевистского движения, член Заграничной делегации РСДРП , жена Ф. И. Дана .
Цедербаум, Сергей Осипович (1879-1939), псевдоним Ежов - деятель меньшевистского движения, погиб во время сталинских репрессий. Его внучка Тамара Юльевна Попова публиковала в 1990-е годы материалы о родственниках Мартова в СССР.
Цедербаум, Владимир Осипович (1883-1938), псевдоним Левицкий - деятель меньшевистского движения, погиб во время сталинских репрессий. Отец историка Е. В. Гутновой и дед архитектора А. Э. Гутнова .
Яхнина, Евгения Осиповна - проживала в Москве. Её дочь, переводчик Юлианна Яхнина скончалась в Москве в 2004 году .

Напишите отзыв о статье "Мартов, Юлий Осипович"

Примечания

Сочинения

Мартов Л. . - Женева: Союз русских социал-демократов, 1898. - 66 с.
Мартов Л. / С предисл. П. Аксельрода. - Женева: Революционная организация «Социал-демократ», 1900. - 64 с.

Мартов Л. [захаров.net/index.php?md=books&to=art&id=4151 Подарок русским крестьянам и рабочим]. - С-Пб., 1906.
Мартов Л. . - СПб. : Новый мир, 1906. - 32 с.
Мартов Л. Механика хозяйственного строя. - Саратов: Возрождение, 1917. - 24 с.
Мартов Л. / С предисл. Ф. Дана. - Берлин: Искра, 1923. - 110 с.
Мартов Ю. О. Письма 1916-1922 / Ред.-сост. Ю. Г. Фельштинский. - Benson: Chalidze Publications, 1990. - 328 с.
Мартов Ю. О. Избранное / Подгот. текста и коммент. Д. Б. Павлов, В. Л. Телицын. - М .: [Б./и.], 2000. - 644 с.
Мартов Ю. О. Записки социал-демократа / Сост. П. Ю. Савельев. - М .: РОССПЭН, 2004. - 544 с.
Мартов Ю. О., Потресов А. Н. Письма 1898-1913. - М .: Собрание, 2007. - 464 с. - ISBN 978-5-9606-0032-3 .

Литература

на русском языке

Из архива семьи Цедербаум / Сост. В. Л. Телицын, Ю. Я. Яхнина, Г. Г. Животовский. - М.: Собрание, 2008. - 463 с.
Казарова Н. А. Ю. О. Мартов. Штрихи к политическому портрету. - Ростов-на-Дону: РГПУ , 1998. - 168 с.
Мартов и его близкие: Сб. / Подгот. к печати Г. Я. Аронсон, Л. О. Дан, Б. Л. Двинов, Б. М. Сапир. - Нью-Йорк, 1959. - 170 с.
Ольховский Е. Р. Ю. О. Мартов и семья Цедербаумов / Е. Р. Ольховский // Петербургская историческая школа: Альманах: Памяти В. А. Ежова. - СПб., 2001. - С.132 - 152.
Савельев П. Ю. Л. Мартов в советской исторической литературе. // Отечественная история . - 1993. - № 1. - С. 94 - 111.
Урилов И. Х. Ю. О. Мартов: историк и политик. - М.: Наука, 1997. - 471 с.

на других языках

Liebich A. Martov’s Last Testament // Revolutionary Russia. - 1999. - Vol.12. - № 2. - P.1 - 18.
Getzler J. Martov: a political biography of a Russian social democrat. - Cambridge, Cambridge University Press ; Melbourne, Melbourne University Press , 1967. - 246 p.

Ссылки

Троцкий Л.
Архивные материалы. Г.Головков

Отрывок, характеризующий Мартов, Юлий Осипович

К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)

МАРТОВ ЮЛИЙ ОСИПОВИЧ

Настоящая фамилия – Цедербаум

(род. в 1873 г. – ум. в 1923 г.)

Лидер российской социал-демократии, один из организаторов партии меньшевиков, теоретик марксизма.

