ОСНОВНЫЕ ВЕРСИИ ПРОИСХОЖДЕНИЯ РЕЛИГИИ. МИРОВЫЕ РЕЛИГИИ

культура и религия - не случайные и внешние соседи. Внутренне они слитны с самого начала истории человечества. На раннем этапе культуры формирующееся сознание человека было мифологическим по своему содержанию и форме. Историки культуры свидетельствуют, что у ее истоков для наших предков были почти неотличимы факт и вымысел, наблюдение и иллюзия, реалия и воображение, действительность и легенда, практическое действие и магический ритуал, очевидность и миф. Такова мифология - мироощущение детства человечества. Массу своих архетипов (не столько в знаниях, сколько в верованиях) культура вынесла именно из мифологии. Один из таких архетипов - вера в чудесное.Общество меняется несравненно быстрее, нежели религия. На ранних этапах развития человечества власть религии особенно выходила за ее непосредственные границы. Вплоть до позднего Средневековья Церковь охватывала едва ли не все культурные сферы. Она была одновременно школой и университетом, клубом и библиотекой, лекторием и филармонией. Эти учреждения культуры вызваны к жизни практическими нуждами общества, но их истоки находятся в лоне Церкви и во многом именно ею вскормлены. Пожалуй, сильнее всего религия влияла на становление и развитие национального самосознания, на культуру этноса. Повсеместно быт и традиции формирующегося этноса, его язык и предания, даже сам строй национального мышления, окрашены верованиями предков. Их очаги, жилища, могилы составляли единое целое с жертвенниками. Первоисточник этнического самосознания - не только кровное родство, совместный труд и общежитие, но и общие ритуалы на святилищах. В язычестве особенно глубоки корни сознания и подсознания этноса. Религиозное (в том числе языческое) наследие этносов стало одним из компонентов глобальных цивилизаций Запада и Востока. Что же до России (Евразии по своим истокам и географическому положению), то ее культура, пожалуй, богаче большинства западных государств проявлениями язычества.

Мы рассмотрим три основные концепции происхождения религии.

Первая концепция была сформулирована в околоцерковных кругах и вошла в историю изучения религии как концепция «прамонотеизма». Она утверждает, что сначала существовала вера в единого Бога. Сведения об этом периоде якобы находят в древних источниках. Затем, в силу того что все народы развивались своим путем, вера в единого Бога была забыта и заменена верой во многих богов. И только на следующем этапе у некоторых народов восстанавливается первоначальная вера в единого Бога.

Это точка зрения не подтверждается конкретными исследованиями. Археологические раскопки показывают, что в первобытном обществе люди поклонялись стихийным силам природы, которые олицетворялись в виде большого количество богов. Этот факт находит отражение и в мифологии. Затем, по мере классового разделения общества и появления государства, во главе которого стоял один человек, в общественном сознании складывается представление о том, что существует единый Бог на небе, как единый правитель на земле.

Вторая концепция утверждает, что существовал безрелигиозный период в истории человечества. Она основывается на предположении, что первобытный человек был слабо развит интеллектуально и не мог сформировать абстрактные представления о богах или божественных, сверхъестественных силах. Однако все исследования первобытных племен: археологические, этнографические и др. - показывают, что у всех племен существовали, хотя бы в зачаточном состоянии, элементы религиозных верований. Прежде всего об этом говорят захоронения. Останки животных находят в беспорядочном состоянии, в то время как человеческие - покоятся с соблюден нем определенных правил. Это говорит о существовании веры в потустороннюю жизнь, которая так или иначе связана с настоящим.

Третья концепция основывается на данных современной науки. Согласно ей простейшие формы религиозных верований существовали уже 40 тыс. лет назад. Именно к этому времени относится появление человека разумного, который был способен к созданию определенного рода абстракций. О существовании религиозных воззрений в то время говорит практика захоронения первобытных людей, а также пещерные рисунки. Эти факты свидетельствуют о наличии у первобытного человека веры в большое количество богов, которые воплощали в себе стихийные силы природы.

Термин «анимизм» (от лат. «anima») – душа, дух, который в самом общем смысле трактуется, как вера в существование душ и духов.

Английский мыслитель Тейлор стал использовать термин анимизм для обозначения своей научно – философской теории, согласно которой источник происхождения религии находится в сновидениях, галлюцинациях, смерти, наблюдения за которыми привели «неразвитого человека» к мысли о существовании другого, столь же реального мира, как этот. Сущность этой теории состоит в том, что защитники ее стараются уяснить развитие религиозного сознания человечества из первоначального предкопочитания. Пытаясь объяснить эти явления, «дикари – философы», по мнению Тейлора, додумались до идеи души, как маленького двойника, сидящего в каждом человеке, а затем по аналогии приписали также души животным, растениям и всем неживым предметам. Так постепенно складывалась вера в одушевление всей природы, что в последствие породило высшие формы религии.

Тейлор выдвинул идею о том, что анимизм есть наиболее примитивная стадия в развитии религии. Согласно его воззрениям, созерцание первобытными людьми снов, трансов и. т. д, в сочетании с неспособностью рационального объяснения этих явлений приводило к олицетворению этих сил.

По сути Тейлор не создал никакой строгой последовательности и аргументированной научно – философской системы знаний о происхождении религии.

Дж. Фрейзера(магиякак первоначальная форма религии), внёсший огромный вклад в изучение тотемизма,магиии трансформации религиозных верований на протяжении истории человечества

ПРЕАНИМИЗМ (от лат. pre – пред, anima - душа) - религиоведческий термин, появившийся в работах английских антропологов (Р. Маретта и др.), которые в полемике со сторонниками теории анимизма как первоначальной формы религии утверждали, что древнейшие верования строятся не столько на анимистических представлениях, сколько на основополагающем чувстве присутствия в мире сверхъестественной силы. Р. Маретт допускал, что данное чувство и сопровождающее его переживание страха могут «предшествовать» анимизму как его психологическая предпосылка и даже как историческая ступень становления религиозности, и в этом смысле архаическое чувство присутствия в мире сверхъестественной силы может быть обозначено как П. Маретт утверждал, что воздействие сверхъестественной силы получает в архаическом сознании два измерения - позитивное и негативное. Мана - позитивный аспект сверхъестественной силы.

Э. Дюркгейм (1858–1917) разрабатывал свою теорию религии на основе изучения тотемизма в АвстралииОн связывает религию не с социальным неравенством или властью, а с обществом в целом: религия есть ответ на определенные условия существования, она отвечает важным социальным потребностям. Источник религии – само общество, и поэтому она существует вне зависимости от существования или несуществования Бога и потустороннего мира.. Дюркгейм считал, что именно тотемизмредставляет такую “элементарную форму” религии.Тотем – животное или растение, которое рассматривается группой, образующей социальное целое (у австралийских аборигенов – клан), как ее общий предок и покровитель, как то, что отличает эту группу от всех других, как ее символ, священное.

Магия - совокупность обрядов и действий, связанных с верою в возможность сверхъестественного влияния на окружающий мир.

Фетишизм - поклонение материальным предметам ближайшего окружения человека как наделенным сверхъестественными свойствами.

Тотемизм - комплекс обрядов и верований, связанный с представлениями о сверхъестественной связи человека и отдельных социальных коллективов с животными и растениями.

Анимизм - вера в самостоятельное сверхъестественное существование души и духов, как своеобразных «двойников» человека, животных, растений, явлений природы.

Шаманизм - особый комплекс обрядов и ритуалов, связанный с верованиями, и сверхъестественные способности и возможности древних служителей культов - шаманов.

Политеи́зм (от греч.πολύς, «многочисленный, много» + греч.θεός, «Бог, божество» - «многобожие » ) - системаверований,религиозное мировоззрение, основанное наверев нескольких божеств, обычно собранных впантеонизбоговибогинь. Политеизм является религиозной системой и типомтеизма, в рамках которого, политеизм противостоитмонотеизму- вере в единогоБога, иатеизму- отрицающему существование единого Бога и любых других богов.

Национальные религии - это религии, что распространенные и обращены к некой нации, народности, этноса. Эти религии часто сопровождают процесс становления и развития этнической общности и уже вследствие этого выступают как составляющие его истории. Иногда они связаны со становлением национальной государственности, их функционирования переплетается с функционированием государственных органов, что дает основания называть их национально-государственными (конфуцианство, иудаизм).

характерным особенностям национальных религий можно отнести:

1. Наличие в том или ином виде идеи “богообранності” данного народа.

2. Наличие в том или ином виде ограничений на контакты (совместная деятельность, брак и т.д.) с представителями других конфессий.

3. Специфическая обрядность (культ).

4. Ритуалізація бытового жизни (преобразование в обряд какой бытовой акции, например, “меква” в иудаизме).

5. Национальные религии отражают общественно-политические условия жизни данного народа (конфуцианство и императорский строй в Китае, индуизм и кастовый разделение общества в Индии).

6. Национальные религии отражают менталитет и психологию своего народа.

Наиболее характерными для типа национальных религий можно назвать конфуцианство, даосизм, синтоизм, индуизм, иудаизм, а раньонаціональні - древнегреческая, древнеегипетская, древнеиндийская.

МИРОВЫЕ РЕЛИГИИ Эти религии принесли представление о равенство единоверцев перед Богом или Абсолютом, о возможности выхода за пределы определенных традиционных культур, связанных с национально-государственными идеологиями Всемирным религиям присущ ярко выраженный прозелитизм - пропагандистская активность, их проповедь носит межэтнический и космополитический характер, что позволило им пересечь государственные границы.

БУДДИЗМ древняя из трех мировых религий является буддизм, который существует более 2500 лет Буддизм возник в северной части полуострова Индостан, в долине реки Ганг в VI-V веке до не, то есть на пять веков ран нише от христианства и на двенадцать столетий раньше ислама Буддизм сыграл важную роль в культурно-историческом развитии человечества, он продолжает оказывать значительное влияние на образ жизни значительной части населения Японии, Шри-Ланки, Бирмы, Таиланда, Китая, Монголии и других стран Южной, Восточной и Юго-Восточной Азии В мире, по разным подсчетам, насчитывается от 300 до 600 млн будд истидистів. Сидхартха Гаутама, Шакьямуни (Шакья и Гаутама - родовые имена, муни - мудрец), годы жизни которого примерно 567-480 гг до рождения Христа.

Буддизм является особой мировой религией, оно в основном сосредоточено на земной страдании и освобождении от него; он указывает путь к спасению, к преодолению страданий Главное внимание было уделено индивидуальном спасения каждого человека, его личной, праведном пути

истинах: истину страдания (жизнь есть страдание), истину причины (жажда жизни), истину освобождения (можно освободиться от страдания), истину пути (существует восьмеричный путь избавления от страданий) Этот путь включает следующие принципы: правильные взгляды, правильная решимость, правильная речь, правильное поведение, правильный образ жизни, правильное усилие, правильная внимание, правильная сосредоточенность

Исла́м (араб.الإسلام‎‎ ) -монотеистическаяавраамическаямировая религия. Слово «ислам» переводится как «предание себя Богу», «покорность», «подчинение» (законамАллаха) . В арабском языке слово «ислам» - отглагольное существительное, образованное отглаголаسلم, который означает «быть благополучным», «спасаться», «сохраняться», «быть свободным» . В шариатскойтерминологии ислам - это полное, абсолютное единобожие, подчинение Аллаху, Его приказам и запретам; отстранение отмногобожияипридания сотоварищей Аллаху.

Исторически ислам возник в VII векевпроповедяхМухаммеда, который являетсяпророкомдля мусульман. Согласно учению исламапророкиипосланники, в том числе посланные ранееМуса(Моисей) иИса ибн Марьям(Иисус Христос), отправлялись к разным народам для наставления народов на путь кединобожиюи до эпохи Мухаммеда, однако, как считают мусульмане, со временем люди стали впадать в заблуждения, а некоторые стали искажать веру, внося вСвященные Писаниясвои собственные взгляды. Мухаммед, которому Аллах ниспослал своё священное учение -Коран, главную священную книгу ислама - считается в исламе самым великим пророком, замыкающим череду из посланных ранее пророков и посланников.

Приверженцев ислама называют мусульманами. Язык богослужения -классический арабский. В мире на данный момент насчитывается, по разным оценкам, от около 1,2 -1,3 до 1,57 млрд. мусульман (т. е. 22,74% населения Земли) . Исламские уммыохватывают более 120 стран, в основном в Западной, Южной и Юго-Восточной Азии и Северной Африке, из которых в 35 составляют большинство населения, а в 28 странах являются государственной религией-Египет,Саудовская Аравия,Марокко,Кувейт,Иран,Ирак,Пакистани другие .

