Ифигения в тавриде. «Ифигения в Тавриде. Ифигения в тавриде читать онлайн, еврипид

Тавридой древние греки назы-вали совре-менный Крым. Там жили тавры — скиф-ское племя, которое чтило богиню-деву и прино-сило ей чело-ве-че-ские жертвы, которые в Греции давно уже вышли из обычая. Греки считали, что эта богиня-дева — не кто иная, как их Арте-мида-охот-ница. У них был миф, при завязке и при развязке кото-рого стояла Арте-мида, и оба раза — с чело-ве-че-ским жерт-во-при-но-ше-нием, — правда, мнимым, несо-вер-шив-шимся. Завязка этого мифа была на грече-ском берегу, в Авлиде, а развязка — на скиф-ском берегу, в Тавриде. А между завязкой и развязкой протя-ну-лась одна из самых кровавых и жестоких историй грече-ской мифо-логии.

У вели-кого аргос-ского царя Агамем-нона, глав-ного вождя грече-ской рати в Троян-ской войне, была жена Клитем-не-стра и было от нее трое детей: старшая дочь Ифигения, средняя дочь Электра и младший сын Орест. Когда грече-ская рать отплы-вала в поход на Трою, богиня Арте-мида потре-бо-вала, чтобы Агамемнон принес ей в жертву свою дочь Ифигению. Агамемнон сделал это; как это произошло, Еврипид показал в трагедии «Ифигения в Авлиде». В последнее мгно-вение Арте-мида сжали-лась над жертвой, подме-нила девушку на алтаре ланью, а Ифигению умчала на облаке в далекую Тавриду. Там стоял храм Арте-миды, а в храме храни-лось дере-вянное изва-яние богини, будто бы упавшее с небес. При этом храме Ифигения стала жрицей.

Из людей никто не видел и не знал, что Ифигения спас-лась: все думали, что она погибла на алтаре. Мать ее Клитем-не-стра затаила за это смертную нена-висть к мужу-дето-убийце. И когда Агамемнон воро-тился побе-ди-телем с Троян-ской войны, она, мстя за дочь, убила его своей рукой. После этого сын ее Орест с помощью сестры своей Электры, мстя за отца, убил родную мать. После этого богини кровной мести Эриннии, мстя за Клитем-не-стру, наслали на Ореста безумие и гнали его в муках по всей Греции, пока его не спасли бог Аполлон и богиня Афина. В Афинах был суд между Эрин-ниями и Орестом, и Орест был оправдан. Обо всем этом подробно рассказал Эсхил в своей трилогии «Орестея».

Не рассказал он только об одном. Во искуп-ление вины Орест должен был совер-шить подвиг: добыть в далекой Тавриде кумир Арте-миды и привезти его в афин-скую землю. Помощ-ником ему был его нераз-лучный друг Пилад, женив-шийся на сестре его Электре. Как совер-шили Орест и Пилад свое дело и как при этом Орест нашел свою сестру Ифигению, которую считал давно погибшей, — об этом Еврипид написал трагедию «Ифигения в Тавриде».

Действие — в Тавриде перед храмом Арте-миды. Ифигения выходит к зрителям и расска-зы-вает им, кто она такая, как спас-лась в Авлиде и как служит теперь Арте-миде в этом скиф-ском царстве. Служба тяжела: всех чуже-земцев, каких занесет сюда море, здесь приносят в жертву Арте-миде, и она, Ифигения, должна гото-вить их к смерти. Что с ее отцом, матерью, братом, она не знает. А сейчас ей приснился вещий сон: рухнул аргос-ский дворец, среди развалин стоит одна лишь колонна, и она обря-жает эту колонну так, как обря-жают здесь чуже-земцев перед жертвой. Конечно, эта колонна — Орест; а пред-смертный обряд только и может значить, что он умер. Она хочет его опла-кать и уходит позвать для этого своих прислужниц.

Пока сцена пуста, на нее выходят Орест с Пиладом. Орест жив, и он в Тавриде; им назна-чено похи-тить кумир вот из этого храма, и они присмат-ри-ва-ются, как туда проник-нуть. Они сделают это ночью, а день пере-ждут в пещере у моря, где спрятан их корабль. Туда они и направ-ля-ются, а на сцену возвра-ща-ется Ифигения с хором прислужниц; вместе с ними она опла-ки-вает и Ореста, и злой рок своих предков, и свою горькую долю на чужбине.