Мартов родился в богатой и образованной еврейской семье, отец его был представителем Русского общества пароходства и торговли в Стамбуле (Турция). Из-за Русско-турецкой войны семья Цедербаум переехала в Одессу. Дед Мартова – Авраам Цедербаум – был учредителем и редактором выходившей на иврите газеты в Петербурге.

В 1891 году Юлий поступил в Петербургский университет, где вошел в революционный студенческий кружок и стал марксистом. В революцию ушел не только он, но и его братья Сергей и Владимир, сестра Лидия, ставшая женой лидера меньшевиков Дана-Гуревича. В 1892 году Мартов – один из основателей в Петербурге марксистской группы «Освобождение труда».

Вскоре Мартов был арестован и выслан в Вильно. Там он стал лидером местной социал-демократической организации, одним из создателей партии еврейского пролетариата «Бунд». В 1895 году вместе с Лениным он основал «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В январе 1896 года Мартов был арестован. После года тюремного заключения был сослан в Сибирь на 3 года.

После окончания ссылки, в 1900 году Мартов уехал за рубеж. В марте 1901 года в Мюнхене вошел в редакцию газеты «Искра» и журнала «Заря». Мартов дружит с Лениным и вместе с ним борется за власть в партии, готовит проект Программы РСДРП. Но в 1903 году на II съезде РСДРП Мартов разошелся с Лениным, став идеологом, публицистом и руководителем меньшевиков. На съезде Мартов внес альтернативное ленинскому определение членства в партии (содействие РСДРП вместо обязательного участия в организации), выступил против предложения Ленина ограничить редколлегию «Искры» Лениным, Мартовым, Плехановым, отказался работать в «Искре», бойкотировал выборы руководства партии. После выхода Ленина из редакции «Искры» вернулся в нее, был введен в ЦК партии. Обвинял большевиков и их лидера в стремлении установить в партии диктатуру.

Мартов считал, что партия должна быть демократичной и легальной. После Манифеста 17 октября 1905 года он вернулся в Россию: работал в исполкоме Петербургского Совета, руководил деятельностью меньшевиков (член ЦК РСДРП), редактировал газеты «Начало» и «Партийные известия». Мартов отверг ленинскую тактику бойкота Государственной думы. Весной 1906 года он был арестован и выслан за границу, жил в Швейцарии. На январском пленуме (1910 г.) ЦК РСДРП Мартов раскритиковал курс большевиков на раскол, выступал за легализацию партии. В 1912 году вошел в Заграничный секретариат OK РСДРП, участвовал в Циммервальдской (1915 г.) и Кинтальской (1916 г.) международных конференциях Интернационала.

В 1914–1917 годах, во время Первой мировой войны, Мартов выступал за справедливый демократический мир, был «интернационалистом», а в мае 1917-го, вернувшись в Россию, выступил против «революционного оборончества» и вхождения социалистов во Временное правительство. В сентябре того же года Мартов заявил о необходимости перехода власти в руки революционно-демократического правительства, но решил «остаться на далеком расстоянии с Лениным и Троцким».

В мае 1917 года на Всероссийской конференции РСДРП меньшевиков Мартов раскритиковал вступление социалистов в коалиционное правительство и сложил с себя ответственность за решения конференции, не участвовал в выборах руководства, став в оппозицию к руководству меньшевиков. Мартов возглавил немногочисленную группу меньшевиков-интернационалистов. На Первом Всероссийском съезде Советов он был избран членом ВЦИКа, на Всероссийском Демократическом совещании высказался против коалиции с буржуазией, но был избран в Предпарламент Республики, где возглавлял фракцию меньшевиков-интернационалистов.

На Втором съезде Советов Мартов отстаивал идею межпартийных переговоров и предложил приостановить работу съезда до создания однородной демократической власти. Он с негодованием воспринял Октябрьский переворот, рассматривая его как катастрофу для России, и покинул Второй съезд Советов. В ноябре 1917-го, во время переговоров в Викжеле, Мартов вновь потребовал от Ленина создания «однородного социалистического правительства». Мартов предлагал «ни в коем случае не участвовать в разгроме пролетариата, хотя бы он и шел по ложному пути».