православие - 74 %

католицизм - 1 %

протестанты - 1 %

иудаизм - 1 %

ислам - 7 %

буддизм - <1 %

индуизм- <1 %

другое - <1 %

ни к какому вероисповеданию - 10 %

атеист - 5 %

отказ от ответа - 0 %

затрудняюсь ответить - 2 %

Геннадий Целковский

За последнее время на сайте «Религия в Украине» можно было познакомиться с рядом публикаций о соотношении украинского языка, религии и нации. Александр Саган поднимал тему этно-религиозного комплекса и влияния языка на его формирование, Инна Яворская показывает влияние литературного украинского языка на нациообразование, игумен Феогност в статье «Якою мовою молитися Богу?» и Илья Бей в статье «К вопросу о церковнославянском: что с ним делать дальше?» пишут о функционировании церковнославянского языка в новых исторических условиях. Наконец, недавняя статья Владислава Головина «Хочу «петь разумно», или Что мы теряем с переводом богослужения?» вызвала шквал откликов и комментариев.

Отметим, что 9 ноября отмечается праздник украинского языка и украинской филологии, при этом украинские филологи в интерпретации языкового процесса упускают несколько важных философских и культурологических аспектов. Формирование украинской нации нередко сводится к развитию и институализации украинского языка одного стандарта, что, в принципе, не далеко от истины, но упрощает исторический процесс до филологизации нациообразования и языкового редукционизма. Язык является одним из критериев в определении племени, этноса и нации. И этническая, и политическая нации в своем определении имеют "единство языка". Но всегда ли язык являлся ключевым в определении границ государства и доминирующей идентификации?

Тот же Драгоманов в работе про свободу совести пишет, что до 17 столетия в Европе главным идентификатором было вероисповедание.

Сегодня украинский язык как государственный – безусловно, это вопрос существования Украины. Но было ли так всегда?

В упрощенном варианте украинский язык имеет такую цепь происхождения:

1. Дохристианский период: индо-европейский – протославянский – праславянский;

2. Княжеский период: славянский (древнерусский) + церковнославянский + местные диалекты (племенные + завоеванные неславянские племена);

3. Литовско-Польский период: древнерусский (литовский административный) + церковнославянский + праукраинский + польский;

4. Казацький период: староукраинский (проста мова) + польский + церковнославянский + руський (руська мова, которая в 17 столетии окончательно стала канцелярным, административным языком);

5. От Петра 1 до 1812 г.: украинский (проста мова) + русский официальный + русский простонародный + польский;

6. 19 столетие: проста мова + русский литературный + русский простонародный + украинский литературный + французский;

7. Советский период: украинский + русский + диалекты (западноукраинские);

8. Современность: русский + украинский + суржик + английский.

Данная схема не несет абсолютной научной достоверности, автор составил ее с эвристической целью – для демонстрации нелинейности языкового процесса и его неоднозначности в формировании украинского народа. Разнообразия языков и диалектов, которые использовались украинцами и их предками, является зеркалом гетерогенных процессов на территории Украины, которое отражает этническую, стратификационную неоднородность праукраинского народа.

Если обратиться к этнографическим работам Миклухо-Маклая, то на примере полинезийских народов можно увидеть такую особенность, как большую диверсификацию диалектов в зависимости от географического расстояния: ближайшие деревни имеют в своих лексиконах несколько различных терминов, при дальнейшем удалении лексикон становится все более различным пока на расстоянии в несколько сот километров туземцы уже не понимают друг друга. Таким образом, в догосударственный период, не могло существовать единого языка, вернее – он существовал только в диалектных формах. Языковая карта Европы от Бискайского залива до Урала – это не обособленные языковые группы, а плавный переход индоевропейской семьи в лексиконе от области к области, что накладывается на языки местных доиндо-европейских народностей и на языки пришлых угорских и тюркских народностей. На такую географическую палитру языков накладывается и стратификация общества – языки элиты и остального населения могли быть как диалектно, так и концептуально разными. Можно пойти дальше и сказать, что элиты говорили на другом языке именно в целях отличия себя от простого народа (отсюда появилось понятие "простой язык"), к тому же часто элита говорила на другом языке, потому что имела иноземное происхождение (ср. франкоязычные завоеватели Британии).

На языковое разнообразие в горизонтальном и вертикальном измерениях накладывается и сегментное языковое разнообразие – церковнославянский язык был гомилетическим, богослужебным, интерправославным (в славянском православии) и языком Библии для всех православных славян. Церковнославянский язык появляется в миссионерских целях и приобретает звание "священного" языка, тогда как на Западе была популярна идея "Триязычия", выдвинутая Исидором Севильским, которая заключалась в возможности трансляции Божьего слова только тремя языками: древнееврейским, греческим и латынью. Против данной концепции обрушился патриарх Фотий, который осудил данные идеи как "ересь Триязычия". Возможно одной из причин этого послужила как раз миссионерская деятельность братьев солунских, которые создавали именно в это время алфавит на основе староболгарского языка.

Идея священности языка настолько же давняя, насколько древни религии писания. Там где присутствует Слово Бога, Аллаха или же какого-либо божественного бытия, всегда ставится вопрос о сакральности языка, на котором обращается Бог. Исторически разводятся понятия "священные языки" и "профетические языки", как видно из названия, то священными называются те языки, на которых были составлены священные писания, то есть: древнееврейский (Ветхий завет, Тора), древнегреческий (Новый завет, Септуагинта), латынь (Вульгата); арабский (Коран), санскрит (Веды), пали (Типитака), Фарси-Зенд (Авеста). В свою очередь, к профетическим языкам относятся те языки, на которых Бог обращался к пророкам: арамейский, древнееврейский, арабский. Конечно, сложно говорить о родном языке Бога, если исходить из концепции его всеведения, скорей всего на священность языка указывает историческая, филологическая традиция.

В христианстве проблема языка поднимается и в Ветхом завете и в Новом завете. Если не касаться вопроса "логосности" христианства, центрального вопроса канона священных текстов, авторства, то есть многочисленных вопросов филологии – науки, которая получила большой импульс из библиеведческих исследований, – а просто обратится к проблеме языка как этнического образования, то в Ветхом завете центральным событием является история о Вавилонской башню и смешении народов. Не отталкиваясь от исторического объяснения этого события, когда оно объясняется имперских характером Вавилона, использованием "гастарбайтеров", а обращаясь к внутреннему смыслу Библии, то разнообразие языков – это наказание за желание (гордыню) добраться до Неба и разрушить взаимопонимание людей. Если обратититься к гумбольдтовскому определению языка как институализированной картине мира или к теории языковой относительности Сепира-Уорфа, то получается, что Бог создал неисчерпаемый мир смыслов, на которые не хватит и тысячей жизни, чтобы их познать. Священные языки, искусственные языки (Эсперанто как проект Бахаи, например) – это, на самом деле, тоска по праязыку. Логика сторонников единого языка, использования одного священного языка (в первую очередь, латынь) заключается в следующем: обращение ко Христу – это возврат к адамовым временам, в догреховность, что в лингвистическом плане подразумевает использование одного языка для одного народа – христианского (народ как сакральная общность), например, латынь или русский.

Но в самом христианстве, в Новом завете, сами лингвистические вопросы разрешаются в нисхождении Святого Духа, в пятидесятнице: посвященные обретают дар говорения на других языках (глоссалалейн с греч.: глосса – язык, лалейн – говорить). Таким образом, первые христиане через благодать от Святого духа преодолевают вавилонское смешение языков. Существует три концепции глоссолалиев: 1. апостолы обрели дар говорения иностранными языками, 2. апостолы говорили на своем языке, но понимали их все иноязычные, 3. апостолы говорили на "другом" языке, в смысле не на человеческом, а на "ангельском". Если третья концепция ключевая в харизматических неопятидесятнических церквях, то классической версией все ж таки принимается первая теория – апостолы заговорили именно на известных человечеству языках. Также, словами ап. Павла "ни еллина, ни иудея", снималась (в идеале) этнорелигиозная связка, которая в истории культуры известна как язычество. Хотя иудаизм не относится к язычеству, но тождество еврея и иудея сложилось исторически.

Благодаря статье А.Н. Сагана, можно ознакомиться с образованием этнического православного комплекса в Древнерусском государстве. Не вдаваясь в детали образования двоеверья, христианско-языческого синкретизма и т.д, можно сосредоточиться на языковых аспектах прихода-принятия христианства на территории Украины. Хрестоматическим является определение, что христианство принесло новые смыслы в старые праздники и культовые особенности, С.С. Аверинцев в своей энциклопедической статье "Христианская мифология" показывает, что в каждом конкретном этносе христианство трансформировалось в соответствии с языковой картиной мира. Говоря аппаратом М. Хайдеггера, христианство в новообращенных странах язычило язычеством, то есть до каждого нового члена Церкви христианство обращалось категориальным аппаратом язычества. Но, вытеснив старые смыслы новыми, христианство использовало язык (язык как понятийный аппарат) опять таки язычества. Смех или неприятие, которые вызывают африканские христианские культы, не был бы настолько распространен, если бы люди понимали, что формирование православного христианства на Руси или католицизма в Европе это абсолютно идентичные процессы с христианизацией Африки или Амазонии. С точки зрения христианина первых веков, наше православие вызывало бы те же чувства, что и африканское христианство. Применив когнитивный подход к принятию христианства в Киевской Руси, мы можем говорить, что христианство столкнулось не только с новым языком, оно столкнулось со связкой язык-сознание, и, проходя через когнитивные механизмы славянина, приобретало новые значения. Грубо говоря, христианство – это символ, который приобретает значения в зависимости от индивидуальных особенностей (опыт, язык, культура, ментальные структуры) реципиента, не теряя при этом своего смысла.

Опять же, ключевым становится вопрос использования этнических языков: католицизм не рискует запустить механизм полисемиозиса христианства на территории Европы переводами Библии на европейские языки и делает это за счет утверждения единого богослужебного, научно-теологического, литературного языка – латыни. Наверное, это будет слишком упрощенно, но Реформация и трансляция христианства на этнических языках – это гомогенный процесс. Православие получало свою "реформацию" в каждом конкретном случае, в каждой новой языковой среде. Но, в отличии от протестантизма, православие не нуждается в догматических реформах в каждом этническом случае. Свой протестантизм Русская Церковь получила в 18 веке, когда появляются христовщина, скопчество, одной из причин чего послужила, по мнению крупного исследователя вышеупомянутых сект А.А. Панченко, Елизаветинский перевод Библии.

Церковнославянский язык, с которого мы начали экскурс в проблематику, повлиял на формирование как русского (в большой мере), так и украинского (в меньшей мере) языков. Миссионерствуя на понятном славянам языке, Кирилл и Мефодий надеялись на создание своеобразной латыни для Славянского мира. И, в какой то мере, им это удалось. Церковнославянский язык, влияя на языки всех православных стран, постепенно консервируется и становится менее понятным для населения. Но меняется отношение к богослужебному языку. Если, в период распространения христианства, на первом плане была именно понятность и доступность текста Библии народу, то с окончательного утверждения христианства на Руси, церковнославянский язык как-будто бы освящался своей непонятностью. То есть превалирование обрядовой чистоты над пониманием обряда снимает вопрос об использовании разговорной или литературной формы русского языка в пользу церковнославянского языка, как одного из элемента христианского обряда, который не может рассматриваться в отрыве от традиции, поскольку одна из функций обряда это коммуникация между поколениями и подтверждение социальной идентичности.

Хотя, безусловно, и украинский, и русский также влияли на изменения церковнославянского языка. Современные исследования показывают достаточно большой процент прихожан – противников перехода богослужения на родной язык: "Как, служба будет идти на том языке, на каком я с соседом ругаюсь?!". С точки зрения социологии религии, можно говорить о том, что сохранность церковнославянского языка в церкви – это геттоизация православия, сведение его к традиционализму. Хотя, в данном случае, автор не претендует на полноценное освещение вопроса. Вопрос о языке богослужение должен приниматься экспертным православным сообществом, но составить две модели можно и сейчас: 1 модель – остается церковнославянский язык, 2 модель – богослужение РПЦ переводится на местные языки. Некоторые моменты освещает игумен Феогност, но не надо забывать про цивилизационный проект Патриарха РПЦ – "Русский мир", что не может не требовать единого богослужебного языка на едином православном пространстве. Многие говорят про этнофилетизм или, даже, национализм "Русского мира". Без сомнения, "Русский мир" отходит от "чистого" христианства (было ли оно когда-нибудь), но все-таки "Русский мир" это как "Исламизм" – этно-политико-религиозно-ценностной проект. То есть в одной концепции происходит сжатие всех концепций организации общества: нация, религия, культура. Конечно, "Русский мир" выгоден Кремлю. Что он может предложить православной Европе, когда господствует идея нация-государство, напирать на те идентификаторы, которые одинаковы – религия, ценности, (и День Победы) поэтому РПЦ сейчас невыгодно переходить на русский язык богослужения.

