Как люди живут на свалке. Кучино: Жизнь рядом со свалкой, закрытой Путиным. Многие замерзают

Кто живёт на бывшей тамбовской свалке, что думают бездомные о Путине, как полицейские бомжей кормили и чем можно поживиться в мусорных баках?

Есть ли жизнь на свалке?

Первые дни сентября. Я на бывшей свалке. Здесь, в пятистах шагах от того, что принято называть цивилизацией, живут люди. Живут, как могут, ютясь в деревянных домиках, сделанных из досок, фанеры, картона и других подручных средств, которые удалось им отыскать среди мусора.

Спотыкаясь, иду по заросшей дикой травой и репьём поляне. На подходе к поселению тамбовских бомжей меня хриплым лаем встречает стая бродячих псов. Обругав от души незваного гостя, четвероногие мгновенно успокаиваются и принимаются обгладывать чьи-то кости. На горизонте вырастает голая по пояс, низкая и коренастая фигура цыгана Коли. Он не рядовой житель этого табора, а местный барон. Так его, скорее в шутку, называют обитатели лагеря. Я был здесь с коллегами три года назад, поэтому Николай меня сразу узнаёт и принимает, как родного. Увидев в моих руках заветную бутылку, барон становится ещё радушнее.

Рядом, в тени деревьев, пронизываемых лучами осеннего солнца, нежится его жена Этелла. Вокруг неё юлой вьются собака с кошкой. Она перебирает какие-то объедки и отвлечённо слушает радио на батарейках. Приёмник настроён на волну «Эха Москвы», ведущий вещает про события на Украине. Двух других жителей табора нет - цыганка Любовь и её муж татарин Радик куда-то запропастились. Скорее всего, ушли собирать милостыню или где-нибудь выпивают. Пятый обитатель, тоже по имени Радик, недавно умер.

«Алексаныч, проходи, пожалуйста. Мы тебя помним. Из газеты, да? Мы нормально живём, слава Богу. Вот, смотри, это мой дом, а вот моя собака. Осторожно, на гвоздик не наступи», - Николай проводит мне небольшую экскурсию в свою нехитрую обитель. Деревянный сарай - два на два метра. Три стены. На одной из них висит выброшенный кем-то на помойку старый ковёр. В углу - ржавая буржуйка с дымоотводом. Половину шалаша занимает узкая кровать, на ней они спят вдвоём с женой. На столе покоятся остатки пищи, найденные в контейнерах, DVD-диски, кастрюли, пучок зелени и две луковицы. На полу - окурки и другой сор, явный признак того, что пора организовать ленинский субботник.

«Дом мой, правда, недавно взломали, все вещи, кастрюли украли. Пойдём, покажу тебе, где Любаника с Радиком живут. Вот тут ты нас три года назад снимал. Бутылка, водка, закуска, помнишь? Вот так, Сань, я живу», - Коля показывает мне ещё две избушки, скрытые от постороннего глаза в кустах. Вокруг - кучи мусора, свисает паутина и постиранная одежда. От въедливого запаха помоев чешется глаз.

По словам цыгана, на тамбовской свалке с женой он жительствует уже шестнадцатый год. До этого он пребывал где-то в лесу под Питером, приехал сюда на работу, его обманули, он подался в здешние края, да и остался на веки вечные. Лет семь назад, когда свалка была действующей, бомжи не знали горя. «Такая большая свалка была. Боже мой! И медь,и латунь, и жестянка. Жили, как в море корабли. А потом закрыли всё», - барон вздыхает и мечтательно смотрит в сторону.

Теперь, когда рог изобилия исчерпан, им приходится копаться на контейнерных площадках и по выходным идти на паперть. «Мы, Саня, железки собираем. Продукты в бачках ищем. Хлеба найдём, колбасы. Мясо только гнилое и вонючее не берём. И в магазине нам еду дают. В основном просроченную. Что Бог дал, то кушаем. А на работу меня не берут - документов нет, да и писать и читать я не умею. Я всю жизнь на улице, я кочующий цыган», - даже с какой-то гордостью рассказывает Коля.

Кое-что перепадает и от сердобольных тамбовчан. Недавно приносил еду православный священник. Сторожа находящихся по-соседству баз наливают им воду. Какие-то камазисты выручают дровами. Даже тамбовские полицейские не проходят мимо.
«Милиция у нас хорошая, приходила к нам зимой. На Новый год это было, помнишь? Говорим: «Товарищ начальник, без крошки хлеба сидим». А они скоро пришли и хлеба нам принесли, и две пачки сигарет», - вспоминает Этелла. Одна нога у неё забинтована - наступила на гвоздь. Женщина что-то кричит по-цыгански, отгоняя пса от кусков просроченной колбасы. Собака пускается наутёк и смотрит из-за куста затравленным волком.

В роли бездомного: похождения по помойкам

Через несколько дней вновь прихожу к Этелле и Коле. Я хочу немного пожить их жизнью, попытаться почувствовать, каково это, копаться в мусорных баках и собирать цветмет. Поспеваю к окончанию завтрака. Бездомные доедают что-то, похожее на кашу, и угощают меня чаем.

Коля складывает в пакет мотки медной проволоки и куски алюминия. Его супруга берёт с собой пятилитровую ёмкость для воды, и мы покидаем табор. Собаки меня больше не трогают - наверное, поняли, что я гость, а не чужак.

Навстречу нам движутся три фигуры. В пожилой цыганке с рюкзаком узнаю Любовь Людвиговну. Её муж татарин Радик обречённо катит тележку по дорожной пыли. Третий, потрёпанный русский бродяга лет пятидесяти, мне неизвестный, молча кивает и протягивает руку. После небольшого перекура и беседы, которая велась то на русском, то на цыганском, расходимся.

Уже в городе с нами здороваются две пожилые женщины и подвыпивший мужчина. Видно, моих цыган здесь многие знают. Наша странная компания то и дело приковывает внимание горожан. Прохожие стараются нас обойти, особенно когда Коля и Этелла на своём языке начинают на всю улицу спорить друг с другом.

Пока бездомный идёт в пункт приёма лома, мы спешим за водой на колонку. 84 рубля - показывает, возвратившись, цыган пригоршню мелочи. Именно столько ему удалось выручить за свои находки.

Оставляем тяжёлую бутыль с водой в канаве и отправляемся в мясную лавку. По дороге говорим о том о сём. Сначала, увидев предвыборный билборд, поднимаем политические темы. Правда, Колю они не очень трогают. Хотя имя нынешнего президента он называет почти сразу. «Путин, да? Вроде нормальный он. Хотя я его не видел. Правда, бабушки знакомые на него часто жалуются. Говорят, он им пенсии сокращает и цены в магазинах повышает».
К чёрту политику, когда есть возвышенные материи. Николай с улыбкой вспоминает, как 18 лет назад женился. «Не хотели за меня её папа-мама замуж отдавать. Так я её украл. А она была не против. Мне 15 тогда было. Но у нас, у цыган, это ничего, мы рано женимся. А она с 1976 года, постарше. Этелла, помнишь, как я тебя у родителей воровал?»
«Помню», - Этелла идёт в павильон с названием «Мясо», а мы с Колей сидим на корточках у гаража и продолжаем наши задушевные разговоры.