В феврале-марте 1918 года он борется против заключения Брестского мира, на Червертом Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов убеждает не ратифицировать договор и требует создать новое демократическое правительство. В апреле 1918-го Мартова судят за клевету на Сталина (Мартов обвинял его в причастности к экспроприациям). На суде Мартову было выражено «общественное порицание».

В июне 1918 года ленинцы обвинили меньшевиков в союзе с белогвардейцами, а ВЦИК исключил меньшевиков из своего состава и из состава местных Советов. В то же время Мартов выступил в поддержку советской власти в ее борьбе с контрреволюцией, за снятие лозунга «Вся власть Учредительному собранию», против интервенции и участия меньшевиков в вооруженной борьбе с большевиками.

На съезде меньшевиков в 1918 году Мартов отверг предложение «признать за народом право восстания против большевиков», призвал к единству рабочего движения. Он снова лидер партии меньшевиков, избран членом ЦК и в редакцию «Рабочей газеты» и газеты «Всегда вперед». В 1919–1920 годах Мартов находился на полулегальном положении, неоднократно подвергался арестам. На ходатайство Луначарского освободить Мартова из-за тяжелой болезни Ленин ответил отказом.

В 1920 году Мартов выдвинул идею объединения всех «марксистских социалистических партий», включая РКП(б), на основе народовластия, свободы идейной борьбы и пропаганды. В октябре 1920 года Мартов легально выехал за границу по поручению ЦК меньшевиков в качестве представителя партии в Интернационале. В феврале 1921 года он учредил в Берлине журнал «Социалистический вестник» (центральный орган меньшевиков), возглавил Заграничную делегацию РСДРП – партийный центр меньшевиков, стал одним из создателей Венского Интернационала. В Советской же России большинство лидеров меньшевиков было арестовано. Из-за обострения туберкулезного процесса в ноябре 1922-го Мартов был прикован к постели. Он умер 4 апреля 1923 года в Шемберге (Германия), до самой смерти оставаясь гражданином страны Советов.

Из книги Ленин. Человек - мыслитель - революционер автора Воспоминания и суждения современников

Ю. О. МАРТОВ ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ НА ЗАСЕДАНИИ ВЦИК 29 АПРЕЛЯ 1918 г Я перехожу теперь к тому, что сегодня нам заявлял гражданин Ленин (В своем выступлении Ю. О. Мартов полемизирует с положениями статьи В И. Ленина «Очередные задачи Советской власти» и доклада «Об очередных задачах

Из книги Пирогов автора Порудоминский Владимир Ильич

Ефрем Осипович Мухин.

Из книги Странствие бездомных автора Баранская Наталья Владимировна

Мартов Работа Любови Николаевны и Мартова оказалась более охватной и интенсивной, чем предполагали, когда обговаривали вместе с Ульяновым планы, потому что полтавская группа на первых порах стала как бы искровским центром для России. Именно к ним, в Полтаву, и адресовал

Из книги Книга 3. Между двух революций автора Белый Андрей

Михаил Осипович Гершензон Встречи с М. О. Гершензоном начались с ноября 1907 года;232 его как литературоведа я очень чтил; но его я боялся; он мне представлялся высоким и тучным, в очках, провалившимся в кресло, обитое прочною кожей, - посередине огромного кабинета; он

Из книги Воспоминания автора Лихачев Дмитрий Сергеевич

Гавриил Осипович Гордон В 1930 г. в тринадцатой карантинной роте поселили Гаврилу Осиповича Гордона - профессора-историка, члена ГУСа в прошлом, удивительно образованного, «бывшего толстяка» (особый тип людей, которые на воле были полными, а в лагере похудели).Его

Из книги Шаляпин автора Янковский Моисей Осипович

Моисей Осипович Янковский Шаляпин Жене моей Екатерине Дмитриевне Ладыженской И опять тот голос знакомый, Будто эхо горного грома, - Наша слава и торжество! Он сердца наполняет дрожью И несется по бездорожью