Если отталкиваться не только от христианства, но и от таких великих религий как Ислам и Индуизм, то языковые аспекты там играют также не последнюю роль. Ислам последовательно придерживается одного профетического и священного языка, языка пророка – арабского. Коран считается священным только на этом языке, и все ритуальные действия проводятся только на этом языке. Распространение ислама способствовало распространению и арабского языка. Современный исламский мир, с точки зрения языковой карты, является проектом трех языковых групп: арабской, персидской, тюркской, что порождает различные правовые (таррикаты), богословские, политико-религиозные течения. Каждая из этих групп образовывала свои политико-религиозные образования: халифат, султанат и и.д. При иранской династии институт халифата почти сводится на нет, а при османах султан и халиф – это один и тот же человек. Но при этом не изменяется роль арабского языка в культе. Табуированная непереводимость Корана на другие языки заставляла проводить либо политику арабизации, как средства утверждения арабо-исламского господства, либо, в случае преобладания неарабского этноса, недоступности чтения Корана большинству населения. Это порождало большое внимание и почет к ученым людям с одной стороны, с другой стороны, это приводило только к ритуальному заучиванию основных сур, необходимых для молитвы. Исламская догматика не трансформировалось в зависимости от языковых сред, куда попадал Коран, но также как и христианство, ислам имеет свои этнические измерения. Поэтому такое внимание у неарабских мусульман к традиционным системам права – шариату. И, возможно, (авторское мнение), застывание и консервирование ислама происходит тогда, когда с главной арены мусульманского мира уходят арабы и приходят тюрки, которые в массе своей не владели арабским, а переводить для богослужебных и миссионерских целей мусульманские священные тексты не разрешено.

Еще одной интересной иллюстрацией роли языка в религии является индуизм. Сами тексты – Веды имеют сверхъестественное происхождение, они навеянные (шрути) и устно перенесены преданиями мудрецов до периода Кали-юга, когда и зафиксированы письменно. Санскрит, язык вед, приобретает священное значение. Чтение Вед, также как и чтение Торы – это космогонический акт. Если чтение Торы в определенной обстановке – это постоянное напоминание народу Израиля о его бедствиях, причинах и путях спасения, то мы можем говорить и о социальном конструировании. Под социальным конструированием автор понимает действия (в данном случае символические), направленные на самосохранение общности. Чтение текста – это речь, язык в действии. Магичность слова, которое вызывает к жизни реальность, четко характеризует термин "брахман". Всем известно, что брахман – это бог-универсальный принцип, религиозный текст, жрец. Этимология слова брахман раскрывает первоначальное значение: брахман – сильное слово. Таким образом, "сильное слово" эволюционирует в понятие "универсальный принцип, бог", источником сильного слова является жрец из варны браминов. Брамины (источник речи) постулируют в определенной обстановке универсальный принцип, что ставит браминов выше индуистских богов, которые подчиняются этому принципу. Засвидетельствовано, что брамины грозились богам нечтением священного текста в случае каких-то форс-мажоров.

Понятно, что только на языке священного текста возможно ритуальное чтение, также как и в чтении Торы, Корана, человек находится в сакральном лингвистическом пространстве и его звуки это не просто сотрясание воздуха, а космические акты. Этимологический анализ слова religio кроме классических определений "благочестие" и "восстанавливать связь" предлагает вариант "читать".

Язык и нация: Как показывает история, из священных языков только арабский язык стал национальным языком. Также примечательно национальное конструирование евреев через обращение к ивриту (Бен-Йехуда). Национальные государства возникают в Новое время. Конечно, современная гуманитаристика говорит, что национальное государство это нововременной проект. Нация (не важно: этническая или политическая) – очень удобный инструмент организации общества на современном этапе истории. Ключевым критерием по определению нации является язык, о чем мы и говорили выше.

Нацией в средневековом университете называли студенческое землячество. Поскольку в Средневековье главным маркером идентификации были стратификация (классовость) и конфессиональность, то вопрос национальной идентичности играл второстепенную роль. Говоря про карту средневековых государств, можно сказать, что границы государства заканчивались не там, где заканчивался язык, а там, до куда мог доехать князь или король и встретить соседнего князя. Например, Киевская Русь – это такое образование, которое сформировалось возможностью княжеской дружины (не важно какой этнической принадлежности, хазарской, варяжской или славянской) держать в подчинении окрестные племена (летописные племена), не говоря уже про народы, находящиеся на ступень ниже в культурном развитии (чудь, мерь, весь). Если на Западе князь встречался с польским королем, где-то там и определилась граница, а на Северо-востоке лежали бескрайние просторы, что делало границу там отсутствующей. Это отображается в функционировании нескольких языков в Киевской Руси, а именно: естественное диалектное разнообразие простого народа, использование какого-то одного законсервированного языка в управлении (язык господствующего этноса), священный (богослужебный) язык. Язык господствующего этноса в Украине 17 века хорошо иллюстрируется простонародным обозначением "ляхи". Дело в том, что ляхами называли не поляков, а панов-землевладельцев, несмотря на их этническую принадлежность. Отношение к простому языку со стороны казацкой элиты конца 17 века – старшины, можно увидеть на примере литературы, казацкие поэты составляли стихи на польском языке, он считался красивее и более приспособленным для выражения прекрасного. Поэтому нельзя говорить о "запроданстве", просто идея литературного национального языка появится намного позже.

С появлением абсолютизма и постреформации, на первое место выходит языковая (синонимично до этнической) идентификация. Нация – это те, кто говорит на одном языке. Поэтому, не язык – национальный проект, а нация – языковый проект. Вернее сказать, на основе одного языка в Новое время конструируется нация, а следствием этого является появление литературного языка. Когда Иван Котляревский писал на украинском языке, он не думал, что он пишет на литературном языке – это было писательская игра: "а напишу-ка я на языке, на каком крестьяне разговаривают". Многое он дополнил и в лексикологическом и в грамматическом плане, но, в целом, задумка удалась и Котляревский здорово повеселил Петербург – так, как сейчас нас веселит Лесь Подеревянский.

Ни в коем случае, автор не хочет показаться украинофобом. Любая нация – это языковый конструкт, который наполнен и другими категориями. Французская революция утверждает идею политической нации (так же как и США), отвергая этническое происхождение "гражданина". Французский язык – это идентификатор французкости. Но тогда же были заложены другие принципы государственного конструирования – происходит приватизация языковой принадлежности. Европейский союз является примером наднационального конструкта, который основывается не на языковой или религиозной принадлежности, а на ценностной идентификации, что зафиксировано в Берлинской декларации и в Стокгольмских критериях. То есть европейские государства в истории – это и религиозные образования, и языковые образование, и ценностные образования.

Украинский язык, как и все другие языки, проходит сложный путь эволюции и он не находится в конце этого пути. Суржик является естественным продуктом синкретизма нескольких языковых сред. Его можно оценивать негативно или позитивно, но он выполняет ту роль, которую когда выполняла "проста мова", то есть средством общения простого народа. Русский язык является не просто конкурентом украинского языка, он имеет неоспоримо большие преференции в силу исторических особенностей распространения и современных средств массовой информации. Лозунгирование и призывы любить украинский язык не имеет под собой фактической деятельности: создания качественной литературы, кинопроизводства, популяризации и т.д. Можно обратиться к опыту японского языкового национализма. В Японии существует культ языка, многие исследователи указывают на то, что после Второй мировой войны, языкизм – как идеология, сконструированная вокруг японского языка, заменил милитаризм, политический синтоизм. Сильный монолингвизм Японии закрепляется на государственном уровне: существуют праздники, посвященные японскому языку; по выходным крутятся передачи, посвященные истории языка и т.д. Любовь к родному языку надо воспитывать и показывать примером.

Путем языковой идентификации пошел и Пакистан, который начал культивировать язык урду на противовес хинди и арабскому. Чувствуя свой партикуляризм по отношению к Индии, Пакистан не мог пойти и по пути исламизации, наилучшим выходом оказалось конструирование нации вокруг язака урду. На него были сделаны переводы и религиозной литературы, и светской. И недаром в пакистанских кругах поднимается вопрос о снятии исключительности арабского языка в Коране.

Язык является не только способом коммуникации и, даже, не картиной мира, он является маркером социальной идентичности, несет в себе часть человеческой природы. Взаимосвязь этнического и священного языков находится не только в плоскости использования языка, но и ценностных измерениях языка. Место языка в культуре четче артикулируется в религии, чем в науке. Религии понимают не только коммуникативные, а и когнитивные, аккумулятивные функции языка.

Стремление вытеснить священные языки из их естественной среды обитания – религии – появилось под влиянием культурных тенденций последних 500 лет. Автор не утверждает о неправильности позиции признания богослужения на родных языках, но все-таки религиозное сознание, которое постулирует мир сакральный и мир обыденный, мирской, не очень легко смирится с использованием одного языка, который будет одновременно и разговорным, и богослужебным.

Алпатов В.М. Япония: язык и культура. – М. "Муравей". – 2003.

Богачевська І.В. Християнська наративна традиція: методологія філософсько-релігієзнавчого дослідження. К.: Світ Знань, 2005. – 235с.

Бородай С.Ю. Др.-инд. brahman: границы мифопоэтического и философского. – [електроний ресурс] – режим доступу до статті: http://sergey-borod.livejournal.com/10630.html

Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов./ Пер. с анг. А.Д. Шмелева. – М. Языки славянской культуры, 2001. – 288 с. – "Язык. Семиотика. Культура. Малая серия)

Вдовиченко А.В. Дискурс-текст-слово. – М.: Издательство Православного Свято-Тихоновского Богословського института, 2002. – 288 с.

Выготский, Л. Мышление и речь: Сборник/ Лев Выготский. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: Хранитель, 2008. – 668, с.

Головащенко С.І. Біблієзнавство. Вступний курс: Навч. посібник, - к.: Либідь, 2001. – 496 с.

Гумбольдт Вильгельм фон. Избранные труды по языкознанию: Пер. с нем.. - 2. изд. - М. : Прогресс, 2000. - 398с.

Драгоманов М.П. Борьба за духовну власть и свободу совести в XVI-XVII ст. – [електроний ресурс] – режим доступу до статті: http://litopys.org.ua/drag/drag04.htm

Древняя Индия: язык, культура, текст. 1985

Касевич В.Б. Буддизм. Картина мира. Язык. – СПб.: Центр "Петербургское Востоковедение", 1996 – 288 с.

Ересько М.Н. Язык и религия (опыт онтосемантического анализа): монографія. Тюмень: Издательство Тюменского государственного университета, 2007. - 436 с.

13. Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: что категории языка говорят нам о мышлении./ Пер с анг. И.Б. Шатуновского. – М.: Языки славянской культуры, 2004 – 792 с. - (Язык. Семиотик. Культура).

Мечковская Н.Б.. Язык и религия: пособие для студентов гуманитарных вузов. – М.: Агентство «ФАИР». – 1998. 352 с.

Панченко А.А. Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Запада России. СПб., «Алетейя», 1998. ISBN: 5-89329-082-0

Панченко А. А. Христовщина и скопчество: Фольклор и традиционная культура русских мистических сект. М., «ОГИ», 2002 (второе издание – 2004).

Попович М.В. Нарис історії культури України. - 2-е вид., випр. - К.: АртЕк, 2001. - 728 с

Религии мира, 1983: Ежегодник. М., 1983

Русанівський В.М. Історія української літературної мови. Підручник. – К.: АртЕк, 2002. – 424 с.

Сёрл Дж. Р. Философия языка: [електронний ресурс] - http://urss.ru/cgi-bin/db.pl?lang=Ru&blang=ru&page=Book&id=12177&list=15

Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. - М.: Прогресс, 1997. - 699 с.

Степико М. Буття етносу. Витоки, сучасність, перспективи. - К., 1998.

Уорф Б.Л. Отношение норм поведения к языку: [електронний ресурс] - http://www.philology.ru/linguistics1/whorf-60.htm

Хайдеггер М. Язык. - [електроний ресурс] – режим доступу до статті: http:// http://lib.ru/HEIDEGGER/yazyk.txt

Хазел Герхард. Дар Языков: говорение на языках в библейские времена и современная глоссолалия. – М.: "Источник жизни". – 1995.

Этноконфессиональные конфликты на Востоке./ Авт.-сост. Сапронова М.А.

Язык и этнический конфликт./ Под ред. М. Брил Олкотт и И. Семенова; моск. центр Карнеги. – М.: Гендальф, 2001 – 150 с.

Austley Jeff. Exploring God-talk: using the language in religion. – London: Darton, Longman and Todd Ltd., 2004.

Campbell James I. The language of religion. – NY: The Bruce Publishing Company, 1971. – 183 p.

Fawcett Thomas. The symbolic language of religion. – Minneapolis: Augsburg Publishing House, 1971

Sawyer John F.A. Sacred languages and sacred texts. – London: Routledge, 1999

Язык был создан Богом, богами или божественными мудрецами. Эта гипотеза отражена в религиях разных народов.