Его жена возвращается с пакетом. В нём шкурки от сала - это собакам, паштет и половина чёрного хлеба. В благодарность тамбовские бомжи иногда подметают территорию вокруг магазина.

Подступаем с Этеллой к мусорной площадке. Сначала осматриваем территорию вокруг - вдруг подарок судьбы - например, старый телевизор (там столько медной проволоки, сдав которую, можно прожить сносно дня три). Потом начинаем копаться в самих контейнерах. Разрываем пакеты для мусора, запускаем руки в липкую и зловонную массу. Ничего интересного - картофельные очистки, использованная туалетная бумага и средства личной гигиены, арбузные корки, рыбьи хвосты. Хоть я и новичок, но мне не везёт. А вот Этелла находит кости - сегодня у собак будет пир. А я - пивные бутылки, но пункт приёма далеко, да и дадут за них три копейки, поэтому игра не стоит свеч.

У площадки останавливается авто. Его хозяин выкидывает несколько мусорных пакетов и даёт Этелле мелочь.

В это время к магазину, что в нескольких шагах отсюда, подъезжает гружённый хлебом грузовик. Николай уходит к грузчикам и возвращается со свежей булкой в руках. Неплохо.

Этелла переходит дорогу - там ещё одна мусорка. Мы с Колей идём за ней. «Смотри, вот видишь, цыган, успел до нас здесь побывать, чем-то разжился. Он в доме живёт, хорошо живёт, но всё равно по помойкам таскается», - Николай показывает рукой на фигуру конкурента-«будулая» с тележкой.

Продолжаем наши поиски. Бычки, чайные пакетики, гнилые фрукты, тряпьё, стекловата. Не везёт. У Этеллы тоже ничего стоящего. Кстати, Коля в поисках не участвует, эта работа неблагородная для него. Он больше специализируется по металлу.

Мои знакомые устали. Поиски на время заканчиваются. Они возобновятся ближе к вечеру, когда на помойках появится свежий мусор. Этелла и Коля возвращаются домой, на бывшую свалку.

Здесь проживает около 3000 семей. Некоторые дети, которые называют это место домом, даже родились здесь. Жизнь этих людей мы можем увидеть благодаря серии фотографий, сделанных французом Александром Сеттлером (Alexandre Sattler).

Как ни странно, первоначально его цель была совсем другой, он посетил Bantar Gebang, чтобы полнее раскрыть проблему отходов в Индонезии, но то, что он там увидел, потрясло его до глубины души.

Ежедневно свалка увеличивается на 9 тыс. тонн мусора

Сеттлер обнаружил, что на свалке, которая ежедневно получает 9000 тонн мусора, живут люди, которые зарабатывают его перепродажей и переработкой. Фотограф назвал дизнь на свалке Bantar Gebang «миром нечистот».

«Когда я прибыл в Bantar Gebang, то увидел множество людей, живущих там. Наиболее шокировал меня тот факт, что чьи-то отходы для кого-то являются продуктами питания и заработком. Масштабы неравенства поражают. Объедки фруктов и овощей здесь являются обычной пищей «.

Условия жизни на свалке

Условия жизни ужасны: вонь, бактерии, гниение… Семьи с детьми живут в шалашах, без медицинской помощи и чистой питьевой воды. Дети играют в мусоре тем же мусором.

Многие малыши бегают босиком. Поскольку земля усеяна острыми предметами, травмы не являются редкостью. Удивительно, но дети кажутся счастливыми и беззаботными. Я подозреваю, так происходит только потому, что они просто не знают, какой могла бы быть их жизнь.

Эти ребята показали мне, что даже в самых худших условиях можно найти немало поводов для хорошего настроения. Я познакомился с детьми, которые играли и веселились, они были рады побеседовать со мной, а также познакомили меня со своими родителями, показали игрушки и жилища. Они никогда не видели, как живут другие дети за пределами их свалки, поэтому им кажется, что жизнь прекрасна. Жизнь на свалке Bantar Gebang ужасна.

Безысходность причина жизни в таких условиях

Взрослые, однако, не были столь оптимистичными. Как кажется, они адаптировались к ситуации из безвыходности, но тем не менее, не приняли ее. Тем не менее, я был тронут их дружелюбием и их гостеприимным отношением.

Бывшая здешняя жительница, Реза Бонард, делает все возможное, чтобы улучшить здешние условия проживания. Она была одна из счастливчиков – имела возможность посещать среднюю школу в городе. Повзрослев, Бонард покинула свалку, но затем вернулась, чтобы дать возможность бывшим односельчанам выбраться из нищеты. Вместе с британцем Джоном Девлином она создала благотворительную организацию BGBJ, которая прилагает усилия к обучению детей и улучшению качества жизни.

Золотые отбросы общества

Ежегодно в России образуется больше 5 миллиардов тонн отходов. Только одних продуктов питания в нашей стране каждый житель относит на помойки ежегодно больше 56 килограммов. Плюс каждый супермаркет ежедневно списывает до 50 кг просрочки.

Все эти отходы попадают на полигоны ТБО, где у них начинается вторая жизнь. Нелегальные поселения бездомных вырастают вокруг каждого полигона. Здесь свои законы и свои правила жизни.

Кто эти люди, которые ежедневно соглашаются рыться в мусоре? Как просроченные продукты могут попасть на стол рядового россиянина? И как рядом с полигонами живут обычные люди? О жизни среди отбросов - в материале «МК».

Издали любой полигон твердых бытовых отходов напоминает гору с отвесными склонами. По сути, это и есть гора. Мусорная. За годы бесконтрольного использования тело полигона, куда отправился корреспондент «МК», выросло до высоты 5-этажного дома. Это если мерить от уровня земли. От уровня моря куча отходов возвышается на 197 метров. По площади на территории этой помойки вполне мог бы разместиться жилой микрорайон.

Над свалкой всегда кружатся чайки. Если крик этих птиц оглашает округу - значит, полигон жив. Над тем, куда приехал корреспондент «МК», чайки не летают - мусор сюда не возят уже второй месяц.

Но вокруг объекта продолжает кипеть нелегальная жизнь. Около каждой помойки существуют поселения бомжей. Эти люди работают на полигоне, сортируя отходы. И кормятся за счет этого же полигона.

Поселок бездомных раскинулся всего в сотне метров от окраины деревни, где проживает больше 1500 человек. И пока все эти люди мечтают о том, что полигон будет подвергнут рекультивации, их нелегальные соседи с теплотой вспоминают о жизни на хлебосольной помойке.

Мы сознательно не упоминаем название полигона - он достаточно далеко от Москвы и Подмосковья, в одной из областей Центрального федерального округа. Но похожим образом строится жизнь почти на любом объекте хранения твердых бытовых отходов в России. Это стандартный полигон в городе N.

Мусорный ветер

За лесополосой саму мусорную гору жителям ближайшей деревни не видно. Но полигон ты все время ощущаешь - по запаху. Сладковатому, еле уловимому. Им пропитывается все - одежда, сумка, волосы. Волосы особенно.