Из книги 100 знаменитых евреев автора Рудычева Ирина Анатольевна

ДУНАЕВСКИЙ ИСААК ОСИПОВИЧ (род. в 1900 г. – ум. в 1955 г.) Советский композитор, народный артист России (1950 г.), лауреат Государственной премии СССР (1941 и 1951 гг.), кавалер двух орденов. Автор песен (в том числе к кинофильмам): «Песня о Родине» (1936 г.), «Марш энтузиастов» (1940 г.),

Из книги Самые знаменитые путешественники России автора Лубченкова Татьяна Юрьевна

УТЕСОВ ЛЕОНИД ОСИПОВИЧ Настоящее имя – Лазарь Иосифович Вайсбейн(род. в 1895 г. – ум. в 1982 г.) Легенда советской эстрады, певец, актер театра и кино, дирижер. Организовал и возглавил первый театрализованный джаз («Теа-джаз», 1929 г.), ставший впоследствии Государственным

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 1. А-И автора Фокин Павел Евгеньевич

СТЕПАН ОСИПОВИЧ МАКАРОВ Путешествия адмирала С.О. Макарова являлись как бы продолжением экспедиций 18-го или начала 19-го столетия (Кука, Коцебу, Литке) и в то же время имели коренные отличия от них.До 18-го столетия кругосветные экспедиции мореплавателей были

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р автора Фокин Павел Евгеньевич

Из книги Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 3. С-Я автора Фокин Павел Евгеньевич

Из книги автора

КЛЮЧЕВСКИЙ Василий Осипович 16(28).1.1841 – 25.5.1911Историк, публицист, педагог. Публикации в журналах «Русский мир», «Православное обозрение» и др. Сочинения «Древнерусские жития святых как исторический источник» (М., 1871), «Боярская дума Древней Руси» (М., 1881; 4-е изд., М., 1909),

Из книги автора

ЛЕРНЕР Николай Осипович 19.2(3.3).1877 – 14.10.1934Историк литературы, пушкинист. Публикации в журналах «Русская старина», «Русский архив», «Исторический вестник», «Былое», «Столица и усадьба» и др. Автор статей для «Истории русской литературы» (под ред.

Из книги автора

МЕНЬШИКОВ Михаил Осипович 23.9(5.10).1859 – 20.9.1918Публицист, литературный критик. Публикации в газетах «Санкт-Петербургские ведомости», «Голос», «Неделя», «Новое время», в «Книжках „Недели“». Книги «По портам Европы» (СПб., 1879), «Руководство к чтению морских карт, русских и

Из книги автора

ПАСТЕРНАК Леонид Осипович 22.3(3.4).1862 – 31.5.1945Живописец, график, педагог. Участвовал в передвижных выставках; с 1901 – с группами «36 художников» и «Союз русских художников». Создал портретную галерею писателей, философов, музыкантов, общественных деятелей конца XIX – начала XX

МА́РТОВ Л. (псевдоним, настоящее имя - Юлий Осипович Цедербаум; 1873, Стамбул, - 1923, Берлин), русский революционер и публицист.

Внук А. Цедербаума , известного еврейского публициста, основателя газеты на иврите «Х а-Мелиц» . Отец Мартова многие годы служил представителем русских торговых и пароходных обществ в странах Среднего Востока (в России с 1877).

Революционную деятельность Мартов начал в студенческие годы в Петербургском университете (1891). В 1892 г. был арестован за участие в революционном кружке и выслан в Вильно (см. Вильнюс), где в 1893–95 гг. вел социал-демократическую пропаганду среди еврейских рабочих. Его речь на собрании еврейских рабочих Вильно, опубликованная в 1895 г. под названием «Поворотный пункт в истории еврейского рабочего движения», стимулировала создание еврейской социал-демократической организации Бунд . В октябре 1895 г. вернулся в Петербург, включился в русское социал-демократическое движение и вскоре стал, наряду с Г. Плехановым и В. Лениным , одним из его лидеров. В январе 1896 г. Мартов как один из основателей и руководителей (вместе с В. Лениным и др.) петербургского Союза борьбы за освобождение рабочего класса, организовавшего ряд крупных забастовок на заводах столицы, был снова арестован и приговорен к трехлетней ссылке в Туруханск Енисейской губернии. В 1900 г. Мартов участвовал в Псковском совещании (с В. Лениным. А. Потресовым и др.), принявшем решение об издании за границей общерусской социал-демократической газеты «Искра». В 1900–1903 гг. Мартов в Германии, где он был одним из трех (с Г. Плехановым и В. Лениным), а затем (до 1905 г. в Швейцарии) одним из двух (с Г. Плехановым) редакторов «Искры», а также редактором социал-демократического журнала «Заря».