Согласно индийским ведам (XX век до н.э.), главный бог дал имена другим богам, а имена вещам дали святые мудрецы при помощи главного бога. В Упанишадах, религиозных текстах X века до н.э. говорится о том, что сущее сотворило жар, жар - воду, а вода - пищу, т.е. живое. Бог, входя в живое создает в нем имя и форму живого существа. Поглощенное человеком разделяется на грубейшую часть, среднюю часть и тончайшую часть. Таким образом, пища разделяется на кал, мясо и разум. Вода - на мочу, кровь и дыхание, а жар разделяется на кость, мозг и речь.

Во второй главе Библии (Ветхий завет) говорится:

« И взял Господь Бог человека, которого создал, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь Бог образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел их к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам небесным и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Бытие, 2, 15-22).

Согласно Корану Адам был сотворен Аллахом из праха и «звучащей глины). Вдохнув в Адама жизнь, Аллах научил его именам всех вещей и этим возвысил его над ангелами» (2: 29)

Однако позже, согласно Библии, потомков Адама за их попытку построить башню до небес Бог покарал разнообразием языков:

На всей земле был один язык и одно наречие...И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле (Бытие, И, 5-9).

Евангелие от Иоанна начинается следующими словами, где Логос (слово, мысль, разум) приравнивается к Божественному: « В начале было Слово [Логос], и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога ».

В Деяниях Апостолов (части Нового Завета) описывается событие, произошедшее с апостолами, из которого следует связь языка с Божественным:

«При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом. Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих? И изумлялись все и, недоумевая, говорили друг другу: что это значит? А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина. Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим...» (Деяния апостолов, 2, 1-14).

День Пятидесятницы, или Троицын день заслуживает того, чтобы кроме своего религиозного значения стать Днем Лингвиста или Переводчика.

В целом языковое развитие в Новое время проходит под знаком расширения коммуникации на народных литературных языках. С одной стороны, этнические языки вытесняют конфессиональные надэтнические языки из сферы религии и смежных областей «высокой» культуры.

С другой стороны, литературные языки, как наддиалектные формы общения, вытесняют, поглощают диалекты, нивелируют своеобразие городского просторечия. В результате литературные языки Нового времени выходят за рамки письменного общения: в сферу правильного (нормативного) употребления включается и такая важная коммуникативная разновидность языка, как обиходное общение, т.е. разговорная речь. Так социальная интеграция общества, характерная для послефеодальной истории, обусловливает растущее языковое единство этнического коллектива.

4.2. Является ли язык обязательным признаком этноса?

Старинный синкретизм значений ‘язык’ и ‘народ’ в слове язык, восходящий еще к старославянским текстам, известен языкам различных семей: индоевропейским (например, лат. lingua ; см.: Фасмер, IV, 550–551, со ссылкой на А.Мейе и А.Вайяна), финно-угорским (причем не только финскому или венгерскому, но и коми, марийскому), турецкому, некоторым языкам Африки. Эта семантическая двуплановость говорит о тесной связи понятий «язык» и «народ» в сознании людей: один народ – это те, кто говорит на одном языке, а язык – это то, на чем говорит народ, он объединяет народ и отличает его от других народов. Действительно, этнический и языковой принципы группировки народонаселения во многом совпадают и взаимосвязаны.

Однако полностью они совпадали только во времена родовых общин. В дальнейшем этнические процессы (состоявшие в объединении ряда этносов в новые, более крупные и, наоборот, в разделении крупных этносов на несколько более мелких) и сходные процессы в истории языков часто не совпадали по времени, а иногда и по направлению. Тенденция к постоянному укрупнению этнических единиц проявляется в истории народонаселения с большей определенностью и силой, чем конвергенция (сближение) языков.

Нередко один народ использует не один, а несколько языков. Так, в современной Швейцарии, которая является государством швейцарской нации, сосуществуют четыре языка: немецкий, французский, итальянский и ретороманский. Два языка – английский и ирландский – используют ирландцы. На двух сильно различающихся финно-угорских языках – мокшанском и эрзянском – говорит мордовская нация.

В мире широко распространена асимметрия и другого рода: один язык используется несколькими или многими народами. Так, на английском языке говорят англичане, американцы, канадцы, австралийцы, южноафриканцы; в 19 странах Африки английский признан официальным (в ряде случаев – наряду с каким-нибудь другим языком); он также является вторым официальным языком Индии (после хинди). На немецком говорят немцы и австрийцы; на испанском – в Испании, 20 странах Латинской Америки и на Филиппинах; на португальском – в Португалии, Бразилии; в 5 африканских государствах португальский является официальным языком. Три южнославянских народа – сербы, черногорцы и боснийцы – говорят на сербском языке. В Российской Федерации на карачаево-балкарском языке говорят два тюркских народа – карачаевцы и балкарцы; один язык у кабардинцев и черкесов – кабардино-черкесский (иберийско-кавказская языковая семья). Языковые ситуации в Африке, Азии, Океании еще дальше от однозначного соответствия «один этнос – один язык».

В количественном соотношении языков и народов на Земле наблюдается резкая асимметрия: языков значительно больше, чем народов. Большая Советская Энциклопедия (3-е изд.) определяет количество языков в интервале от 2,5 до 5 тыс. В то же время разных народов на Земле (по данным на 1983 г.) около 1 тыс. (Брук, 1986, 90). По-видимому, в дальнейшем диспропорция между количеством языков и количеством народов мира будет возрастать.

Таким образом, в этно-языковых ситуациях Нового времени язык не может рассматриваться как бесспорный определитель этноса.

Обязательным и достаточно четким признаком этноса является этническое самосознание, т.е. п р е д с т а в л е н и е некоторой группы людей о себе как о н а р о д е. Этническое самосознание – это самоопределение (самоидентификация) народа: группа людей считает себя народом, т.е. такой общностью людей, которая отличается от других народов и иных человеческих общностей (сословий, партий, союзов государств).

4.3. Этносы и религиозная принадлежность.

Если в эпоху древних государств и средних веков этно-языковые различия между людьми и странами заслонялись вероисповеданием, то в Новое время среди народов Европы, Америки, Южной и Восточной Азии, в Африке к югу от Сахары этничность («национальность») осознается как более весомое, более информативное измерение, чем конфессиональная принадлежность. Однако не так в исламском мире: вероисповедание понимается мусульманами как главная, определяющая черта человека или этнической общности.

Современные этносы наследовали ментальные и культурные традиции своей религии, однако эти традиции носили и носят преимущественно н а д э т н и ч е с к и й характер. Однонациональные религии (такие, как иудаизм евреев, синтоизм японцев или армяно-григорианская церковь Армении) – достаточно редкое явление. Обычно одну религию исповедуют несколько или много народов.

Таковы прежде всего основные мировые религии (буддизм, христианство, ислам) и некоторые локальные религии, вышедшие за пределы одного этноса (например, индуизм исповедуют не только в Индии, но и в Непале, Шри-Ланка, Индонезии; конфуцианство, кроме Китая, – также в Корее, Таиланде; зороастризм – в Иране и Индии). С другой стороны, в современном мире достаточно обычно сосуществование в рамках нации нескольких конфессий. Так, среди белорусов и украинцев есть православные, католики, униаты, протестанты; среди венгров – католики, протестанты (кальвинисты и лютеране), православные; среди египтян – мусульмане, христиане (католики, протестанты, униаты). Исключительное конфессиональное многообразие характерно для США, где зарегистрировано 260 церквей (точнее, деноминаций), в том числе 86 из них насчитывают свыше 50 тыс. последователей (Брук, 1986, 115).

Конфессиональное единство народа сохраняют испанцы, итальянцы, литовцы, поляки, португальцы, французы, хорваты (в основном католики); датчане, исландцы, норвежцы, шведы (лютеране); греки, болгары, русские, румыны, сербы (в основном православные).

В некоторых культурах один человек может исповедовать несколько религий. Например, в Китае, в зависимости от времени года и суток, характера религиозной настроенности или потребности, верующий обращается то к Конфуцию, то к практике даосизма или буддизма. В японском религиозном сознании уживаются синтоизм и буддизм.

Очевидно, что вероучениям, которые могут сосуществовать в сознании одного человека, должна быть присуща высокая веротерпимость. Действительно, буддизм даже при зарождении, отличала редкая для восходящих религий толерантность. История буддизма не знает религиозных войн. Ни один храм чужой религии не был разрушен последователями Будды . Веротерпимость буддизма (разумеется, в сочетании с собственно вероучением) способствует его привлекательности в современном мире. Буддизм позволяет, допустим, католику или лютеранину, не порывая с верой родителей, исповедовать и учение Будды. Вот почему буддизм, вопреки официальной статистике, считают иногда самой распространенной религией в мире (ср., например, Борхес, 1992, 360) .

В отличие от буддизма, теистические религии (иудаизм, христианство, ислам) не допускают принадлежности одного человека двум конфессиям сразу.

Таким образом, применительно к историческим (письменным) эпохам религию не приходится рассматривать в качестве этнообразующего, тем более этноразделяющего фактора. Однако в содержательном плане (в сфере смыслов, идей, образов, представлений) вклад религий в формирование культуры и менталитета народа огромен (подробно см. §7, 11–12).

4.4. Конфессиональный признак в самоидентификации государств.

В Европе и Америке сейчас нет государств, которые определяли бы себя по конфессиональному признаку (в отличие от Ирана, Мавритании и Пакистана, в официальное название которых включено слово исламский). Нет и межгосударственных объединений по религиозному признаку (за исключением Организации исламской конференции, куда входят 43 афро-азиатских государства и Организация освобождения Палестины). Вероисповедание все более становится частным делом человека, как и конфессии – независимыми от государства объединениями верующих. Поэтому вероисповедная принадлежность перестает быть внешней, формальной приметой определенного статуса государства или лица.

В новое время процессы образования государств направляются преимущественно национальным, а не религиозным фактором.

Нередко, однако, и сейчас вероисповедание может становиться основой объединения или, напротив, разъединения людей. Например, в Боснии и Герцеговине (сербская по языку республика бывшей Югославии) мусульмане считают себя особым этносом (боснийцы-мусульмане) именно по конфессиональному признаку. Конфессиональные различия во многом определили конфронтацию 1991–95 гг. хорватов (католиков) и сербов (православных); столкновения ирландцев (католиков) и англичан (протестантов) в Ольстере; нескольких христианских (арабских) и нескольких мусульманских (также арабских ливанских и палестинских) общин в Бейруте.

Таким образом, на современной карте мира расселение людей различных вероисповеданий в целом соответствует исторически сложившейся географии религий и не совпадает с границами языков, этносов и государств.

Две картины мира: языковая семантика и мифолого-религиозное сознание

5. Психологическая структура языкового и религиозного сознания

Язык и религия, с точки зрения философии (точнее, онтологии, чей предмет составляют «наиболее общие сущности и категории сущего»), относятся к категориям духовной культуры человечества. Это две формы общественного сознания (наряду с обыденным, или массовым, сознанием, моралью и правом, искусством, наукой, философией, идеологией), т.е. два о т о б р а ж е н и я мира в сознании человечества. Язык и религия, представляя собой два разных образа мира, заключают в себе разное содержание, или разное з н а н и е о мире – разное как по объему и характеру информации (составляющей это знание), так и по роли и месту этого знания в структуре общественного сознания (см. §8).

5.1. Методологический экскурс о пользе семиотики.

Самые существенные и при этом сопоставимые черты в содержании языка и религии могут быть охарактеризованы в терминах семиотики и общей семантики, т.е. при трактовке языка и религии в качестве знаковых систем и при обсуждении того, какого рода содержание (какие типы или классы значений) заключено в каждой из рассматриваемых семиотик. Семиотика позволяет увидеть в языке и религии два разных способа о б щ е н и я, т.е. две коммуникативные системы, два языка, обладающие своим содержанием и своими возможностями передавать, сообщать это содержание.

Зачем нужен такой взгляд – как бы «с птичьего полета», связанный с обобщением и абстрагированием и, следовательно, чреватый опасностями отрыва от живой конкретности наблюдаемых объектов? По-видимому, именно высота «птичьего полета» дает ту широту обзора, которая позволяет понять принципы, самую суть. В разнообразных, внутренне сложных и пестрых объектах, с множеством разноплановых черт, свойств, характеристик, семиотика позволяет выделить главное и существенное.

Познавательная ценность семиотического подхода состоит в следующем: 1) принимается во внимание существенный функциональный аспект соответствующих объектов – их коммуникативное назначение; 2) в каждом семиотическом объекте различаются план содержания и план выражения; 3) в каждой семиотической системе различаются два онтологических уровня: а) набор семантических возможностей; б) реализации возможностей в конкретных коммуникативных актах. В процессах общения те достаточно общие семантические возможности, которые составляют содержание соответствующей семиотики, конкретизируются, т.е. обогащаются индивидуальными смыслами, связанными с конкретным коммуникативным актом (с психологией и взаимоотношениями участников, их актуальными целями и другими условиями коммуникации).