Вы даже не можете представить, что здесь было, пока работа полигона не была приостановлена, - возмущаются жители ближайшей к объекту деревни. - Вонь иногда была такая, что приходилось прикрывать нос влажной салфеткой. Людей тошнило, будто у них постоянный токсикоз.

Мусорный ветер с полигона приходит не всегда. Например, летом, при температуре в 20–25 градусов, запах почти не ощущается. Но стоит столбику термометра вырасти еще градусов на пять - и отходы начинают источать зловоние с удвоенной силой. Вонь накрывает деревню после дождей. Но особенно в утренние часы, когда поднявшиеся за ночь испарения росой прибивает к земле.

Присутствие объекта ТБО можно ощутить не только по запаху, но и по мусорным кучам в ближайшей лесополосе. Они, как маяки, указывают путь-фарватер к городку бомжей. До него от ближайшей улицы в этой деревне метров сто в глубь леса.

Поселению бомжей не нужен забор - его заменяет стая псов. Они будто по команде обступают чужаков кольцом, начинают истошно харкать лаем. Здесь начинается территория, куда без проводника лучше не соваться.

Владимир прожил на полигоне 16 зим. Сейчас готовится к семнадцатой.

Собаки заменяют местным бездомным не только охрану. Они здесь еще и в качестве сигнализации. Если животные заходятся лаем, значит, пришли либо из полиции, либо «зеленые».

Поселение опустело за минуты. Люди бежали, оставив недоеденный обед. В кастрюле остывает суп. По виду - гороховый, по запаху больше напоминающий рыбный. На второе - сосиски и подпорченный огурец. Над едой вьются непуганые мухи.

Вокруг лагеря сушится развешенная на веревках одежда. В основном - носки и трусы. Исподнее, объяснят мне потом бездомные, они стирают чаще других вещей. Просто потому, что пригодные к носке трусы и носки на свалке найти проблематично. Эти вещи люди выбрасывают в нормальном состоянии редко. Это джинсы можно поносить и выкинуть. Носки без дырок нужно беречь.

По углам лагеря стоят несколько покрытых клеенкой хибар. Дверей нет, их заменяет накинутое тряпье. Внутри свалена груда засаленных одеял. На «прикроватной» тумбочке - стопка книг и... сотовый телефон.

А что вы удивляетесь, мобильный сейчас есть у каждого бомжа, - объясняет сопровождающий меня Александр, вот уже четыре года добивающийся закрытия свалки. - Тем более у тех, кто живет при помойке. Они технику здесь и находят. У одного бездомного, помню, даже планшет был. Более того, пока городок функционировал в полную силу, им даже электричество провели. Бездомные могли и телефоны заряжать, и радио послушать. Даже в Интернет выходили!..

Еще несколько месяцев назад вокруг полигона жило порядка 40 бездомных. Мусорные трущобы состояли из нескольких «улиц». Сейчас почти все обитатели переехали на другие свалки. Здесь остались только старожилы.

«Живая» колбаса с помойки

Идем дальше. По сути город бездомных - это раскиданные по лесу времянки, окруженные кучами мусора. «Наши фазенды», - иронизируют бомжи. Владимир живет всего в полукилометре от забора полигона. Здесь лет 8 назад он выстроил себе землянку. Капитальное жилье в поселении есть только у него.

Володя - вольный житель города бомжей. Он, если так можно выразиться, не в стае. Именно поэтому он спокойно говорит с журналистами.

Бездомного мы застали за обедом. Ради проформы он приглашает нас к столу. Услышав наш ожидаемый отказ, замечает:

Знаю, что не согласитесь есть с помойки. Хотя раньше, уж поверьте мне, здесь такие «магазины» приходили, что в самом элитном супермаркете подобных деликатесов не найти!..

«Магазинами» на свалке называют фуры с просроченной едой. Или нерастаможенной продукцией.

Бывают «магазины» мясные, молочные. А бывают с одеждой, парфюмерией, - объясняет Владимир. - Я сам туалетной водой не пользуюсь, но, например, местные ребята, когда я им флакончики показал, сказали, что такие, как привозили на свалку, в городе по 5–7 тысяч продают.

Из деликатесов Владимир больше всего запомнил красную икру.

Привезли ее с год назад целую машину. Не испорченную - контрабандную. Помню, в один год ее столько было, что мы ее даже не собирали. Она ведь не питательная. Много не съешь. Да и обопьешься потом.

К мясным «магазинам» обитатели свалки тоже относятся с осторожностью.

Мясо не берем, вареную колбасу - тоже. Этим продуктам сутки нужно, чтобы стухнуть. А вот сухую колбасу и копченое мясо заготавливаем впрок.

Холодильники здесь заменяют дедовские методы хранения продуктов.

Кладешь крапиву на дно кастрюли, на нее выгружаешь слой мяса, затем опять листья. Мясо таким образом до месяца может оставаться свежим. А если копченая колбаса заплесневела, маслом протер - и она снова как свежая.

- Просрочку не опасаетесь есть?

А почему вы думаете, что сюда свозят только просроченное? Бывает и брак. Например, на обертке картинка не пропечаталась. Или в шоколад вместо фундука добавили арахис. Такой шоколад на свалку машинами свозят.

Владимир на несколько минут замолкает. Потом добавляет:

Да и если пару дней назад истек срок годности, ничего страшного нет. Продуктами здесь не травятся. Только водкой.

Винно-водочные «магазины» здесь ждут больше других. Пьют на полигоне много и ежедневно. Без водки, говорит Володя, здесь просто не выжить. И это не метафора. Почти все спиртное, что свозят на свалку - приговоренный к уничтожению контрафакт.

Обычно нас предупреждают, что придет винно-водочный «магазин». Мы с утра готовимся. Так-то все в ящиках приходит, забирай - не хочу. А однажды, помню, в фуру загрузили голые бутылки, без картона. По дороге половина побилась. Водитель начал их сгружать - а там одни осколки. Но не пропадать же добру! В общем, наши побежали за тазиками, кастрюлями. Потом процедили - нормальная выпивка получилась. Несколько дней пили.

В ход здесь идет не только спиртное, но и парфюм.

Только не дорогой французский - этот по шарам почти не дает, одна горечь во рту. И зрение потом садится. А вот отечественный вполне себе...

Ловили ромалов на свалке и местные экоактивисты.

Пару раз мы даже отследили путь этих продуктов, - говорит Александр. - Потом ими торговали на нашем вокзале с рук. И в ближайших городах.

«Трактор прошел - вот и закопали...»

Все бомжи, которые живут около свалки, работают на сортировке мусора. Их здесь называют мулами. Заработать можно на четырех видах отходов: бутылках - как пластиковых, так и стеклянных, целлофане, но больше всего - на металле. За день, уверяет Владимир, при хорошем раскладе на цветмете можно поднять и пять, и десять тысяч рублей. Правда, и собрать нужно немало - от трех до пяти мешков.

Сдают все собранное вторсырье на полигонах. На одних объектах принимать мусор приезжают сторонние скупщики, на других - непосредственно сотрудники свалки.

За территорию ничего выносить нельзя. За это могут и запретить появляться на полигоне, - говорит Владимир.