Вестник преры-вает их плач. Только что на морском берегу пастухи схва-тили двух чуже-земцев; один из них бился в припадке и заклинал пресле-до-ва-тельниц Эринний, а другой пытался помочь ему и защи-тить его от пастухов. Обоих отвели к царю, и царь приказал обычным чином принести их в жертву Арте-миде: пусть Ифигения приго-то-вится к поло-жен-ному обряду. Ифигения в смятении. Обычно эта служба при кровавой жертве в тягость ей; но сейчас, когда сон сказал ей, что Орест погиб, сердце ее ожесто-чи-лось и она почти раду-ется их будущей казни. О, зачем не занесло сюда винов-ников Троян-ской войны — Елену и Менелая! Хор горюет о далекой родине.

Вводят плен-ников. Они молоды, ей жаль их. «Как тебя зовут?» — спра-ши-вает она Ореста. Он мрачно молчит. «Откуда ты?» — «Из Аргоса». — «Пала ли Троя? Уцелела ли винов-ница Елена? а Менелай? а Одиссей? а Ахилл? а Агамемнон? Как! он погиб от жены! А она от сына! а сын — жив ли Орест?» — «Жив, но в изгнанье — всюду и нигде». — «О счастье! сон мой оказался ложным». — «Да, лживы сны и лживы даже боги», — говорит Орест, думая о том, как они послали его за спасе-нием, а привели на смерть.

«Если вы из Аргоса, то у меня к вам просьба, — говорит Ифигения. — У меня есть письмо на родину; я пощажу и отпущу одного из вас, а он пусть пере-даст письмо, кому я скажу». И она уходит за письмом. Орест и Пилад начи-нают благо-родный спор, кому из них остаться в живых: Орест велит спастись Пиладу, Пилад — Оресту. Орест пере-си-ли-вает в споре: «Я погубил мать, неужели я должен погу-бить еще и друга? Живи, помни обо мне и не верь лживым богам». «Не гневи богов, — говорит ему Пилад, — смерть близка, но еще не насту-пила». Ифигения выносит писчие дощечки. «Кто повезет их?» — «Я, — говорит Пилад. — Но кому?» — «Оресту, — отве-чает Ифигения. — Пусть он знает, что сестра его Ифигения не погибла в Авлиде, а служит Арте-миде Таври-че-ской; пусть придет и спасет меня от этой тяжкой службы». Орест не верит своим ушам. «Я должен пере-дать это письмо Оресту? — пере-спра-ши-вает Пилад. — Хорошо: передаю!» — и он вручает писчие дощечки това-рищу. Ифигения не верит своим глазам. «Да, я твой брат Орест! — кричит Орест. — Я помню тканное тобой покры-вало, где ты изоб-ра-зила затмение солнца, и прядь волос, которую ты оста-вила матери, и праде-дов-ское копье, которое стояло в твоем тереме!» Ифигения броса-ется ему в объятия — поду-мать только, она чуть не стала убийцей брата! Лику-ю-щими песнями празд-нуют они узнание.

Сбылось неча-янное, но оста-лось главное: как же Оресту добыть и увезти кумир Арте-миды из таври-че-ского храма? Храм под охраной, и со стражей не сладить. «Я приду-мала! — говорит Ифигения, — я обману царя хитро-стью, а для этого скажу ему правду. Я скажу, что ты, Орест, убил свою мать, а ты, Пилад, помогал ему; поэтому оба вы нечисты, и прикос-но-вение ваше осквер-нило богиню. И над вами и над статуей нужно совер-шить очищение — омовение в морской воде. Гак и вы, и я, и статуя выйдем к морю — к вашему кораблю». Решение принято; хор поет песню в честь Арте-миды, радуясь Ифигении и завидуя ей: она вернется на родину, а им, прислуж-ницам, еще ДОЛГО тоско-вать на чужбине.

Ифигения выходит из храма с дере-вянной статуей богини в руках, навстречу ей — царь. Служение Арте-миде — женское дело, царь не знает его тонко-стей и послушно верит Ифигении. Очищение кумира — это таин-ство, пусть же стража удалится, а жители не выходят из домов, а сам царь займется окури-ва-нием храма, чтобы у богини была чистая обитель. (Это тоже правда: богиню нужно очистить от крови чело-ве-че-ских жерт-во-при-но-шений, а чистая обитель ей будет в афин-ской земле.) Царь входит в храм, Ифигения с молитвою Арте-миде следует к морю, за ней ведут Ореста и Пилада. Хор поет песню в честь вещего Апол-лона, наста-ви-теля Ореста: да, бывают лживы сны, но не бывают лживы боги!