Применительно к языку последнее противопоставление («набор возможностей – их реализация в актах общения») достаточно очевидно: во многих этнических языках имеется два разных слова для обозначения этих разных аспектов в предмете лингвистики: есть язык (т.е. общий для всего языкового коллектива набор значений и средств их выражения) и есть речь (использование этих общих возможностей в индивидуальной речевой деятельности, т.е. в конкретных коммуникативных актах). Ср. лат. lingua и oratio, франц. langue и parole, англ, language и speech, нем. Sprache и Rede, белорусск. мова и мауленне, польск. jezyk и mowa и т.д. Со всей отчетливостью и методологическими следствиями противопоставление языка и речи было раскрыто Фердинандом де Соссюром в его «Курсе общей лингвистики» (1916), самом знаменитом (цитируемом) лингвистическом сочинении XX в. (см. русский перевод в издании: Сос-сюр, 1977).

Применительно к религии оппозиция «набора семиотических возможностей» и «их реализаций в актах общения» предстает как противопоставление с и с т е м ы (той или иной религии в качестве комплекса идей, установлений и организаций) и отдельных фактов религиозного поведения индивидов, отдельных явлений, событий, процессов в конкретной истории соответствующей религии. Эвристическую, познавательную ценность этой оппозиции – т.е. различения сущности и ее проявлений, инвариантной основы и ее индивидуальных вариаций – трудно переоценить.

Семиотический подход к феномену религии находит все большее признание не только при исторических объяснениях отдельных ритуалов, словесных формул или изображений, но в самой т е о р и и религии. Так, американский социолог Роберт Белла определяет религию в качестве особой системы коммуникации – «символической модели, формирующей человеческий опыт – как познавательный, так и эмоциональный» в решении самых главных проблем бытия (Белла, 1972, 267).

5.2. Языковое значение: между представлением и понятием.

План содержания языка (языковую семантику) включает два класса значений: 1) значения слов (лексическая семантика); 2) значения грамматических форм и конструкций (грамматическая семантика). В сфере языковой семантики есть значения более и менее абстрактные (например, грамматическая семантика в целом более абстрактна, чем лексическая), значения более и менее рационально-логические (ср., с одной стороны, термины, а с другой, междометия), есть значения четко очерченные (три, глаз, бежать, деревянный) и субъективно растяжимые (несколько, почтение, предпосылка, перемещаться, заманчивый), эмоционально-экспрессивные, субъективно-оценочные (дрыхнет, голодуха, жмот, душенька) и безоценочные, эмоционально нейтральные (спит, голод, скупой, девочка). Однако в целом по своей психологической природе языковые значения достаточно однородны. В процессах отображения мира лексические значения занимают срединное положение между представлениями как формой наглядно-образного знания и понятиями как формой абстрактно-логического мышления. Большая часть лексических значений – это общие для носителей языка (надындивидуальные) и достаточно устойчивые п р е д с т а в л е н и я о предметах, свойствах, процессах и других «клеточках» или фрагментах внешнего мира. В отличие от понятий, лексические значения содержат менее точное, менее глубокое или концентрированное знание о явлениях мира, отображенных в значениях слов (впрочем, за исключением значений терминов: план содержания термина – это именно понятие).

5.3. Многообразие форм религиозного знания (образы, логика и иррационализм, мистика).

План содержания религии (т.е. мифолого-религиозное сознание) включает ряд компонентов, имеющих различную психолого-познавательную природу. Это такие компоненты: 1) вера как психологическая установка принимать определенную информацию и следовать ей («исповедовать»), независимо от степени ее правдоподобности или доказанности, часто вопреки возможным сомнениям; 2) мифопоэтическое (наглядно-образное) содержание; 3) теоретический (абстрактно-логический) компонент; 4) интуитивно-мистическое содержание. При этом в любые эпохи религиозное содержание в той или иной мере проникает во все другие формы общественного сознания – в обыденное сознание, искусство, этику, право, философию, поэтому в реальности психологические формы существования религиозных представлений более разнообразны и многочисленны, чем названные основные виды. Порядок, в котором они перечислены, не отражает ни хронологии их формирования в конкретных религиозных традициях (этот порядок может быть разным), ни значимости отдельных компонентов в структуре целого.

Разнообразие психологической природы религиозного содержания обусловливает его особую «проникающую» в сознание силу. Как заметил Роберт Белла, «передаваемые религиозные символы <…> сообщают нам значения, когда мы не спрашиваем, помогают слышать, когда мы не слушаем, помогают видеть, когда мы не смотрим. Именно эта способность религиозных символов формировать значение и чувство на относительно высоком уровне обобщения, выходящего за пределы конкретных контекстов опыта, придает им такое могущество в человеческой жизни, как личной, так и общественной» (Белла, 1972, 268).

В разных религиях один и тот же содержательный компонент может иметь различную психологическую форму. Например, представления о Боге в одних религиях выражены в мифопоэтическом о б р а з е Бога, т.е. принадлежат уровню наглядного знания, сюжетно и пластически организованного, а потому правдоподобного, согретого эмоциями. В другой религии (или религиях) – совсем иная картина: Бог – это прежде всего и д е я (концепция, догмат Бога), т.е. знание, принадлежащее уровню абстрактно-логического мышления.

В порядке иллюстрации можно указать на различия в представлении Бога (Абсолюта) в раннем христианстве и раннем буддизме. Так, в основе христианского религиозного сознания до патристики лежали именно образы, мифопоэтические предания о Иисусе Христе – картины и сюжеты Священной истории. Позже патристика дополнила христианское сознание новыми компонентами абстрактно-теоретического и доктринального характера: теологией , философией, социально-политическим учением, а западноевропейская схоластика средних веков внесла в христианство правила формально-логического «вывода» теологических утверждений из Св. Писания.

Если у истоков христианства были мифопоэтические предания, наглядные, эмоционально насыщенные, художественно-выразительные и поэтому легко проникавшие в душу простых людей, то ядро религиозного сознания буддизма или даосизма, напротив, составляет мистико-теоретическая доктрина, концепция, идея: «четыре благородные истины» и следствия из них в буддизме; мистический символ «дао» (всеобщий природно-этический закон) в даосизме. Мифопоэтические, образные представления в этих религиях появляются позже и принадлежат периферии религиозного сознания (Померанц, 1965, 143).

Абстрактно-теоретический компонент религиозного сознания в разных традициях может быть существенно различным по соотношению в нем умозрительного (рассудочно-логического) и иррационалистического начал. В наибольшей степени логизирована христианская, особенно католическая, догматика и теология. В иудаизме и исламе учение о боге в меньшей мере отделено от религиозных этико-правовых принципов и концепций. В буддизме, конфуцианстве, даосизме, дзэн-буддизме всегда были сильны традиции иррационализма, стремление к сверхчувственному и надлогическому постижению Абсолюта.

«Бог или истина намного глубже мысли или эмоциональной потребности», – писал индийский религиозный мыслитель и поэт Джидду Кришнамурти (1895 или 1897–1985), оказавший серьезное влияние на религиозно-философские поиски Запада, прежде всего на экзистенциализм. Отвергая «организованные религии» с их церковной иерархией, регламентированными культами и стройной теологией, Кришнамурти сознательно избегает определенности в употреблении даже самых ключевых терминов. Г.С. Померанц писал о «логическом хаосе» и «принципиальной импровизации» в его сочинениях: «То, что утверждает Кришнамурти, не имеет точного имени и называется им по-разному (истина, реальность, целое, Бог); иногда два слова сознательно ставятся рядом („реальность или Бог“)»…Отдельное слово и отдельное высказывание в глазах Кришнамурти вообще не имеют цены: «Понимание приходит в пространство между словами, в интервале, прежде, чем слово схватывает и оформляет мысль… этот интервал – безмолвие, не нарушенное знанием; оно открыто, неуловимо и внутренне полно» (цит. по работе: Померанц, 1965, 139–140).

В структуре религиозного сознания каждой религии в той или иной мере присутствует мистический компонент, однако эта мера может быть существенно различной. С одной стороны, во всякой религии имеется, по представлениям верующих, та или иная с в я з ь, контракт, соглашение, договор между людьми и высшими силами (этот момент связи отражен в самом общем и древнейшем смысле слова религия). Именно в этой связи заключается психологическая основа или стержень религии. Как писал У. Джеймс, «уверенность в том, что между Богом и душой действительно установились какие-то сношения, представляет собой центральный пункт всякой живой религии», а самое обычное и массовое проявление такой связи – молитва – это, по словам Джеймса, «душа и сущность религии» (Джеймс, 1993, 363, 362). Однако, с другой стороны, в большинстве случаев людям совсем не очевиден двусторонний характер этой связи: человек молится, но не слышит, что отвечает ему Небо.

Мистическое общение означает, что человек слышит ответ Бога, знает, понимает то, что ему было сказано с Неба. По-видимому, самые разные религиозные учения и культы в своих истоках связаны именно с мистическим переживанием, точнее, потрясением религиозно одаренной личности. Это тот «горний глас», то видение или богоявление, благая весть или иной знак свыше, обращенный к пророку, шаману, провидцу, апостолу, – тот голос, который в зарождающейся традиции станет главным Заветом Бога.

Помимо основателей религий, мистическая одаренность наблюдалась у многих мыслителей, проповедников, религиозных писателей. Собственно, стремление мистиков передать людям то, что им открылось в ниспосланных озарениях, и делало их религиозными писателями, часто знаменитыми, как, например, Майстер Экхарт (ок. 1260–1327), Якоб Бёме (1575–1624) или основатель антропософии Антропософия – (anthropos – человек, sophia – мудрость) – оккультно-мистическое учение о тайных духовных силах и способностях человека, а также о путях их развития на основе особой педагогической системы. Рудольф Штейнер (1861–1925). Homo mysticus называл себя Н.А. Бердяев При этом Бердяев противопоставлял свои религиозные искания каноническому христианству» … я в большей степени homo mysticus, чем homo religiosus… Я верю в существование универсальной мистики и универсальной духовности… Мистика гностического и профетического типа мне всегда была ближе, чем мистика, получившая официальную санкцию церквей и признанная ортодоксальной, которая, в сущности, более аскетика, чем мистика» (Бердяев, 1991, 88).

Природа мистических озарений и мистического знания остается загадкой. У. Джеймс, стремясь понять психологическую основу мистики, приводит в книге «Многообразие религиозного опыта» (1902) многочисленные документальные свидетельства – самонаблюдения людей, которые испытали такого рода переживания. Вот одно из них (по оценке Джеймса, впрочем, не самое яркое): «То, что я испытывал в эту минуту, было временным исчезновением моей личности наряду со светозарным откровением смысла жизни, более глубокого, чем тот, который был мне привычен. Это дает мне право думать, что я был в личных сношениях с Богом» (Джеймс, 1993, 62).

Мистические переживания и «светозарные откровения смысла жизни», по-видимому, связаны с резкой активизацией подсознательных психических сил, всех возможностей чувственной и интеллектуальной интуиции. Общей чертой мистических переживаний является их «неизреченность» – невероятная затрудненность изложения, фактически невозможность передать «обретенные впечатления на обычном посюстороннем языке» (Гуревич, 1993, 414–415).

Таким образом, в отличие от психологической одноплановости языковой семантики (см. §5.2), содержание религии по своей психологической природе крайне разнородно. С этим связана общая высокая степень логической и вербальной (словесно-понятийной) размытости религиозных смыслов и, как практическое следствие, – необходимость постоянных филологических усилий при обращении к текстам Писания.

6. Что «знают» о мире языки?

Чтобы представить совокупный объем и характер того знания о мире, т.е. той информации, которая заключена в языке, следует различать два уровня хранения информации с участием языка. Во-первых, информация хранится в с а м о м я з ы к е, т.е. в семантических системах словаря и грамматики (это как бы «библиотека значений»); во-вторых, п р и п о м о щ и я з ы к а, – в речи, т.е. в устных и письменных сообщениях, созданных на языке (это «библиотека текстов»).

Если сравнить, с одной стороны, те сведения о внеязыковой реальности, которые можно извлечь из самого полного толкового словаря и подробной семантической грамматики некоторого языка, а с другой, – те сведения о мире, которые содержатся во всем сказанном и написанном на этом языке, то легко видеть, что информация, аккумулированная в семантической системе языка, по объему в тысячи раз меньше информации, содержащейся в текстах на языке.

Достаточно сравнить, например, те представления о грозе, громе, молнии, тумане, росе, радуге, электричестве, которые складываются у человека до обучения, т.е. только на основе усвоения значений слов гроза, гром, молния, туман и т.д., и то понимание соответствующих явлений природы, которое формируется у человека из рассказов родителей, учителей, книг.

Чтобы только почувствовать разницу между тем, что «знает», например, о песке язык, и тем, что вообще знает о песке человечество (опыт и наука), сравним, с одной стороны, описание значения слова песок в лингвистическом толковом словаре, а с другой стороны, определение понятия «песок» в энциклопедическом словаре.