Более того, на многих свалках администрация вербует стукачей из числа обитателей мусорного города. Те получают премию, если расскажут про тайные заработки своих коллег.

Впрочем, по-настоящему ценные вещи бездомные умудряются припрятать. И речь не только о работающих мобильных и планшетах.

Я, например, и деньги, и кольца, и червонное золото подбирал, - сообщает Владимир.

- Как это все могло на свалку попасть?

Как-как: у каждой бабушки в укромном месте хранится узелок с золотишком, деньгами, ложками серебряными, на худой конец. Потом эта бабушка скоропостижно помирает. Внуки знать не знают про бабушкины заначки и выкидывают все ее вещи на помойку. А вместе с ними - и ценности.

День у всех строится одинаково - утром бредешь на свалку, перебираешь мусор. Обедаешь и пьешь, не отходя от «станка». Старатели знают: не во всем мусоре нужно копаться. Например, желтые маркированные пакеты они никогда не вскрывают. В таких обычно захоранивают медицинские отходы: использованные во время операций окровавленные марли, бинты. Могут внутри быть и ампутированные конечности. По правилам, их должны сжигать в специальных печах - инсенераторах. Но стоит такая услуга дорого. Отвезти на обычную свалку куда проще.

А так и дохлых собак находили, и крыс, - говорит Владимир. - Иногда да, неприятно выходит. Вот мой приятель как-то ходил по куче, смотрит, а из мусора рука торчит. Женская. Это ее плохо закопали.

- А обычно хорошо закапывают?

Обычно хорошо. Трактор прошел - вот и закопали.

«Запах чувствуешь только первый день, потом становится все равно...»

Владимир прожил на полигоне 16 зим. Сейчас готовится к семнадцатой. Мы не оговорились - жизнь на полигоне измеряется зимами. Сумел просуществовать самые холодные месяцы - считай, год прожил. Говорит, что умудрился столько продержаться здесь только благодаря землянке. Спальня его дома уходит на два метра под землю. Внутри кровать, стол, буржуйка. Зимой, в самые лютые тридцатиградусные морозы, под землей всего минус 15.

А если протопить печку, то и минус 5. Тоже не ахти. Но, если накрыться двумя одеялами, будет нормально.

- Многие замерзают?

Нет. При мне насмерть ни один не замерз. Отмораживают себе пальцы - это бывает. Да и то по глупости. Например, если заснул пьяным на снегу.

А вот аптечка есть у каждого бездомного.

В ней обязательно корвалол, анальгин, аспирин. Вообще в лекарствах здесь нужды нет, машины с ними приходят постоянно. Мы так и говорим: «аптека» пришла...

Володе 53 года. Пятнадцать из которых он отсидел. Первый раз попал в тюрьму сразу после армии. За драку. Говорит, заступился за девушку. Получил пять лет. Но до конца не отсидел - вышел за примерное поведение. Устроился в колхоз. Не отработал и нескольких лет - и опять попал за решетку. На этот раз за хищение государственного имущества.

Украл в колхозе машину комбикорма, - объясняет Владимир.

Дали опять пять лет и опять выпустили по УДО. В третий раз сел уже по более серьезной статье - за убийство.

Неумышленное, - замечает Владимир. - Выпили с одним мужиком слишком много, у него крыша поехала, схватился за топор. А мне что оставалось делать, смотреть, что ли, на него? В общем, вспомнил я один прием, какому нас в армии обучили.

Когда Володя в очередной раз вышел, отсидев на этот раз полный срок, выяснилось, что дом его сгорел.

Полгода жил у сестры, работал «на дровах». А потом пришлось сюда податься...

- Сложно было привыкнуть к антисанитарным условиям, запаху?

Да мы, деревенские, ко всему можем привыкнуть. А запах только первый день чувствуешь. Потом уже все равно.

Подругу жизни на мусорке найти сложно - женщин здесь традиционно меньше, чем мужчин. Но парой все же стараются обзавестись - это значит, можно скинуть с себя женские обязанности. В семьях, обосновавшихся на свалках, как и в обычных московских, обязанности делятся на мужские и женские. За водой, например, ходят бабы.

Моя жена берет тележку и идет к деревенской колонке. Приносит по три-четыре канистры. На день хватает.

В нескольких метрах от полигона протекает река. Раньше местные здесь купались, ловили рыбу. Но это было, еще когда полигон не так сильно распух. Теперь речной водой брезгуют даже бомжи.

Мы уже там года два даже не моемся. Туда ведь «жила» с полигона идет. Воняет вода тухлятиной. Раз окунулись - так кожу потом разрывало от зуда.

Пока мы разговариваем, супруга Владимира сидит в предбаннике землянки - разгадывает кроссворд. Вместе они уже 11 лет. Володя с гордостью говорит, что нашел ее не на помойке, а в колхозе. «Она там дояркой работала до того, как мы сошлись».

Здесь нет слезливых историй. Нет жертв «черных риелторов», обманутых детьми стариков. Сюда попадают только после зоны. Здесь живут те, кого не принимают даже самые маргинальные городские сообщества. И обратно, в общество, отсюда возвращаются редко.

Если и уходят, то на другие помойки. Из тех, кто ушел в нормальную жизнь, я знаю только Веру. Года два назад ее дочь со свалки забрала. Вера сама из Латвии, вышла на пенсию и переехала в Россию вместе с мужем. Потом супруг умер, а она запила и оказалась на свалке. Сейчас в городе живет, но к нам все равно в гости приходит.

У самого Владимира есть сын. И, как уверяет бездомный, тот знает, где живет его отец.

Он ко мне пару раз приезжал, - уверяет собеседник.

- Вас забрать не хочет?

А я сам не хочу отсюда уезжать. Вот все говорят: чистая постель, ванна... А к чему мне все это? Здесь я сам себе хозяин, а там надо подстраиваться подо всех.

«Школьники таскают со свалки шоколад...»

Полигон и ближайшие к нему жилые дома должна разделять санитарно-защитная полоса минимум в 500 метров. Дом Нины Борисовны стоит в 153 метрах от объекта. Участок женщина купила пять лет назад. Говорит, когда приезжала смотреть землю, погода была хорошая, а потому мусорный душок она не почувствовала.

А переехали окончательно мы осенью, когда холодный воздух опускается к земле. А вместе с ним - смрад от помойки. Потом регулярно нас накрывать начало этой вонью. Только и успеваешь закрывать все отдушины, вытяжки, окна.

Не всегда приносимое с полигона амбре пахнет разложившимися отходами.

По ночам иногда до нас доносился запах медикаментов. С фармпредприятий что-то сгружали. А иногда по округе разносился запах жженой резины. По ночам сотрудники полигона поливали кучу какой-то кислотой, чтобы мусорные залежи проседали, - объясняет женщина.

Вечерами у ворот полигона, утверждают местные, шла оживленная торговля. Работники свалки выносили водителям подъезжавших машин какие-то пакеты.

- А почему вы думаете, что торговали продуктами?

А чем еще, если сотрудники говорили: «в каждом мешке по 3 кг расфасовано»?

Не пренебрегали свезенными на свалку товарами и некоторые местные жители.