Насту-пает развязка. Вбегает вестник, вызы-вает царя: плен-ники бежали, и с ними — жрица, и с нею — кумир богини! Они, страж-ники, долго стояли отво-ро-тясь, чтобы не видеть таинств, но потом обер-ну-лись и увидели у берега корабль, а на корабле беглецов; страж-ники броси-лись к ним, но было поздно; скорее на суда, чтобы пере-хва-тить преступ-ников! Однако тут, как часто бывает в развязках у Еври-пида, возни-кает «бог из машины»: над сценою появ-ля-ется богиня Афина. «Оста-но-вись, царь: дело беглецов угодно богам; оставь их в покое и отпусти вслед им вот этих женщин из хора. А ты смелей, Орест: правь к афин-ской земле и там на берегу воздвигни святи-лище Арте-миде; чело-ве-че-ских жертв ей больше не будет, но в память о Тавриде в главный праздник на ее кумир будут брыз-гать кровью. А ты, Ифигения, станешь первой жрицей в этом храме, и потомки там будут чтить твою могилу. А я спешу вам вслед в мои Афины. Вей, попутный ветер!» Афина исче-зает, таври-че-ский царь оста-ется коле-но-пре-кло-ненным, трагедии конец.

Культ богини Девы - покровительницы Тавриды - был некогда общим для многих народов, окружавших Понт: великое женское божество земли, воды, всей жизни, появляется почти у всех народов на ранней стадии развития. Греки «узнавали» в жестокой таврической богине свою Артемиду. В чудесной замене Ифигении на жертвёном алтаре животными сохраняется воспоминание о первоначальных человеческих жертвоприношениях, которые были обычными в эпоху первобытной дикости, но затем стали восприниматься как отвратительная жестокость, недостойная греков и оттеснённая на периферию варварского мира.

Геродот сообщает, что Дева имела свое святилище , где, должно быть, стоял алтарь, на котором происходило заклание жертвы. Оно находилось на утёсе, откуда тело несчастного сбрасывали в море.

Скала Ифигения (120 м над уровнем моря) - древний уникальный вулканический массив расположен вблизи Байдарских скал.

Артемида - в древнегреческой мифологии богиня-охотница, покровительница животных.

Агамемнон - герой древнегреческой мифологии, царь Аргоса, предводитель ахейского войска.

М ногочисленное греческое войско собралось в поход на Трою. Но вот уже несколько дней греческие корабли стояли у берега и не могли отплыть: дул противный ветер. Этот ветер послала богиня Артемида, разгневавшаяся на греческого царя Агамемнона за то, что тот убил её священную лань.

Напрасно ждали греки, что ветер переменится. Он, не ослабевая, дул в прежнем направлении. В стане начались болезни, среди воинов поднялся ропот. Наконец прорицатель Калхас объявил:

Лишь тогда смилостивится богиня Артемида, когда принесут ей в жертву прекрасную дочь Агамемнона Ифигению.

В отчаяние пришёл греческий царь. Неужели суждено ему судьбой потерять нежно любимую Ифигению?

Прекрасная и величественная прошла Ифигения среди несметных рядов воинов и встала около жертвенника. Заплакал Агамемнон, взглянув на свою юную дочь, и, чтобы не видеть её смерти, закрыл лицо широким плащом.

Спокойно стояла у жертвенника Ифигения. Все хранили глубокое молчание. Вещий Калхас вынул из ножен жертвенный нож и положил в золотую корзину. На голову девы он надел венок. Вышел из рядов воинов Ахилл. Он взял сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову Ифигении и громко воззвал к Артемиде:

Всемогущая богиня Артемида! Пошли нашему войску благополучное плавание к троянским берегам и победу над врагами!

Взял Калхас в руку жертвенный нож и занёс его над Ифигенией. Но не упала с предсмертным стоном юная дева. Вместо неё у алтаря, обагряя его кровью, билась в предсмертных судорогах лань, сражённая ножом Калхаса.