До 1903 г. Мартов лично и идеологически был близок с Лениным, активно участвовал в его борьбе с «экономизмом» и другими неортодоксальными («ревизионистскими») течениями в русской социал-демократии, поддерживал его план создания РСДРП. На 2-м съезде РСДРП (1903) Мартов, однако, решительно выступил против ленинской идеи «партии нового типа» - строго законспирированной, узкой организации профессиональных революционеров-заговорщиков, подчиняющихся железной дисциплине и беспрекословно выполняющих указания руководства. Произошедший вследствие этого полный разрыв между ними фактически превратил Мартова в лидера альтернативного ленинскому течения в русской социал-демократии - меньшевизма, отстаивавшего демократические принципы партийной деятельности и борьбы за социализм. В 1905–1907 гг. Мартов - непосредственный участник революционных событий в России, член Петербургского Совета рабочих депутатов и редактор социал-демократических печатных органов.

В 1907–17 гг., снова в эмиграции, Мартов - основатель и редактор влиятельной газеты «Голос социал-демократа» (Париж); инициатор так называемого Августовского блока (1912), объединившего все русские эмигрантские социал-демократические организации и группы, которые находились в оппозиции к возглавлявшемуся В. Лениным большевизму; главный оппонент В. Ленина на Циммервальдской (1915) и Кинтальской (1916) конференциях, отвергших план большевиков превратить европейское пацифистское движение (одной из центральных фигур которого Мартов был в годы Первой мировой войны) в инструмент развязывания гражданской войны и раскола 2-го Интернационала. Возвратившись в мае 1917 г. в Россию, Мартов отказался сотрудничать с правительством А. Керенского и возглавил группу меньшевиков-интернационалистов, требовавшую (вместе с большевиками и вопреки оборонческой позиции большинства его партийных коллег) выхода России из войны и призывавшую к созданию правительства Народного фронта в составе представителей всех демократических сил страны. Мартов решительно осудил стремление организаторов переворота в октябре 1917 г. установить однопартийную большевистскую диктатуру в России и совместно с Р. Абрамовичем безуспешно призывал к созданию объединенной социалистической коалиции путем включения в советское правительство также представителей меньшевиков и эсеров.

Став затем лидером социалистической оппозиции советской власти (в 1919 г. был делегатом 7-го Всероссийского съезда Советов, а в 1919–20 гг. - членом ВЦИК и депутатом Моссовета), Мартов резко протестовал против ликвидации большевиками всех демократических завоеваний освободительного движения России предшествующего периода и особенно против большевистского террора, независимо от того, были ли его жертвами либеральные партии, эсеры или царская семья. Одновременно он призывал к поддержке советского режима в его борьбе с белым движением и интервенцией, считая, что при всех обстоятельствах место социалиста на стороне революции, а не контрреволюции. В октябре 1920 г., когда партия меньшевиков была окончательно поставлена вне закона, Мартову разрешили покинуть Россию, и он поселился в Берлине.

Последние годы жизни он посвятил организационному и идейному сплочению меньшевиков в эмиграции и оказанию помощи меньшевистскому подполью в России. Мартов был основателем и одним из редакторов журнала «Социалистический вестник», а также одним из лидеров недолговечного «2 1/2» («Венского») Интернационала, пытавшегося стать альтернативой Коминтерну. В Берлине им написаны и главные работы: автобиографические «Записки социал-демократа» (1922, последнее издание –1975), «История российской социал-демократии» (написана в 1918, издана в Берлине, 1923), «Мировой большевизм» (1923), «Развитие крупной промышленности и рабочее движение в России» (1923), «Общественные и умственные течения в России 1870–1905» (опубликованы в 1924) и др. Мартов оказал большое влияние на мировое социалистическое движение - его работы и деятельность, особенно в берлинский период, способствовали формированию идеологии социалистического движения, являющейся по существу меньшевистской, и помогли многим левым партиям сохранить независимость от российского большевизма.