Помню, иду на работу, а мне навстречу с полигона бабушка идет: на спине огромный охотничий рюкзак и по пакету в руках. А в них упаковки с молоком. Может, кошечкам брала, а может, и на продажу. Еще раньше туда повадились ходить наши ребятишки. Те брали шоколад и йогурты. Помню, когда еще палатки работали, они все около них отирались, предлагали продавцам купить коробку шоколадных батончиков, - рассказывает еще одна жительница поселка Белла Борисовна.

Саша Егоров местную школу окончил два года назад. Но он до сих пор помнит, как в пятом классе его приятель притащил на урок коробку с дорогими шоколадками.

Ели мы их все. Только потом тот парень нам сказал, что это со свалки. Но на самом деле батончики не были испорчены, просто на обертке название не вдоль, а поперек было напечатано. То есть брак. Потом зимой, когда мы катались на лыжах, приятель обязательно заворачивал в укромное место, где у него был спрятан мешок с шоколадом. Он много раз мне предлагал пойти на полигон, но я как-то брезговал, - признается молодой человек.

Современные подростки продукцию с полигона не берут. Но знают все дырки в заборе, через которые можно пролезть на свалку.

Прикольно же сделать селфи прямо на вершине мусорной кучи. Мы недавно туда знакомую девушку на экскурсию водили, - признаются трое ребят. И ведут меня к тому самому лазу. Даже инструктаж по технике безопасности проводят.

Собак там много, лучше с газовым баллончиком идти. А еще, чтобы пройти на вершину, нужно проскользнуть мимо городка гастарбайтеров. Если они увидят вас, сдадут охране...

«Люди работают на ручных сортировочных лентах, которые уже несколько лет как запрещены СанПиНом...»

Бездомные - не единственная каста людей, кормящихся за счет полигонов. Например, брянские свалки оккупировали цыгане.

Почему ромалы в этом регионе занимаются совершенно не специфическим для них видом бизнеса, остается только гадать. Но растаскивают они отходы всем табором: в этом процессе даже маленькие дети участвуют. На полигон они заезжают с тележками, куда откладывают весь интересующий их мусор, - поделился с «МК» своими наблюдениями заслуженный эколог России, профессор кафедры ЮНЕСКО, член Европейского совета по охране природы и эксперт ООН Андрей Пешков. - Потом все это добро цыгане реализуют уже по своим черным схемам.

- На всех российских полигонах работают нелегалы: бомжи, цыгане?

На самом деле все эти люди, мусорщики, о которых вы пишете, не работают на свалке. Держатели так называемых полигонов их терпят, потому как эти люди на свой страх и риск копаются в мусоре и извлекают из отходов «жемчужное зерно», которое потом за три копейки сдают перекупщикам. Получается такой устоявшийся симбиоз нелегальных деятелей мусорного бизнеса.

Зачастую к ручной сортировке мусора привлекают таджиков и узбеков. Их обычно партиями завозят и селят за воротами свалки. Эти люди работают на ручных сортировочных лентах, которые уже несколько лет как запрещены СанПиНом. Свежий мусор вручную сортировать недопустимо! Но у нас ручной труд используется практически на всех полигонах-свалках. Процесс выглядит так: после разгрузки машины мусор лопатами загружают на ленту конвейера, с двух сторон которой стоят люди. Рядом с каждым работником стоит бак, в который отправляют определенный вид отходов: стекло, алюминий, черные, цветные металлы. Только пластика несколько видов - и на переработку каждый нужно сдавать по отдельности. А теперь представьте, с чем контактируют эти люди и какую потом заразу заносят в общественные места. Кроме того, на свалки часто попадают медицинские отходы, в которых бездомные также роются. Что-то даже продают на сторону. Например, использованные шприцы у бомжей берут деградировавшие наркоманы. А ведь этим шприцем могли делать укол больному гепатитом или туберкулезом.

- Опасные отходы на полигонах ТБО могут захоранивать?

Конечно. Ведь в России на многие миллионов тонн таких отходов всего три специализированных полигона: в Ленинградской области, под Красноярском и Томском. Кто повезет опасные отходы, скажем, из Краснодара в Красноярск? Естественно, их проще отправить на обычный полигон. Даже радиоактивные отходы зачастую попадают на бытовые свалки.

- Но разве при въезде на полигоны не устанавливают дозиметры?

На образцово-показательных объектах действительно стоят установки радиационного контроля. На самом деле такое оборудование может стоять на многих, а вот работает ли оно или включается только перед приездом проверяющей комиссии - вопрос! Ведь если рамка зазвенит, оператор должен остановить машину, вызвать МЧС... Работа остановится. Какому хозяину это нужно?

- Как должен выглядеть образцово-показательный мусорный полигон?

Полигон - это уже нездоровое ведение хозяйства. Правильное - это когда то, что выбрасывается городом как отходы, собирается, везется на мощности и перерабатывается. Уже сейчас есть технологии, которые позволяют переработать 97% отходов. Перерабатывается даже то, что, казалось бы, является совсем бесполезным. Например, несортированный по цвету бой стекла не берут никакие стеклодувные предприятия. Но есть очень простая отечественная технология, благодаря которой из этого сырья производят строительный теплоизолирующий материал.

А вообще переработка отходов очень плотно вошла в нашу жизнь. Даже одноразовые стаканчики, из которых мы все пьем воду в предприятиях общепита, сделаны из переработанного сырья. Проще говоря, из того, что было отправлено на помойки.

Совсем недалеко от вашего дома - может быть, в паре десятков километров, а может быть и значительно ближе - работает масштабный химический реактор, куда каждый день загружают новые порции ингредиентов, состав которых точно не знает никто, да и результат работы самого реактора не вполне предсказуем. Реактор этот называют свалкой, или, в переводе на бюрократический язык, полигоном твердых бытовых отходов. Все, что выбрасывают жители городов, в конечном счете оказывается здесь. Редакция N+1 решила выяснить, что происходит с мусором, когда он оказывается на свалке.

В 2015 году в России, по данным аналитической компании Frost&Sullivan, было произведено 57 миллионов тонн твердых бытовых отходов, это лишь немногим меньше объема производства стали (71 миллион тонн). В Москве и области бытовой мусор (около 11 миллионов тонн в год) в основном состоит из пищевых отходов (22 процентов), бумаги и картона (17 процентов), стекла (16 процентов) и пластика (13 процентов), на ткань, металл и древесину приходится по 3 процента, еще около 20 процентов - на все остальное. В России на мусорные полигоны попадает до 94 процентов мусора, только 4 процента перерабатывается и 2 процента - сжигается. Для сравнения: в ЕС в переработку идет 45 процентов мусора, 28 процентов - попадает на свалки, а 27 процентов - сжигается.

Российские свалки за год выделяют в атмосферу 1,5 миллиона тонн метана и 21,5 миллиона тонн СО 2 . Всего в России на 2015 год было 13,9 тысячи действующих мусорных полигона, из них в Московской области - 14. Только одна московская свалка в Чеховском районе (полигон «Кулаково») за год выдала в атмосферу 2,4 тысячи тонн метана, 39,4 тонны углекислого газа, 1,8 тонны аммиака и 0,028 тонны сероводорода.