Свершилось великое чудо: богиня Артемида сжалилась над Ифигенией и сохранила ей жизнь, послав на жертвенник лань. Поражённые чудом, как один человек, вскрикнули все воины. Громко и радостно вскрикнул и вещий Калхас:

Вот та жертва, которую требовала великая дочь громовержца Зевса - Артемида! Радуйтесь, греки, нам сулит богиня счастливое плавание и победу над Троей.

И действительно, не была ещё на жертвеннике сожжена лань, как подул попутный ветер. Не теряя времени, греки стали готовиться к отплытию.

Богиня Артемида, похитив у жертвенника Ифигению, перенесла её на берег Эвксинского Понта в далекую Тавриду. Там Ифигения стала жрицей в храме богини Артемиды.

Спустя много лет брат Ифигении Орест, выросший за это время и превратившийся в смелого, мужественного воина, отправился вместе со своим неразлучным другом Пиладом в неведомую страну Тавриду. Он должен был привезти оттуда священную статую Артемиды.

После счастливого плавания Орест и Пилад прибыли в Тавриду. Спрятав свой корабль у прибрежных скал, отважные путешественники ступили на чужую землю. Здесь их подстерегала большая опасность.

У тавров, местных жителей, существовал обычай умерщвлять чужеземцев и приносить их в жертву богине Артемиде. Священнодействие совершала жрица, не знавшая брачного факела. Она приводила чужеземца к алтарю, и тот падал под ударом девичьего меча. Голова жертвы в угоду богине укреплялась возле храма на высоком столбе. Орест, конечно, и не подозревал, что этот печальный обряд вот уже многие годы совершает его сестра Ифигения.

Отважные путешественники незаметно подкрались к храму Артемиды. Это было огромное здание, опирающееся на многочисленные колонны. К нему вела широкая, в сорок ступеней, мраморная лестница. Возле храма возвышались столбы, на которых торчали человеческие головы. Поняв, что днём статую Артемиды не удастся выкрасть, Орест и Пилад спрятались и стали ждать ночи.

Но случилось так, что ещё до наступления темноты Ореста и Пилада заметила стража. После короткой, но жестокой схватки их связали и отвели к таврскому царю Фоапту, известнее и могущественнее которого не было в водах эвксинских. Царь спросил пленников, откуда они и зачем прибыли в его страну, а затем объявил, что по местному обычаю они будут удостоены особой чести: их принесут в жертву богине Артемиде.

Утром Ореста и Пилада связанных привели в храм, где у алтаря, сделанного из белоснежного мрамора, их уже ожидала жрица. Покропив пришельцев очистительной водою, покрыв повязками их виски, Ифигения сказала:

Простите, юноши, я не по своей воле совершаю этот жестокий обряд. Таков обычай здешнего племени. Скажите мне, кто вы?

Услышав в ответ, что они греки и что оба из родного ей города, Ифигения воскликнула:

Пусть один из вас падёт жертвой нашей святыне, а другой повезёт весть от меня на родину.

Орест и Пилад заспорили. Пилад, желая спасти друга, настаивал на том, чтобы в путь отправился Орест, Орест же твердил, что именно он должен умереть на чужбине.

Пока юноши спорили, кому умереть, Ифигения писала письмо на родину своему брату, которого она оставила когда-то ещё младенцем. И только тогда, когда Ифигения протянула Оресту письмо, они узнали друг друга.

Несказанно обрадовались все трое такой неожиданной встрече и стали думать о том, как спастись им и как увезти священную статую Артемиды.

И решила Ифигения прибегнуть к обману. Она объявила царю тавров Фоапту, что статуя Артемиды осквернена и нужно омыть в море и её и жертвы - двух чужеземцев. Согласился на это Фоапт.

В торжественной процессии пошла Ифигения с прислужницами храма на берег моря к тому месту, где был укрыт корабль. Прислужницы несли статую Артемиды, а воины царя вели связанных Ореста и Пилада. Придя к морю, Ифигения велела воинам удалиться, так как они не должны были видеть тайных обрядов омовения. Когда войны ушли, сестра освободила брата и его друга и поспешила с ними на корабль.

Подозрительным показалось таврским воинам, что так долго длится обряд омовения. Они вернулись к берегу и, к своему удивлению, увидели за скалой чужой корабль, на котором пленники и жрица уже собрались бежать.