Мартов мало интересовался еврейскими проблемами и верил, что осуществление идей социализма автоматически покончит со всяким угнетением, в том числе с преследованием евреев. Он рано порвал и с еврейским рабочим движением и неоднократно осуждал так называемый «сепаратизм» Бунда. На еврейские погромы 1905–1906 гг. он откликнулся марксистской брошюрой «Русский народ и евреи» (1908).

Ежов (Цедербаум) Сергей Осипович (1879–1941), брат Мартова, активный участник социал-демократического движения в России. Революционную деятельность начал в 1898 г., позднее как агент «Искры» участвовал в доставке газеты из-за границы и распространении в России, за что был арестован и сослан. С расколом русской социал-демократии стал одним из видных меньшевистских публицистов. После Октябрьской революции (1917) вошел в ЦК меньшевиков. С 1922 г. многократно подвергался арестам и ссылке (в частности, в Вятку). Последний арест - февраль 1937 г. По некоторым данным, расстрелян с сыном Юлием в 1941 г.

Левицкий (Цедербаум) Владимир Осипович (1883–1941?), брат Мартова, видный деятель меньшевистской партии. В революционном движении с 1897 г. Один из организаторов меньшевистской прессы (редактор журнала «Наша заря») и талантливый публицист (выступал, в частности, в газете «Голос социал-демократа»). Арестован во время «красного террора» (в 1920), затем большей частью находился в тюрьмах и ссылке. По одним данным, погиб в 1941 г., по другим - в 1937 г.

Ранние годы

Родился в Константинополе в зажиточной еврейской семье. Дед Юлия Осиповича - Александр Осипович - стоял во главе просветительского движения в Одессе в 1850-1860 гг. и в Петербурге в 1870-1880-е гг., был основоположником первых в России еврейских газет и журналов. Отец - Иосиф Александрович - служил в Русском обществе пароходства и торговли , работал корреспондентом «Петербургских ведомостей» и «Нового времени ». Двое из трёх братьев и сестра ― Сергей (псевдоним «Ежов»), Владимир (псевдоним «Левицкий») и Лидия ― стали известными политическими деятелями.

Учился Юлий Осипович три года в 7-й гимназии Санкт-Петербурга , один год - в Николаевской Царскосельской гимназии и в 1891 году поступил на естественное отделение Физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета .

Политическая деятельность

Мартов (сидит, справа) в составе членов Союза борьбы за освобождение рабочего класса (1897)

Ленинизм и политические взгляды

По книге британского историка Саймона Монтефиоре "Молодой Сталин " об этом указывается так: "Юлий Мартов опубликовал в 1918 году статью, в которой писал, что Сталин не имеет права занимать правительственные посты, так как был исключен из партии в 1907-м. Тогда выяснилось, что Сталин действительно был исключен из партии, но не ЦК, а низовой организацией Тифлиса. Сталин утверждал, что это исключение незаконно, поскольку и в Тифлисе, и в Баку организации РСДРП контролировались меньшевиками" .

Поздние годы жизни

Мартов выступал против заключения мирного договора России с Германией. В мае г. был делегатом Всероссийского совещания меньшевиков. 14 июня г. его исключили из состава ВЦИК вместе с рядом других меньшевиков по обвинению в содействии контрреволюции, в поддержке белочехов, участии в антисоветских правительствах, образовавшихся на востоке страны, в организации восстаний против Советской власти. В конце г. он всё же пришел к выводу о необходимости принять «Советский строй как факт действительности», по-прежнему требуя его демократизации. Он был одним из авторов платформы РСДРП меньшевиков «Что делать?», требовавшей от Советской власти демократизации политического строя, отказа от национализации значительной части промышленности, изменения аграрной и продовольственной политики. C член ВЦИК , в - - депутат Моссовета. Летом г. он был избран действительным членом Социалистической академии , в г. редактировал сборник «Оборона революции и социал-демократия».

Внешние изображения