Мусорный полигон в разрезе

Правильно организованный мусорный полигон - сложное высокотехнологичное сооружение. Прежде чем он будет готов к приему мусора необходимо подготовить дно: выложить его слоем глины толщиной около метра, поверх постелить водонепроницаемую геомембрану, слой геотекстиля, 30-сантиметровый слой щебня, в котором нужно уложить систему труб для сбора фильтрата - жидкости, которая будет собираться из мусора, а сверху будет еще защитная проницаемая мембрана. Дно свалки должно быть минимум на полметра выше грунтовых вод. Рядом со свалкой потребуется насосная и очистная станция для откачки и обезвреживания фильтрата, который насыщен органическими кислотами и другой органикой, соединениями тяжелых металлов. Кроме того, в слое мусора, когда он начнет накапливаться, потребуется установить систему труб для сбора и утилизации свалочного газа, станцию для его очистки и сжигания. Когда свалка заполнится (обычно полигон принимает мусор 20-30 лет) нужно сверху закрыть полигон еще одним защитным слоем, сохранив систему сбора свалочного газа - ей предстоит работать еще десятки лет.

Жизнь свалки

Химическую жизнь мусора на свалке условно можно разделить на четыре главных фазы . Во время первой фазы аэробные бактерии - бактерии, которые способны жить и развиваться в присутствии кислорода, - расщепляют все длинные молекулярные цепочки углеводов, белков, липидов, из которых состоит органический мусор, то есть, в основном пищевые отходы. Главный продукт этого процесса - углекислый газ, а также азот (количество которого постепенно снижается в течение жизни свалки). Первая фаза продолжается до тех пор, пока в мусоре остается достаточно кислорода, и она может занимать месяцы или даже дни, пока мусор относительно свеж. Содержание кислорода сильно варьируется в зависимости от степени спрессованности мусора и от того, насколько глубоко он захоронен.

Вторая фаза начинается, когда весь кислород в мусоре уже использован. Теперь главную роль играют анаэробные бактерии, которые превращают вещества, созданные их аэробными коллегами, в уксусную, муравьиную и молочную кислоту, а также в спирты - этиловый и метиловый. Среда на свалке становится очень кислотной. По мере того, как кислоты смешиваются с влагой, это высвобождает питательные вещества, делая азот и фосфор доступными для многоликого сообщества бактерий, которые в свою очередь интенсивно вырабатывают углекислый газ и водород. Если свалка будет потревожена или в толщу мусора каким-то образом проникнет кислород, все возвращается к первой фазе.

Третья фаза в жизни свалки начинается с того, что определенные разновидности анаэробных бактерий начинают перерабатывать органические кислоты и формировать ацетаты. Этот процесс делает среду более нейтральной, что создает условия для бактерий, продуцирующих метан. Бактерии-метаногены и бактерии, вырабатывающие кислоты, формируют взаимовыгодные отношения: «кислотные» бактерии вырабатывают вещества, которые потребляют метаногены, - углекислый газ и ацетаты, которые в больших количествах вредны для самих кислотопродуцирующих бактерий.

Четвертая фаза - самая длинная - начинается, когда состав и уровень производства газов на свалке становится относительно стабильным. На этой стадии свалочный газ содержит от 45 до 60 процентов метана (по объему), от 40 до 60 процентов - углекислого газа, и от 2 до 9 процентов других газов, в частности, соединений серы. Эта фаза может продолжаться примерно 20 лет, но даже через 50 лет после того, как на свалку перестали привозить мусор, она продолжает выделять газ.

Динамика объема различных газов, выделяемых мусором в зависимости от времени

Метан и углекислый газ - главные продукты разложения мусора, но далеко не единственные. В репертуар мусорных полигонов входят сотни разнообразных летучих органических веществ. Ученые, которые обследовали семь свалок в Британии, обнаружили в составе свалочного газа около 140 различных веществ , в том числе алканы, ароматические углеводороды, циклоалканы, терпены, спирты и кетоны, соединения хлора, в том числе хлорорганические соединения, такие как хлорэтилен.

Что может пойти не так

Завкафедрой экологического мониторинга и прогнозирования РУДН Марианна Харламова объясняет, что точный состав свалочного газа зависит от множества факторов: от времени года, от соблюдения технологий при строительстве и эксплуатации полигона, от возраста свалки, от состава мусора, от климатической зоны, от температуры воздуха и влажности.

«Если это действующий полигон, если продолжаются поступления органического вещества, то состав газа может быть очень разный. Там может идти, например, процесс метанового сбраживания, то есть в атмосферу попадает, в основном, метан, затем углекислый газ, аммиак, сероводород, могут быть меркаптаны, серосодержащие органические соединения», - говорит Харламова.

Самыми токсичными из главных компонентов выбросов являются сероводород и метан - именно они в больших концентрациях могут вызывать отравления. Однако, отмечает она, человек способен чувствовать сероводород в очень небольших концентрациях, которые еще очень далеки от опасных, поэтому если человек чувствует запах сероводорода - это еще не значит, что ему немедленно угрожает отравление. Кроме того, при горении мусора могут выделяться диоксины - значительно более токсичные вещества, которые, однако, не оказывают немедленного действия.

Технология эксплуатации мусорных полигонов предполагает, что свалочный газ собирается с помощью системы дегазации, затем его очищают от примесей и сжигают в факелах, либо используют в качестве топлива. Харламова отмечает, что сжигание неочищенного свалочного газа, как это делалось , например, на полигоне Кучино, может создать множество новых проблем с токсичными продуктами горения.

«В этом случае образуется, например, диоксид серы (при горении сероводорода), и другие токсичные сернистые соединения. При нормальной утилизации газа необходимо сначала очистить его от соединений серы», - говорит она.

Еще одна угроза возникает, когда в толще мусора начинается сильный разогрев, пожар без доступа воздуха, похожий на торфяной. В этом случае свалка резко меняет свой репертуар, в выбросах в большом количестве появляются альдегиды, полиароматические углеводороды, хлорированная полиароматика. «При этом возникает характерный запах. Обычный запах свалки - это запах гниения, который дают сероводород и меркаптаны. В случае пожара начинает пахнуть жареной картошкой - это запах фтороводорода, который образуется при горении», - объясняет Харламова.

По ее словам, иногда пытаются прекратить поступление в атмосферу свалочного газа, закрывая полигон сверху пленкой, а затем слоем земли. Но это создает дополнительные проблемы: «При гниении образуются пустоты и возникают провалы грунта, кроме того, пленка не пропускает воду, а значит сверху будут возникать болота», - говорит она.

Главный источник проблем со свалками, отмечает Харламова - пищевые и органические отходы. Именно они в основном создают условия для «производства» метана и сероводорода. Без пищевых отходов мусор намного лучше поддается сортировке и переработке. «Если бы нам удалось организовать систему сбора мусора так, чтобы органика не попадала на полигоны ТБО, это решило бы большую часть проблем со свалками, которые возникают сегодня», - считает ученый.