Бросились воины на корабль, скрестили мечи, завязалась упорная битва. И хотя воинов было много, Орест и Пилад обратили их в бегство. Не успел гонец сообщить таврскому царю Фоапту о случившемся, как гребцы сели на вёсла, и греческий корабль вышел в открытое море.

Тысяч 20 лет назад Крым еще не был полуостровом. Льды покрывали почти половину Евразии, и уровень Мирового океана был ниже на добрую сотню метров. Кажется, что это немного: но если вспомнить, что высочайшая крымская гора всего-то в 13 раз больше этой величины, а средняя глубина Балтийского, например, моря всего 51 м, то легко и представить, что проливов Босфор и Дарданеллы тогда не существовало, а Черное море было пресноводным озером, принимавшим в себя речные потоки. Площадь этого озера вдвое уступала площади современного моря, и к западу и востоку от Крыма простирались не морские воды, а суша.

И где-то 20 тыс. лет назад лед начал таять. И таял еще 10 тыс. лет. Вечные снега Крымских гор стекали вниз бурными потоками, образуя каньоны, ущелья и долины, тундра стала лесом, а через Босфор в черноморскую впадину хлынули соленые воды и превратили Крым в полуостров.

Крым окружают два моря - Черное и Азовское. Черное - глубокая впадина, нижняя ее точка достигает 2 245 м. На западе и востоке Черного моря постоянно циркулируют два мощных течения. Море это почти на 90% безжизненно, так как на глубинах, превышающих 150-200 м, вода сильно насыщена сероводородом, и в ней могут обитать лишь немногие, приспособленные к подобным условиям, организмы. В глубине его - сероводородная подушка. Ни одного такого моря в мире больше нет. Азовское море - широкая равнина. Самая нижняя ее точка всего лишь 15 м. Это самое пресное из всех морей Атлантического океана, насквозь освещается солнцем и богато кислородом. Азовское море уникально по насыщенности живыми организмами.

В своих плаваньях на северо-восток греки прошли проливы и оказались в огромном водном пространстве, бурном и туманном, непохожем на привычное Эгейское море, полное островов. Они назвали это новое море Ахейнос, т.е. негостеприимным. Позднее, не желая приписывать морю характер, с которым не хотели бы иметь дела, греки преименовали его в Понт Эвксинский - т.е. Гостеприимное Море.

И все же вслед за русскими весь мир называет море Черным. Не из-за цвета воды. Мрак символизирует бедствия, которые море приносит тем, кто по нему плавает.

Самым древним народом Крыма считают тавров. О них рассказывали греки. Рассказывали вещи тоже совсем не приятные. Крым, который кажется нам, северянам, райским уголком, для греков был краем света, и даже не света - тьмы. Дальний север, дикие люди.

Там киммериян печальная область, покрытая вечно
Влажным туманом и мглой облаков; никогда не являет
Оку людей там лица лучезарного Гелиос, землю ль
Он покидает, всходя на звездами обильное небо,
С неба ль, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь;
Ночь безотрадная там искони окружает живущих, -

утверждает Гомер.

С Крымом связана история о листригонах и миф об Ифигении.

Ифигения была дочерью Агамемнона. Ахейцы всё не могли отплыть в Трою - дул встречный ветер. Чтобы умилостивить разгневанную Артемиду (греки убили ее священную лань), они должны были принести теперь человеческую жертву - Ифигению. Вещий Калхас занес жервенный нож, но когда лезвие коснулось жертвы, она превратилась в лань: богиня пощадила несчастную. Саму же дочь Агамемнона она перенесла на край света к диким таврам, которые поклонялись Деве - Артемиде, и сделала ее жрицей в своем храме. Теперь Ифигения должна была убивать пленных, принося их в жертву Деве. Обезглавленные трупы сбрасывали со скалы. А головы на шестах ставили у входа в храм.

Уже после Троянской войны брат Ифигении, Орест, как известно, отомстил матери за убитого отца, царя Агамемнона, и Аполлон отправил юношу искупать грех в страну тавров - опять же на край света - выкрасть из храма Девы статую божества.

Орест отправился в Тавриду вместе с неразлучным Пиладом. Обоих героев схватили и готовились принести в жертву, и выполнить это, как всегда, должна была Ифигения. Услышав, что схваченные - эллины, она решила убить лишь одного, и оба спорили, кому погибнуть за друга, когда она узнала брата. Тогда все трое решили вместе бежать.