Толковый словарь русского языка

Энциклопедический словарь

ПЕСОК. Сыпучие крупинки твердых минералов (главным образом кварца) ПЕСОК. Мелкообмолоченная рыхлая осадочная горная порода, состоящая не менее чем на 50% из зерен кварца, полевых шпатов и др. минералов и обломков горных пород размером 0,1–1 мм; содержит примесь алевритовых и глинистых частиц.

Легко видеть, что толковый словарь, чтобы дать верное описание именно языкового факта (т.е. значения слова), должен в толковании ограничиться общепонятной семантикой слова и не идти вглубь, к специальному содержанию термина. Иная картина в энциклопедическом справочнике: его предмет – не значение слова, а содержание понятия. Поэтому энциклопедическое определение перечисляет самые существенные признаки соответствующего явления, в том числе такие признаки, которые непосредственно не наблюдаются (поскольку, в отличие от поверхностности лексического значения, в понятии содержится более глубокое, специальное знание о данном явлении).

Однако, несмотря на ограниченный объем информации, составляющей семантику языка, она играет исключительно важную роль в овладении всем информационным богатством человечества. Дело в том, что значения слов и содержание грамматических категорий – все эти неточные и неглубокие, «обывательские», как о них писал Л.В. Щерба, представления о «клеточках» действительности – запечатлели первый и поэтому во многом жизненно важный опыт освоения человеком окружающей действительности. Эти исходные представления в целом не противоречат позже добытому знанию . Напротив, они образуют тот фундамент, на котором постепенно воздвигаются стены более полного, глубокого и точного знания о мире.

В своем основном объеме информация, составляющая семантику языка, известна всем говорящим на этом языке, без различия возраста, образования, социального положения. До школы, только в процессе овладения языком, в сознании ребенка формируются (неназванные и до обучения не осознанные!) представления о времени и пространстве, о действии, субъекте и объекте действия, о количестве, признаке, причине, цели, следствии, реальности и нереальности и многих других закономерностях окружающего мира.

В отличие от языковой семантики, в основном известной каждому говорящему (терминологическая периферия общего словаря здесь, конечно, не в счет), поздняя информация, содержащаяся в текстах, известна отдельным говорящим в разной мере – в соответствии с их возрастом, образованием, социальным положением, профессией.

В отличие от интенсивно меняющейся информации текстов, информация, сконцентрированная в языковой семантике, характеризуется исключительной стабильностью. Ср. эволюцию представлений о теплоте в истории естествознания и почти неизменность семантики слова тепло в истории языка. Физикам легко договориться и принять очередную концепцию теплоты, а обиходное сознание меняется медленно, его устраивают те нестрогие, бытовые представления, которые люди связывают со словом тепло. Стабильность информации, заключенной в языке, связана с ее внутренним, опорным характером по отношению к знанию, содержащемуся в текстах.

Таким образом, язык «знает» о мире немного (в сравнении со всем, что вообще знает человечество), потому что язык – это исторически п е р в а я моделирующая семиотическая система человеческого сознания, первый запечатленный взгляд на мир. Картину мира, отраженную в языке, можно охарактеризовать так это наивная (а не научная) картина мира, она «увидена» глазами человека (не Богом и не прибором), поэтому приблизительна и неточна (но в нужных случаях наука ее «поправляет»), зато языковая картина в основном наглядна и отвечает здравому смыслу, то, что «знает» язык, – общедоступно и общеизвестно, это семантический фундамент человеческого сознания.

Если конкретизировать применительно к религии оппозицию «библиотека значении (язык)» – «библиотека текстов» (вся информация, выраженная с помощью языка)» (см §6), то содержание религии – это «библиотека конфессиональных текстов». Основные «тематические» разделы в этой «библиотеке» (т е содержательные области во всем массиве конфессионального знания) таковы 1) представление о Боге (Абсолюте или сонме богов), его история и/или теория (учение) о Боге, 2) представления о в о л е Бога, о его Завете или требованиях по отношению к людям, 3) зависящие от представлений о Боге представления (учение) о человеке, обществе, мире (в некоторых религиях – также и о конце мира, о путях спасения, о загробном или ином потустороннем мире), 4) зависимые от представлений о Боге религиозно-этические и религиозно-правовые представления и нормы, 5) представления о должном порядке культа, церковной организации, взаимоотношениях клира и мира и т.п., а также представления о истории развития и решения этих проблем.

Естественно, приведенный перечень основных областей религиозного сознания носит достаточно общий и поэтому абстрактный характер, однако он и нужен именно для самого общего очерка всей смысловой сферы религии.

Что касается психологической, человеческой значимости религиозного содержания, то в сопоставлении с любой другой информацией, могущей циркулировать в человеческом обществе, религиозное содержание обладает максимальной ценностью. Это связано с двумя обстоятельствами во-первых, религия ищет ответы на самые важные вопросы бытия, во-вторых, ее ответы, обладая огромной обобщающей силой, отнюдь не абстрактны, они обращены не столько к логике, сколько к более сложным, тонким и интимным областям сознания человека – к его душе, разуму, воображению, интуиции, чувству, желаниям, совести.

В.В. Розанов, сопоставляя современную ему психологию и религию, писал «<…> все это [новейшие психологические открытия – H.М.] покажется какою-то игрою в куклы сравнительно с богатством психологического наблюдения и психологических законов, открывающихся в писаниях великих подвижников пустыни и вообще „наших отцов“. Психология Вундта куда беднее изречений Антония Великого или Макария Египетского. Наконец, язык их, этот и спокойный и порывистый язык, так исполненный пафоса и величия, недаром же еще в рукописную эпоху имел миллионы слушателей-читателей. Ей-ей, ни в какую эпоху Вундта и Милля не стали бы переписывать в сотнях тысяч экземпляров. Скучно показалось бы бумаге, перу, не вытерпели бы читатели и переписчики. Таинственная речь и Библии и Евангелия вечна, при углублениях в религию – перед глазами на языке, наконец, вопросы о жизни совести, загадки покаяния и возрождения души человеческой – все это куда занимательней костей мамонта и даже радиоактивного света» (Розанов, 1914, 76–77). И несколько ранее (в 1911 г), в «Уединенном»: «Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни, вот отчего религия всегда будет одолевать философию» (Розанов, 1970, 12, всюду курсив и пунктуация автора).

Р.Белла подчеркивал уникальность того знания, тех смыслов, которые сообщает человеку религия «Опыт смерти, зла и страданий приводит [человека – H.M.] к постановке глубоких вопросов о смысле всего этого, на которые не дают ответа повседневные категории причины и следствия Религиозные символы предлагают осмысленный контекст, в котором этот опыт может быть объяснен благодаря помещению его в более грандиозную мирозданческую структуру и предоставлению эмоционального утешения, пусть даже это будет утешение самоотреченности Человек – это животное, разрешающее проблемы Что делать и что думать, когда отказывают другие способы решения проблем, – вот сфера религии» (Белла, 1972, 266–267).

8. Терминологический экскурс: о границах терминов мифологическое и религиозное сознание

В современном языке слова мифологическое сознание (и мифологическое мировосприятие, мифология) понимаются в разных значениях Из них одно значение является специальным, терминологически определенным В этом значении мифологическое сознание – это первобытное коллективное (общеэтническое) наглядно-образное представление о мире с обязательным божественным (сверхъестественным) компонентом.

В нетерминологическом употреблении слова мифологическое сознание, мифология обозначают те или иные фрагменты, звенья, черты мифологического мировосприятия, сохранившиеся в сознании более поздних эпох Например, историки культуры пишут о мифологических мотивах в «Божественной комедии» Данте, мифологизме музыки Рихарда Вагнера, литературы XX в и т.д. Еще дальше от терминологического понятия о мифе отстоит употребление этого слова в социальной психологии и публицистике – в качестве синонима к словам заблуждение, предрассудок, обманчивое мнение например, мифология XX в, мифы общества потребления и т.п. В таком употреблении миф обозначает тот или иной стереотип современного сознания, некоторое распространенное мнение, которому люди безотчетно верят вопреки рассудку, фактам, здравому смыслу.

В этой книге термины миф, мифология употребляются только в специальном первом значении применительно к коллективному синкретическому сознанию первобытного или архаического (дописьменного) социума.

Мифологическое сознание первобытного мира включает в себя в с ю духовно-психическую жизнь древнего социума, в которой еще слито, не отделено друг от друга то, что впоследствии станет разными формами общественного сознания, – обыденное сознание, религия, мораль, наука, искусство.

В отличие от собственно мифологического сознания древности, понятие «религиозное сознание», во-первых, противопоставлено другим формам общественного сознания (таким, как обыденное сознание, мораль, искусства, науки и др.), во-вторых, религиозное сознание сложнее, чем мифологические представления древности оно включает теологический или догматический компонент, церковную мораль, церковное право, церковную историю и другие компоненты (см §7), в-третьих, религиозное сознание индивидуализировано и присутствует в сознании отдельных членов социума (например, клириков и мирян, иерархов и простых священников и т.д.) в разном объеме, в то время как мифологические представления носили в основном коллективный (общеэтнический) характер и входили в сознание практически каждого члена первобытного коллектива. Вместе с тем на каких-то относительно поздних этапах первобытной эпохи, в русле процессов общей социальной дифференциации, усиливаются ролевые различия между людьми и в сфере культа жрецы, шаманы, посвященные, мисты (в древнегреческих культовых действах – мистериях) выполняли некоторые особые функции в ритуалах и обладали большим объемом мифологической информации, чем остальные члены древнего социума.

Таким образом, мифология – это как бы «предрелигия» древности. Однако мифологические представления не следует отождествлять с религией именно бесписьменных эпох Процесс выделения религиозного сознания из мифологического длился многие тысячелетия. В глубокой древности мифологические представления составляли основную и фундаментальную часть религиозного сознания. Вот почему понятия «мифология», «мифологическое восприятие» и т.п. иногда применяют не только к первобытным, но и к древнеписьменным религиозным традициям, как поли-, так и монотеистическим. См., например, в энциклопедии «Мифы народов мира» статьи «Китайская мифология» Б.Л. Рифтина, «Иудаистическая мифология» и «Христианская мифология» С.С. Аверинцева, «Греческая мифология» А.Ф. Лосева. «Мусульманская мифология» П.А. Грязневича и В.П. Басилова и др.

9. Язык и религия в структуре общественного сознания

В истории духовной культуры человечества язык и религия занимают особое место. Это древнейшие, исключительно важные и при этом глубоко различные формы общественного сознания.

Своеобразие языка как формы общественного сознания состоит в том, что язык, наряду с психофизиологической способностью отражать мир, является предпосылкой общественного сознания, его семантическим фундаментом и универсальной оболочкой разных форм общественного сознания. По своему содержанию семантическая система языка ближе всего к обыденному сознанию. Посредством языка осуществляется специфически человеческая форма передачи социального опыта (культурных норм и традиций, естественно-научного и технологического знания).

Своеобразие языка как общественного явления, по сути дела, коренится в его двух особенностях: во-первых, в универсальности языка как средства общения и, во-вторых, в том, что язык – это с р е д с т в о, а не содержание и не цель общения; семантическая о б о л о ч к а общественного сознания, но не само с о д е р ж а н и е сознания. Роль языка по отношению к духовной культуре общества сопоставима с ролью словаря по отношению ко всему разнообразию текстов, которые можно написать с использованием этого словаря. Один и тот же язык может быть средством выражения полярных идеологий, разноречивых философских концепций, бесчисленных вариантов житейской мудрости.

Итак, язык выступает как универсальное средство общения народа. Он сохраняет единство народа в исторической смене поколений и общественных формаций, вопреки социальным барьерам, тем самым объединяя народ во времени, в географическом и социальном пространстве.

Если язык – это универсальная оболочка общественного сознания, то религия, точнее, мифолого-религиозное сознание человечества – это общий родник самых глубоких и жизненно важных смыслов общественного сознания. Из мифолого-религиозного сознания развилось все содержание человеческой культуры, постепенно приобретавшее семиотически различные формы общественного сознания (такие, как обыденное сознание, искусство, этика, право, философия, наука).

Язык и религия: две семиотики, два образа мира, две стихии в душе человека, уходящие корнями в подсознание, два самых глубоких, несхожих и взаимосвязанных начала в человеческой культуре…

Язык, религия и народный менталитет

10. Воздействует ли язык на культуру? Идеи В.Гумбольдта и А.А.Потебни

В культуре и психологии каждого народа есть черты, составляющие его индивидуальное этническое своеобразие, и есть черты, объединяющие этот народ с другими народами или группами народов, а также, разумеется, со всем человечеством. Например, одни черты объединяют белорусов со всеми славянами; другие – с литовцами и поляками; третьи – с народами, исповедующими христианство; четвертые – с жителями Европы; пятые – с народами СНГ и т.д. Народный менталитет (культурно-психологическое своеобразие народа) складывается из соединения взаимодействия всех «слагаемых», причем этническая индивидуальность определяется не только сугубо индивидуальными особенностями народа, но и уникальностью самого соединения индивидуальных и групповых черт – соединения именно «этих ингредиентов» и именно в такой неповторимой «пропорции».