Сергей Кузнецов

Во время последней прямой линии с Путиным 15 июня жители подмосковной Балашихи президента ликвидировать мусорный полигон, который находится в 20 километрах от Кремля и виден из космоса. Через восемь дней по прямому указу Путина работу полигона в микрорайоне Кучино в Балашихе остановили, но 40 миллионов тонн мусора никуда не делись. Местные жители до сих пор страдают от вони, ядовитой воды, грязи и отвратительного вида из окна. Но есть и те, кому куча мусора помогает выжить и сделать карьеру.

The Village узнал, как люди десятилетиями живут и работают на свалке, строят дома из мусора и зарабатывают на отпуск в Крыму.

Мусорный полигон в Балашихе:

До ближайшего дома в деревне Фенино - 200 метров

Стоимость рекультивации - 4,5 миллиарда рублей

Максимальная высота - 80 метров

В год принимал до 600 тысяч тонн мусора из Москвы и Подмосковья

Чистая прибыль за 2015 год - 2 миллиона рублей

Общая площадь - свыше 50 гектаров

Сюда ехала четверть всех московских отходов

Сейчас на полигоне - 40 миллионов тонн мусора

«Много добра»

Свалку в Кучине открыли в 1964 году, и последние 50 лет она обеспечивает жителей ближайших деревень работой. Те, кто не смог устроиться в мастерскую по шиномонтажу спецтехники и сортировочной станции, носят со свалки металл на переработку. Последние пять лет Александр работал водителем автопогрузчика. Его брат Михаил - три года в шиномонтаже грузовых машин. На следующий день после закрытия свалки их не пустили на работу, арестовав все документы, в том числе трудовые книжки. Последнюю зарплату братьям выплатили, но никаких компенсаций за внезапное увольнение не дали.

Родственник Александра и Михаила рассказывает, что на свалке платили приличную зарплату, и устроиться туда было непросто: «Конкуренция высокая - все местные туда хотели. Какая вонь, о чем вы говорите? Запах чувствуется только в первый день, потом привыкаешь». Помимо нескольких домов, на участке братьев находится автомобильный гараж с погребом, который они полностью построили из материалов со свалки. Их сосед дядя Миша построил целый жилой дом из найденных на свалке кирпичей.

Игоря, который в выходные лазит по свалке, легко можно принять за бездомного или рыбака. Он просит, чтобы его не фотографировали с лицом, потому что на основной работе могут узнать, что свободное время он проводит в поисках металла.

ИГОРЬ, МЕСТНЫЙ ЖИТЕЛЬ, ЭЛЕКТРИК

Я не бомж, я прекрасно живу в двухкомнатной квартире в Железнодорожном. Зарплата электрика всего 35 тысяч, а у меня двое детей. Поэтому по выходным мне приходится подрабатывать здесь. Я ищу медные провода и сдаю их на переработку. Если замечаю торчащий из свалки проводок, проверяю его магнитом - магнититься не должно, чиркаю ножом и смотрю на цвет: красный - медь, желтый - латунь. Если все сходится, тащу провод из-под земли. Это похоже на поход за грибами: сегодня ничего не собрал, а завтра прошел дождь и из земли повылезли провода.

Мне не брезгливо здесь работать, я ведь не поднимаюсь на самый верх, где много мусора. Работаю на крутых склонах, там, где не могут лазить бомжи - их ноги не держат.

В среднем за день я зарабатываю 2 500 рублей. Бывало и по 10 тысяч за день делал. За полгода работы на свалке я накопил внушительную сумму и отправил жену с детьми отдыхать на месяц в Крым. Жена поддерживает мой заработок - почему нет, если я все время работаю и не пью?

Мусорный полигон в Балашихе появился на месте глиняного карьера. Местные вспоминают, как купались в карьерных озерах и ловили в них рыбу. Сейчас ближе всего к свалке находятся улица Речная Кучина и деревня Фенино, жители которой видят гору мусора буквально со своих огородов.

За последние несколько лет свалка выросла в два раза. Она достигла 80 метров в высоту, что на девять метров выше главной башни Кремля. Некоторые грузовики с мусором не доезжали до полигона и сбрасывали отходы в случайных местах около деревни, в лесу или у Фенинского кладбища. Так свалка постепенно расползлась вширь, вплотную приблизившись к жилым домам.

На полигоне много животных, которые питаются отходами: собаки, чайки, вороны, голуби, крысы и большие белые зайцы. По ночам сюда ходят лисы, а на вершинах обитают летучие мыши.

Издалека свалка кажется земляной горой, но уже за пару километров ее начинает выдавать запах. Под небольшим слоем грунта находятся тонны спрессованного мусора и сжатый взрывоопасный газ метан, который образуется при разложении отходов. Из-за него на свалках часто происходят самовозгорания и пожары. Во время дождей вода размывает грунт, и свалка сползает вниз.

Несмотря на опасность, некоторые местные жители используют это место для отдыха. В детстве 17-летний Егор с друзьями катался по залитому льдом склону мусорной горы на надувных «ватрушках». Егор говорит, что ему было «по кайфу». Еще один местный, который не захотел представляться, рассказал, что ребенком гулял с друзьями на свалке, чтобы разбивать найденные перегоревшие лампочки или бочки с радиоактивными маркерами: «Мои друзья даже поджигали их - бочки взрывались и взлетали на несколько метров вверх». Он говорит, что на свалке раньше хоронили людей: в 90-е туда привозили трупы с Москвы и области. Бездомных с окрестностей закапывают там же. «С этой свалкой уже ничего не сделаешь - она отравлена», - заключает он.

Олегу 48 лет, он живет рядом со свалкой всю жизнь. Дом достался ему от родителей, продавать он его не хочет, потому что «место хорошее» - близко от Москвы. По его словам, раньше свалка была намного меньше - «плоская, на уровне земли». Олег подписывал коллективные письма «против свалки», он верит, что спустя пять лет из полигона сделают парк. Если это произойдет, мужчина собирается отметить победу с соседями.

Олег, житель деревни Фенино

Свалка старше меня на пять лет. Когда я учился в пятом-шестом классе, мы с друзьями часто ходили на нее поковыряться. Туда привозили целые свертки нераспакованной импортной жвачки и блоки шоколада. Фантиками от жвачки мы играли. Помню, еще находили классные винные пробки с аистом. А девочки искали использованные пудреницы «Ланком». Мы были глупыми: находили на свалке шприцы, а потом в школе пили из них воду. От родителей, конечно, скрывали, что копаемся в мусоре.

Вообще, там было много добра. К нам часто приезжали родственники, чтобы увезти со свалки сырокопченые колбасы, балыки, целые упакованные блюда из ресторанов. Ходили не от бедности, а потому, что хотелось чего-то изысканного. Порой продукты были просроченными, порой нет - это неважно. Некоторые особо предприимчивые продавали продукты со свалки (например, банки с горошком, кукурузой или ту же колбасу) на рынке в Салтыковке (микрорайон Балашихи. - Прим. ред.) .

Кроме еды, мы таскали со свалки шпалы, строительные материалы и дрова. Кстати, лет десять назад тем, кто прописан в деревне, платили компенсацию за наличие рядом свалки - 87 рублей в месяц. А потом ее отменили.