Не без приключений, это им удалось; Ифигения стала жрицей Артемиды в храме неподалеку от Афин, Орест занял отцовский трон, а Пилад женился на сестре Ореста и Ифигении Электре.

Ифигения. Римская фреска. 1 в. н.э.

Артемида, лань и Ифигения.

Фрагменты скульптуры.

Калхас. Рама от зеркала. 5 в. до н.э.

Гнев Ахиллеса. (Ифигения - в центре.) Жак-Луи Давид. 1819.
Агамемнон сообщил Ахиллесу, что Ифигения не выйдет за него замуж, а будет принесена в жертву, чтобы айхейцы смогли наконец отплыть в Трою. Ахиллес берется за меч.

Ифигению несут к алтарю. Этрусская терракота. 6-7 в. до н.э.

Принесение Ифигении в жертву. Краснофигурный кратер. Ок. 350 г. до н.э.
Ифигения стоит справа от алтаря. Тут же лань. За алтарем стоит Калхас, занося над девушкой нож. Аполлон и Артемида наблюдают за действом.

Принесение Ифигении в жертву. Джамбаттиста Тьеполо. 1757.

Ифигения - жрица Артемиды вТавриде. Римская фреска.

Орест и Пилад в храме Артемиды в Тавриде. Римская фреска.

Орест и Пилад спорят перед алтарем. Питер Ластман. 1614.

Многочисленное греческое войско собралось в поход на . Но вот уже несколько дней греческие корабли стояли у берега и не могли отплыть: дул противный ветер. Этот ветер послала богиня , разгневавшаяся на греческого царя Агамемнона за то, что тот убил ее священную лань.

Напрасно ждали греки, что ветер переменится. Он, не ослабевая, дул в прежнем направлении. В стане начались болезни, среди воинов поднялся ропот.

Наконец прорицатель Калхас объявил:

— Лишь тогда смилостивится богиня Артемида, когда принесут ей в жертву прекрасную дочь Агамемнона Ифигению.

В отчаяние пришел греческий царь. Неужели суждено ему судьбой потерять нежно любимую Ифигению?

Прекрасная и величественная прошла Ифигения среди несметных рядов воинов и встала около жертвенника. Заплакал Агамемнон, взглянув на свою юную дочь, и, чтобы не видеть ее смерти, закрыл лицо широким плащом.

Спокойно стояла у жертвенника Ифигения. Все хранили глубокое молчание. Вещий Калхас вынул из ножен жертвенный нож и положил в золотую корзину. На голову девы он надел венок. Вышел из рядов воинов . Он взял сосуд со священной водой и жертвенную муку с солью, окропил водой Ифигению и жертвенник, посыпал мукой голову Ифигении и громко воззвал к :

И действительно, не была еще на жертвеннике сожжена лань, как подул попутный ветер. Не теряя времени, греки стали готовиться к отплытию.

Богиня Артемида, похитив у жертвенника Ифигению, перенесла ее на берег Эвксинского Понта в далекую Тавриду. Там Ифигения стала жрицей в храме богини Артемиды.

После счастливого плавания Орест и Пилад прибыли в . Спрятав свой корабль у прибрежных скал, отважные путешественники ступили на чужую землю. Здесь их подстерегала большая опасность.

У тавров, местных жителей, существовал обычай умерщвлять чужеземцев и приносить их в жертву богине . Священнодействие совершала жрица, не знавшая брачного факела. Она приводила чужеземца к алтарю, и тот падал под ударом девичьего меча. Голова жертвы в угоду богине укреплялась возле храма на высоком столбе. Орест, конечно, и не подозревал, что этот печальный обряд вот уже многие годы совершает его сестра Ифигения.

Отважные путешественники незаметно подкрались к храму Артемиды. Это было огромное здание, опирающееся на многочисленные колонны. К нему вела широкая, в сорок ступеней, мраморная лестница. Возле храма возвышались столбы, на которых торчали человеческие головы. Поняв, что днем статую не удастся выкрасть, Орест и Пилад спрятались и стали ждать ночи.

Но случилось так, что еще до наступления темноты Ореста и Пилада заметила стража. После короткой, но жестокой схватки их связали и отвели к таврскому царю Фоапту, известнее и могущественнее которого не было в водах эвксинских. Царь спросил пленников, откуда они и зачем прибыли в его страну, а затем объявил, что по местному обычаю они будут удостоены особой чести: их принесут в жертву богине .