Язык и религия относятся к тем факторам, которые определяют народный менталитет и при этом влияют на формирование как индивидуально-неповторимых, так и некоторых общих с другими народами, групповых черт.

Вера в определяющее воздействие языка на духовное развитие народа лежала в основе философии языка Вильгельма фон Гумбольдта (1767–1835), выдающегося представителя немецкого классического гуманизма. Изучая язык испанских басков, резко отличный от языков индоевропейской семьи, Гумбольдт пришел к мысли о том, что разные языки – это не просто разные оболочки общечеловеческого сознания, но различные в И д е н и я мира. Позже в работе «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества» Гумбольдт писал: «В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне <…>. И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка» (Гумбольдт. 1984, 80).

В России идеи Гумбольдта о влиянии языка на народное сознание развивал А.А. Потебня (1835–1891), крупнейший в XIX в. отечественный филолог-мыслитель. Потебня находил органическое участие национального (этнического) языка не только в формировании народного мировосприятия, но и в самом развертывании мысли: «Человек, говорящий на двух языках, переходя от одного к другому, изменяет вместе с тем характер и направление течения своей мысли, притом так, что усилие его воли лишь изменяет колею его мысли, а на дальнейшее течение ее влияет лишь посредственно. Это усилие может быть сравнено с тем, что делает стрелочник, переводящий поезд на другие рельсы» (Потебня, 1976, 260).

Таким образом, лучшие умы XIX в. понимали язык как духовную силу, которая формирует культуру народа. В XX в. идеи Гумбольдта и Потебни получили дальнейшее развитие и, что особенно интересно, делались попытки проверить эти гипотезы экспериментально.

Убеждение в том, что люди видят мир по-разному – сквозь призму своего родного языка, лежит в основе теории «лингвистической относительности» знаменитых американских языковедов Эдварда Сепира (1884–1939) и Бенджамина Ли Уорфа (1897–1941). Они стремились доказать, что различия между «среднеевропейской» (западной) культурой и иными культурными мирами (в частности, культурой североамериканских индейцев) обусловлены различиями в языках.

В 60-х гг. проводились многочисленные экспериментальные проверки гипотезы «лингвистической относительности».

Например, ставился вопрос: если в языке есть одно отдельное слово для желто-зеленого цвета (как, скажем, в языке шона в Родезии: cicena означает ‘желто-зеленый’), в отличие от языков, где этот цвет не имеет однословного обозначения, а есть два отдельных слова для двух пограничных участков цветового спектра (как в русском – желтый и зеленый, английском, немецком и др.), то значит ли это, что носитель языка шона скорее, легче, точнее определит цвет желто-зеленого предмета, чем это сделает носитель языка, в котором этот цвет не имеет однословного, т.е. уже готового, «подсказанного» самим языком обозначения? Психологи-экспериментаторы отвечают на этот и подобные вопросы отрицательно.

В целом эксперименты не обнаружили зависимости результатов познавательных процессов от лексической и грамматической структуры языка. В лучшем случае в таких опытах можно было видеть подтверждение «слабого варианта» гипотезы Сепира-Уорфа: «носителям одних языков л е г ч е говорить и думать об определенных вещах потому, что сам язык облегчает им эту задачу» (Слобин, Грин, 1976. 203–204). Однако в других экспериментах даже и такие зависимости не подтверждались. Психологи приходили к выводу, что в познавательных процессах в отношениях между языком и мыслительной деятельностью р е ш а ю щ е й промежуточной переменной является активность познающего человека (подробно см.: Мечковская, 1994, 64–66).

В экспериментах гипотеза Сепира-Уорфа теряет свою обобщенно-философскую внушительность. Речь идет уже не о разных картинах мира, увиденных сквозь призму разных языков, а об участии языка в процессах восприятия, запоминания, воспроизведения.

Итак, человек не находится «в плену» у языка. Картина мира родного языка не является непреодолимой преградой для иного видения мира: человек строит иные «картины мира» (например, философскую, биологическую или физическую) и с достаточной надежностью переводит тексты с одного языка на другой, даже в тех случаях, когда между языками лежат многие столетия. Не язык, а народ создает культуру.

Вместе с тем для человека мир его родного языка – это «дом бытия», «самое интимное лоно культуры» (Мартин Хайдеггер). Это естественная психологическая «среда обитания» человека, тот образный и мыслительный «воздух», которым дышит, в котором живет его сознание.

11. Надэтнический характер вероисповеданий

Религия в качестве определенного вероучения и культовой практики и церковь как социальная институция, объединяющая последователей той или иной религии, – это важнейшие сферы социальной действительности. На протяжении многих веков религиозные представления, церковные институты и религиозная практика господствовали и радикально влияли на все другие проявления общественного сознания, социальной организации и культуры. Поэтому воздействие религии на менталитет народа исключительно глубоко и разнообразно.

Однако, поскольку большинство конфессий не является однонациональными церквами, а с другой стороны, многие этносы не являются едиными по конфессиональному признаку, то принадлежность определенного народа к той или иной конфессии «сама по себе» не могла бы обусловить его самобытность, непохожесть на другие народы. Как было показано в §4.3 и 4.4, в современном мире границы вероисповеданий в целом соответствуют исторически сложившейся географии религий и не совпадают с границами языков, этносов и государств. Особенности культуры народа, обусловленные его вероисповеданием, оказываются в значительной степени общими для ряда этносов, входящих в определенный культурно-религиозный мир (мир буддизма, мир ислама, протестантский мир, мир православия и т.д.). В Новое время, как и в прошлом, религиозные традиции не столько разъединяют, сколько объединяют народы в культурные миры.

Что касается самобытности конкретного народа, то она создается соединением всех факторов этнообразования, а главное – неповторимостью исторического пути каждого народа, включая историю его религиозного развития.

12. Религия как фактор культурно-психологического своеобразия народов

Область религиозного составляет значительную часть жизни общества, всей истории человечества. Это огромный и сложный мир особой человеческой деятельности – религиозных чувств, религиозных или относящихся к религии мыслей, речей, желаний, поступков, взаимоотношений людей, социальных институций.

Религиозное мироощущение, обрядовая практика, религиозная мораль, церковные установления глубоко проникают в повседневную жизнь народа, многое в ней определяют и сами являются частью местного (этно-регионального) своеобразия. Поэтому даже мировые религии (т.е. по существенным признакам – религии надэтнические), в силу взаимодействия с повседневным бытом народа, в разных странах отличаются определенным национальным колоритом. Между прочим, это видно уже по церковной терминологии: ее часто не переводят, потому что ощущают как экзотическую лексику, с отпечатком «местного колорита», ср.: церковь – кирха – костел – синагога – мечеть; священник, поп (батюшка) – пастор – ксендз – раввин – мулла – лама; обедня – месса – ?мша; игумен (настоятель православного монастыря) – аббат (настоятель католического монастыря) и т.д.

В целом воздействие религиозно-конфессиональных факторов на все другие стороны жизни общества чрезвычайно глубоко, разнообразно и настолько органично, что перечисление аспектов такого воздействия было бы тавтологией. В сущности, это не «воздействие» на жизнь, а сама жизнь.

— одна из величайших загадок человеческого бытия. Почему только люди, в отличие от всех других видов живых существ, обитающих на Земле, способны вести общение посредством языка? Как появился язык? Ученые на протяжении многих лет пытаются ответить на эти вопросы, но пока так и не нашли приемлемые ответы, хотя и выдвинули бесчисленное множество теорий; некоторые их этих теорий мы рассмотрим в этой статье.

Человеческий язык: возник ли он эволюционным путем из простых звуков, издаваемых животными, или был дан человеку

Богом? Все согласны с тем, что язык - главный признак, отличающий людей от других биологических видов. Наши дети овладевают навыками устной речи, едва достигнув четырехлетнего возраста; если ребенок в четыре года не умеет говорить, то это-следствие врожденной или приобретенной патологии. В целом же дар речи присущ всем людям — и никому из других живых существ, населяющих Землю. Почему только человечество обладает способностью к речевой коммуникации и как мы обрели эту способность?

Первые опыты и научные гипотезы.

Еще в Древнем Египте люди задумывались над тем, какой язык самый древний, то есть, ставили проблему происхождения языка .
Основы современных теорий происхождения языка заложили древнегреческие философы.
По взглядам на они разделились на две научные школы — сторонников «фюсей» и приверженцев «тесей».
Теория»фюсей» (fusei — греч. «по природе» ) отстаивала естественный,»природный» характер языка и, следовательно, закономерную, биологическую обусловленность его возникновения и структуры. Сторонники природного происхождения названий предметов, в частности, Гераклит Эфесский (535-475 до н.э.), считали, что имена даны от природы, так как первые звуки отражали вещи, которым соответствуют имена. Имена — это тени или отражения вещей. Тот, кто именует вещи, должен открыть природой созданное правильное имя, если же это не удается, то он только производит шум.

Сторонники теории «тесей» (thesei — греч. «по установлению» ) среди которых былиДемокрит из Абдер (470/460 — первая половина IV в. до н.э.) и Аристотель из Стагиры (384-322 до н.э), утверждали условный, не связанный с сущностью вещей характер языка и, следовательно, искусственность, в крайнем выражении — сознательный характер его возникновения в обществе. Имена происходят от установления, согласно обычаю, договоренности между людьми. Они указывали на многие несоответствия между вещью и ее названием: слова имеют по нескольку значений, одни и те же понятия обозначаются несколькими словами. Если бы имена давались по природе, невозможно было бы переименование людей, но, напр., Аристокл с прозвищем Платон («широкоплечий») вошел в историю.

Учеными были выдвинуты десятки гипотез о том, как люди преодолели препятствия для появления языка ; эти гипотезы в большинстве своем весьма умозрительны и существенно расходятся между собой.

Теория возникновения языка из звуков.

Многие биологи и лингвисты из числа сторонников идеи эволюции от простейших к человеку считают, что язык постепенно развился из звуков и шумов, издаваемых животными. По мере развития человеческого интеллекта людям удавалось произносить все больше звуков; постепенно эти звуки превращались в слова, за которыми закреплялись значения.
Так или иначе, звуки, призванные выражать эмоции, сильно отличаются от тех, которые используются для передачи понятий. Поэтому вероятность происхождения человеческого языка от звуков, издаваемых животными, крайне мала.

Теория создания языка силой человеческого разума

Некоторые ученые предположили, что люди неким образом создали язык благодаря своему разуму. Согласно их теории, по мере эволюции человека интеллектуальные способности людей непрерывно росли и в конце концов позволили людям начать общаться друг с другом. Это предположение также кажется весьма логичным, однако большинство ученых и лингвистов отрицают такую возможность. В частности, Дуайт Болинджер (Dwight Bolinger), ученый и лингвист, исследовавший языковые способности шимпанзе, говорит:

«Стоит задаться вопросом, почему всем формам жизни, населяющим Землю, пришлось ждать миллионы лет, прежде чем Homo сделал это [создал язык]. Неужели потому, что сначала должен был появиться определенный уровень интеллекта? Но как такое могло произойти, если интеллект всецело зависит от языка? Язык никак не мог быть предпосылкой для возникновения языка ».

Уровень интеллекта невозможно измерить без помощи языка. Так что гипотеза о появлении языка вследствие развития человеческого разума необоснованна и недоказуема.
Кроме всего прочего, ученые не могут доказать, что для языка необходим развитый интеллект. Таким образом, можно сделать вывод, что своей способностью к языковому общению мы обязаны отнюдь не нашему высокоразвитому интеллекту.

Теория внезапного возникновения языка

Некоторые ученые считают, что язык появился у людей внезапно, без видимых предпосылок к его зарождению. Они полагают, будто бы язык был изначально заложен в человеке, и люди на определенном этапе эволюции просто обнаружили в себе эту особенность и стали использовать для общения и передачи информации слова и жесты, постепенно расширяя словарный запас. Приверженцы теории внезапного появления языка утверждают, что люди приобрели дар речи в результате случайной перегруппировки участков ДНК в процессе эволюции.

Согласно этой теории, язык и все необходимое для общения существовали до того, как человек их обнаружил. Но это означает, что язык как таковой возник совершенно случайно и не задумывался как целостная система. Между тем, язык представляет собой сложную логическую систему, высочайший уровень организации которой просто не позволяет поверить в ее случайное возникновение. И даже если эту теорию можно рассматривать как модель появления языка, ее никак нельзя признать приемлемым объяснением происхождения такового, поскольку такая сложная структура, как язык, не могла возникнуть сама по себе, без творца.