Жители свалки

В нескольких сотнях метров от свалки в разных местах стоит минимум восемь самодельных домов. В них живут бездомные, которых свалка обеспечивает едой, мебелью и заработком. Один из домов находится прямо за забором одного из жителей деревни Фенино - тот провел им электричество и говорит, что «бомжи его охраняют».

Вонь внутри их жилища перебивает запах от свалки и растущей вокруг травы. В двух комнатах летают десятки мух, везде разбросаны грязные вещи, работает маленький телевизор. Татьяна и Хохол живут у полигона с 1997 года. Позже к ним заселился Саша. Все, что находится в их самодельном доме, раньше было мусором.

Татьяне 64 года, она редко ходит дальше крыльца. У Хохла проблемы с ногами, ему тоже тяжело передвигаться. У них два основных занятия: пить алкоголь и смотреть телевизор. К часу дня все трое уже заметно пьяные. Из телеканалов больше всего любят Муз-ТВ, из сериалов - сериал про «Мухтарчика», «который похож на их пса» Донбасса. Зимой топят хибару дровами со свалки. Готовят на газу, в основном каши и макароны.

Самое большое поселение бездомных находится около реки Пехорки. Оно спрятано в зелени, с двух сторон отделено рекой, а с двух других - трубами теплотрассы. В поселении три дома, летняя кухня, баня, туалет и недостроенный душ. К зданиям железными цепями привязаны семь собак, которые постоянно лают и бросаются на всех, кроме местных. Еще две собаки всюду следуют за хозяином - Вячеславом.

Вячеславу 51, он с Украины. Два года назад на Эльбрусе у него погиб сын. В то же время Вячеслава уволили с работы, и он переехал в кибитку к знакомому на свалку. «Первое время было тяжело. Из-за плохих продуктов и воды из Пехорки меня одна только диарея мучила полгода. На таблетки денег жалко, лучше вместо них купить буханку хлеба. Водка помогает: выпьешь - вроде полегче».

Раньше в поселении жили десять человек, но после официального закрытия свалки остались лишь трое: Вячеслав и Георгий с Ниной. Георгию 56 лет, Нине 63, у свалки они живут больше трети своей жизни. Они же и построили все домики. При въезде Вячеслав обустроил свою кибитку: поменял кровать, сделал лежанку из двери и прибрался. На полках у него вещи со свалки смешаны с покупными: чай, женские очки, йод, наушники, Библия, пустые бутылки и одежда. На печке стоят чайник и кастрюли. На полу валяются фантики и прочий мелкий мусор. В хибаре пахнет деревом.

Вячеслав, бездомный

Я работаю каждый день. Просыпаюсь в пять утра и иду искать провода у подножия свалки. Когда соберу килограмм 20, обжигаю их и сдаю на переработку. Обжигать не тяжело, но опасно: нужно следить, чтобы не загорелась трава и самому не вдохнуть лишнего дыма. В прошлом году мы с другом за месяц заработали 150 тысяч рублей. Каждый день таскали по десять килограмм меди, по пять килограмм алюминия, несколько килограмм латуни и так далее. Мы с ним хотели купить машину, но не получилось: ему пришлось отправить деньги на родину в Таджикистан. Оставшиеся деньги растаяли - по чарке, по шкварке, на сигареты.

К тому же мы жили не одни, а с соседями. Некоторые работают, некоторые нет - всем нужно помогать. Пожилым людям нужно купить кефира, картошки, хлеба. Если кто-то хочет похмелиться, значит, надо купить и водки. А ее здесь пьют много - почти каждый день. Я и сейчас поддатый. Энергия же нужна, чтобы провода таскать.

Сейчас мне не на что копить. Работу я уже не найду: возраст и внешний вид не позволяют, да и плечо со спиной болят - приходится носить специальный пояс. Этой свалки надолго не хватит - максимум на месяц. Вот думаю, куда бы отсюда уехать.

В прошлом году мы часто ели курицу с картошкой или гречкой, чуть ли не каждый день жарили шашлыки, которые сами мариновали. А сейчас едим в основном «ролтоны» всякие - словом, бомжарики. Продукты покупаем в «Дикси» или «Пятерочке». Местные продавцы порой откладывают для нас булочки и другую еду. У меня скоро день рождения - его будем отмечать чипсами и пивом.

Нашему поселению лет десять - здесь живут безобидные люди, мы никому ничего плохого не делаем. Летом мы по пять-шесть раз на дню купаемся в Пехорке. Порой и рыбачим. У моего соседа самодельная удочка, а у меня спиннинг - я его нашел на свалке и починил. Рыба в реке есть: и карась, и щука. В прошлом году я посадил около дома укроп, но его собаки растоптали, а на месте грядок сделали себе лежанку.

Моя соседка Нина любит читать, вечерами только этим и занимается. Вы бы видели ее полку, она огромная! Я тоже иногда читаю: недавно прочел Библию, раньше Коран - разницы между ними особо нет, только слова другие. А сейчас читаю детектив Шапиловой. Еще недавно нашел задачник ЕГЭ по математике, начал его решать, так соседи похерили его: кто в туалет, кто дрова разжечь, чик-чик, и нет его.

У меня много личных вещей: кроссовки, сланцы, куртки, джинсы, кофты, футболки. Я сейчас в зимних сапогах, потому что у них толстая подошва - на свалке не пробуксуешь. Вещи стираю раз в неделю, в баню хожу тоже раз в неделю, если кто-нибудь растопит - чаще. В бане стоит такая же буржуйка, как и в домах, просто обложенная камнями. А сверху ведро с водой.

Наверх свалки я уже не пойду: мне там делать нечего. Проводов там особо нет, только чермет остался, а я пока буду спускаться с тяжестью, упаду два раза и совсем спину похерю. 300 рублей того не стоят.

Бездомный Сергей зарабатывает в разы меньше Вячеслава. По его словам, он живет на свалке с 1996 года. Собирает черный и цветной металл. Ради трех сотен рублей Сергей два раза в день поднимается на самую вершину свалки, откуда тащит жестяные банки и лом на переработку. Сергей с легкостью рассказывает о своей жизни, пока не приходит невысокая худая женщина в шапке, его жена. После ее упрека: «Язык без костей?» - они спешно уходят с набитым синим мешком.

СЕРГЕЙ, БЕЗДОМНЫй

Никакой борьбы за территорию с другими бездомными здесь нет. Где хочу, там и собираю. Я копаю руками вглубь на полметра и больше. Лучше всего было, когда на свалку приезжала «баба Нюра» - машина с ненужными вещами человека, который умер или переехал. Последний раз такая «Нюрка» приезжала года два назад: мы тогда и сигарет совдеповских нашли, и разного жранья - гречку, макароны. Копали-копали, опа, коробка медицинского спирта. Набрали себе всякого добра и соседям сказали, что «Нюрка» приехала - есть где покопать. Так они нашли и водку, и коньяк!

Свалка обеспечивает меня абсолютно всем. Сюда ведь раньше все привозили: от хлеба до колбасы. Да, просроченная на сутки-двое, но если прохладно, ей за пару дней ничего не будет. Все, что на мне надето, - все со свалки. Если хорошая вещь, почему не взять? На свалке хорошо жить: хочу - копаю, хочу - нет. Захотел выпить - пау, и все, мне весело.