Теория языка жестов

Выдвигали эту теорию Этьен Кондильяк, Жан Жак Руссо и немецкий психолог и философ Вильгельм Вундт (1832-1920), который полагал, что язык образуется произвольно и бессознательно.
Согласно данной теории, по мере того как люди эволюционировали, они постепенно разрабатывали знаковую систему, поскольку обнаружили, что использование знаков может приносить пользу. Поначалу они не стремились донести до других какие-либо идеи; человек просто производил некоторое действие, другой видел это и затем повторял это действие. Например, один человек пытается сдвинуть с места какой-либо предмет, но сам не в силах сделать это; другой видит эти усилия и приходит ему на помощь. В итоге человек уяснил себе: для того чтобы ему помогли переместить что-либо, достаточно жеста, изображающего толкание.

Серьезнейшие недостаток этой теории заключается в том, что, несмотря на бесчисленные попытки, никому из ее приверженцев так и не удалось предложить приемлемый сценарий прибавления звуков к жестам.
Жесты как вспомогательное средство общения продолжают использоваться современным человеком. Невербальные (несловесные) средства общения, в том числе жесты, изучает паралингвистика как отдельная дисциплина языкознания.

Теория звукоподражания

Данную гипотезу выдвинул в 1880 году Макс Мииллер (Miiller), но даже он сам считал ее не слишком правдоподобной. Согласно одной из гипотез, изначально слова имели звуковое сходство с понятиями, которые выражали (ономатопея). Например, понятие «собака» поначалу выражалось междометием «гав-гав» или «тяв-тяв», а звуки, напоминающие птичье чириканье или карканье, ассоциировались с издающими их пернатыми. Действия обозначались звуками, которые люди производили при выполнении этих действий; к примеру, принятие пищи передавалось с помощью чавканья, а поднятие тяжелого камня — с помощью натужного уханья.

Теория Мииллера казалась бы вполне логичной, но во всех языках нашего времени звучание слов не имеет ничего общего со «звуковым образом» выражаемых ими понятий; да и в древних языках, изучаемых современными лингвистами, не было ничего подобного.

Препятствия для возникновения языка эволюционным путем

Многим кажутся здравыми рассуждения о том, что люди могли придумать знаки и слова для обозначения простых предметов и действий, но как люди изобрели синтаксис? Человек никак не сможет сказать: «Дай мне еды», если все слова, которыми он располагает, — это «еда» и «я». Синтаксис-настолько сложная система, что люди не смогли бы «открыть» ее случайно. Для возникновения синтаксиса требовался разумный создатель, однако человек не мог быть этим создателем, поскольку не смог бы донести свое открытие до других. Мы же не мыслим нашу речь без метаязыка-множества служебных слов, которые не имеют лексического значения, но определяют значения других слов. Люди никак не могли бы по чистой случайности начать употреблять и понимать эти слова.

Человек не может передать другому свои мысли, не прибегая к синтаксическим построениям; речь без синтаксиса сводится к восклицаниям и приказам.
Кроме того, эволюционистам никак не удается объяснить закономерности изменений, которые произошли в языках с момента появления письменности, сохранившей эти изменения для современных лингвистов. Самые древние языки — латынь, древнегреческий, древнееврейский, санскрит, финикийский, древнесирийский-гораздо сложнее любого из современных языков. Все, кто в наши дни сталкивается с этими языками, без колебаний признают, что они определенно запутаннее и труднее для изучения, чем нынешние. Языки никогда не становились сложнее, чем были; напротив, со временем они только упрощались. Однако это никак не согласуется с теорией биологической эволюции, согласно которой все сущее со временем усложнялось.

Теория сотворения языка

Предания, аналогичные истории о вавилонской башне, были отмечены среди самых изолированных народностей всех материков. Их можно разделить на три вида: первый говорит о большом строительстве, не упоминая о разделении языков (народности Африки, Индии, Мексики, Испании, Бирмы); устные хроники второго типа излагают свои версии происхождения языков, не упоминая о стройке (народы Древней Греции, Африки, Индии, Австралии, США, Центральной Америки), а истории третьего вида, подобно Библии, объединяют два этих события.

Из библейского описания Сотворения ясно, что язык существовал еще до того, как Бог начал творить этот мир. Язык был одним из способов общения Пресвятой Троицы — ипостасей Триединого Бога.
История человечества позволяет христианам утверждать, что язык существует столько, сколько существует Бог, а согласно Библии, Бог существует вечно.

«В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Бытие, 1:1-3).

Но почему из всех сотворенных Им живых существ Бог наделил языком только людей? Ответ не этот вопрос мы находим в первой же главе Священного Писания:

«И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Бытие, 1:27).

Бог создал людей по образу своему, а поскольку Богу присущи язык и общение, людям также достался этот дар. Таким образом, язык — одна из граней Личности Бога, которые Он передал людям. Это — вполне здравое заключение, поскольку язык дает нам частичное представление о природе Бога. Как и Бог, язык немыслимо сложен. На его изучение может уйти вся жизнь; но при этом дети, едва научившись ходить, начинают понимать и употреблять язык.

Религиозные теории

Согласно Библии, потомков Адама за их попытку построить башню до небес Бог покарал разнообразием языков:
На всей земле был один язык и одно наречие… И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон; ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле (Бытие, 11, 5-9).

Евангелие от Иоанна начинается следующими словами, где Логос (слово, мысль, разум) приравнивается к Божественному:

«В начале было Слово [Логос], и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога».

В Деяниях Апостолов (части Нового Завета) описывается событие, произошедшее с апостолами, из которого следует связь языка с Божественным:

«При наступлении дня Пятидесятницы все они были единодушно вместе. И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать. В Иерусалиме же находились Иудеи, люди набожные, из всякого народа под небом. Когда сделался этот шум, собрался народ, и пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием. И все изумлялись и дивились, говоря между собою: сии говорящие не все ли Галилеяне? Как же мы слышим каждый собственное наречие, в котором родились. Парфяне, и Мидяне, и Еламиты, и жители Месопотамии, Иудеи и Каппадокии, Понта и Асии, Фригии и Памфилии, Египта и частей Ливии, прилежащих к Киринее, и пришедшие из Рима, Иудеи и прозелиты, критяне и аравитяне, слышим их нашими языками говорящих о великих делах Божиих? И изумлялись все и, недоумевая, говорили друг другу: что это значит? А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина. Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим…» (Деяния апостолов, 2, 1-14).

День Пятидесятницы, или Троицын день заслуживает того, чтобы кроме своего религиозного значения стать Днем Лингвиста или Переводчика.

Существование праязыка

О происхождении народов исследователи чаще всего судят по их языкам. Лингвисты подразделяют многие азиатские и африканские языки на семитические – по имени Шема или Сима – и на хамитские – по имени Хама, сынов Ноаха. К семитической группе языков;ссылка на языковые семьи; относятся древнееврейский, древневавилонский, ассирийский, арамейский, различные арабские диалекты, амхарский язык в Эфиопии и некоторые другие. Хамитскими являются относятся древнеегипетский, коптский, берберский языки, а также многие другие африканские языки и диалекты.

В настоящее время, правда, в науке существует тенденция объединять хамитские и семитические языки в одну семито-хамитскую группу. Народы, происходящие от Йефета, говорят, как правило, на индоевропейских языках. К этой группе относится подавляющее большинство европейских языков, а также многие из языков народов Азии: иранские, индийские, тюркские.

Что это был за «единый язык» , на котором разговаривали все люди мира?
Многие лингвисты подразумевали под общечеловеческим языком язык еврейский в виду того, что многие собственные имена первобытного мира, сохранившиеся в языках всех народов изгнания, построены из корней языка еврейского.

Согласно традиции иудаизма «Единый язык», на котором говорили люди до разделения на народы, был «Священный язык».Священный язык – «лошн койдеш» – это язык, на котором Создатель говорил с Адамом, и люди на нем говорили вплоть до Вавилонского столпотворения. Позднее на этом языке говорили пророки, и на нем было написано Священное Писание.

На факт использования, согласно Торе, древнееврейского языка первыми людьми указывает и Писание, где обнаруживается игра слов, не переводимая на другие языки. Так, жена называется по-древнееврейски иша от иш (муж), что указывает на единство и святость брачного союза. Имя Адам (человек) – от Адама (земля), Хава (по-русски Ева) – от Хай (живое), «ибо она была матерью всего живого», Каин – от Канити (я приобрела) и так далее. Этот язык получил название иврит по имени Эвера, потомка Шема, ибо Эвер сохранил этот язык, передав его Аврааму. Авраам пользовался священным языком только для святых целей.

Обиходным же языком Авраама был арамейский , весьма близкий к священному языку, но – в результате всеобщего употребления – утративший чистоту, строгость и грамматическую стройность иврита.
Примерно то же можно сказать и о другом семитском языке – арабском. Арабский как живой язык превосходит иврит письменных памятников изобилием синонимов и наличием точных обозначений предметов и выражений. Этими достоинствами, безусловно, обладал и иврит в эпоху пророков. Поэтому, читая поэтические отрывки Писания, мы сталкиваемся с совершенно другой лексикой, зачастую со словами, которые встречаются в Писании только один раз. В результате длительного пребывания евреев в изгнании первоначальное богатство Священного языка было утеряно, и дошедший до нас язык Библии – это лишь уцелевший остаток древнего иврита. Такова традиция и точка зрения иудаизма, изложенная в книге Кузари рабби Иеуды а-Леви.

Ученые интуитивно давно осознавали происхождение языков мира из единого источника. Так, немецкий философ XVII века Готфрид Вильгельм Лейбниц , владевший многочисленными языками различных семейств, довольно много занимался вопросами родственных отношений языков и общей теорией языка. Лейбниц, хотя и отвергал «еврейскую теорию» происхождения языков, то есть библейскую теорию происхождения всех их от Священного языка – иврита, склонялся к признанию единого первоначального языка. Его он предпочитал называть «адамическим», то есть ведущим происхождение от Адама.

Специалисты-языковеды пришли к выводу, что если не все языки мира , то, по меньшей мере, подавляющее большинство имеют родственное – общее – происхождение.

Мы говорим по-русски есть; по латыни est; по-английски is, по-немецки ist. Это все – языки индоевропейские. Перейдем, однако, к семитическим языкам: по-древнееврейски еш, по-арамейски ит или ис. Шесть по-древнееврейски шеш, по-арамейски шит или шис, по-украински шiсть, по-английски six, по-немецки sechs. Слово семь по-английски seven, по-немецки sieben, по-древнееврейски шева. Числительное «три » в ряде индоевропейских языков: персидский:treies, греческий: treis, латинский: tres, готский: threis.
Или возьмем более сложный пример. Слово идея, заимствованное из древнегреческого языка, имеет параллельный корень в древнееврейском. Де’а по-древнееврейски означает «зрение», «мнение». В древнееврейском языке, а также в других семитических языках, корень этого слова, состоящий из трех букв йод, далет и ‘аин, имеет довольно широкое употребление: Йоде’а – «он знает», яда – «знал», йивада’ – будет известно. Обратим внимание, что и в русском языке существует глагол ведать, то есть «знать», и по-древнеиндийски веды также означает «знание». По-немецки wissen – «знать», а в английском языке этот корень фигурирует в словах wise – «мудрый», wisdom – «мудрость».

Метод сравнительного анализа языков позволяет также глубоко проникать в сущность исследуемых процессов, вскрыть систему определенных соответствий там, где поверхностное наблюдение не замечает ничего сходного.

Ностратический язык
Интуитивное стремление ученых хотя бы частично воспроизвести «единый язык» человечества, согласно Торе существовавший на земле до разделения человечества на народы, является, на наш взгляд, довольно примечательным. Последователи так называемой «ностратической школы».
составили даже небольшой словарь «ностратического» языка». «Ностратическим» эти ученые называют некий первобытный протоязык, от которого произошли семито-хамитские, индоевропейские, урало-алтайские и другие языки.

Разумеется, наука вправе иметь дело с рабочими теориями и гипотезами, которые раньше или позже могут быть доказаны или опровергнуты.

5. Заключение

Эволюционисты выдвинули великое множество теорий зарождения и развития человеческого языка. Однако все эти концепции разбиваются о собственные недостатки. Сторонники теории эволюции и поныне не нашли приемлемый ответ на вопрос о появлении языковой коммуникации. Но ни одна из этих теорий не дает приемлемое объяснение необычайному разнообразию и сложности языков. Так что не остается ничего иного, кроме веры в Бога-Творца, Который не только создал человека, но и наделил его даром речи. Библия рассказывает о Сотворении всего сущего Богом; ее текст лишен противоречий и содержит ответы на все вопросы. В отличие от теории эволюции, которой недостает достоверности в объяснении происхождения языка, изложенная в Библии креационная теория (теория божественного сотворения языка) способна противостоять любым возражениям. Данная теория и по сей день сохраняет свои позиции, несмотря на то, что все это время ее противники заняты отчаянными поисками контраргументов против нее.