— Простите, юноши, я не по своей воле совершаю этот жестокий обряд. Таков обычай здешнего племени. Скажите мне, кто вы?

Услышав в ответ, что они греки и что оба из родного ей города, Ифигения воскликнула:

— Пусть один из вас падет жертвой нашей святыне, а другой повезет весть от меня на родину.

Пока юноши спорили, кому умереть, Ифигения писала письмо на родину своему брату, которого она оставила когда-то еще младенцем. И только тогда, когда Ифигения протянула Оресту письмо, они узнали друг друга.

Несказанно обрадовались все трое такой неожиданной встрече и стали думать о том, как спастись им и как увезти священную статую .

И решила Ифигения прибегнуть к обману. Она объявила царю тавров Фоапту, что статуя осквернена и нужно омыть в море и ее и жертвы — двух чужеземцев. Согласился на это Фоапт.

В торжественной процессии пошла Ифигения с прислужницами храма на берег моря к тому месту, где был укрыт корабль. Прислужницы несли статую , а воины царя вели связанных Ореста и Пилада. Прийдя к морю, Ифигения велела воинам удалиться, так как они не должны были видеть тайных обрядов омовения. Когда воины ушли, сестра освободила брата и его друга и поспешила с ними на корабль.

Бросились воины на корабль, скрестили мечи, завязалась упорная битва. И хотя воинов было много, Орест и Пилад обратили их в бегство. Не успел гонец сообщить таврскому царю Фоапту о случившемся, как гребцы сели на весла, и греческий корабль вышел в открытое море.

Тавридой древние греки называли современный Крым. Там жили тавры - скифское племя, которое чтило богиню-деву и приносило ей человеческие жертвы, которые в Греции давно уже вышли из обычая. Греки считали, что эта богиня-дева - не кто иная, как их Артемида-охотница. У них был миф, при завязке и при развязке которого стояла Артемида, и оба раза - с человеческим жертвоприношением, - правда, мнимым, несовершившимся. Завязка этого мифа была на греческом берегу, в Авлиде, а развязка - на скифском берегу, в Тавриде. А между завязкой и развязкой протянулась одна из самых кровавых и жестоких историй греческой мифологии.

У великого аргосского царя Агамемнона, главного вождя греческой рати в Троянской войне, была жена Клитемнестра и было от неё трое детей: старшая дочь Ифигения, средняя дочь Электра и младший сын Орест. Когда греческая рать отплывала в поход на Трою, богиня Артемида потребовала, чтобы Агамемнон принёс ей в жертву свою дочь Ифигению. Агамемнон сделал это; как это произошло, Еврипид показал в трагедии «Ифигения в Авлиде». В последнее мгновение Артемида сжалилась над жертвой, подменила девушку на алтаре ланью, а Ифигению умчала на облаке в далёкую Тавриду. Там стоял храм Артемиды, а в храме хранилось деревянное изваяние богини, будто бы упавшее с небес. При этом храме Ифигения стала жрицей.

Из людей никто не видел и не знал, что Ифигения спаслась: все думали, что она погибла на алтаре. Мать ее Клитемнестра затаила за это смертную ненависть к мужу-детоубийце. И когда Агамемнон воротился победителем с Троянской войны, она, мстя за дочь, убила его своей рукой. После этого сын ее Орест с помощью сестры своей Электры, мстя за отца, убил родную мать. После этого богини кровной мести Эриннии, мстя за Клитемнестру, наслали на Ореста безумие и гнали его в муках по всей Греции, пока его не спасли бог Аполлон и богиня Афина. В Афинах был суд между Эринниями и Орестом, и Орест был оправдан. Обо всем этом подробно рассказал Эсхил в своей трилогии «Орестея».

Не рассказал он только об одном. Во искупление вины Орест должен был совершить подвиг: добыть в далёкой Тавриде кумир Артемиды и привезти его в афинскую землю. Помощником ему был его неразлучный друг Пилад, женившийся на сестре его Электре. Как совершили Орест и Пилад своё дело и как при этом Орест нашёл свою сестру Ифигению, которую считал давно погибшей, - об этом Еврипид написал трагедию «Ифигения в Тавриде».

Действие - в Тавриде перед храмом Артемиды. Ифигения выходит к зрителям и рассказывает им, кто она такая, как спаслась в Авлиде и как служит теперь Артемиде в этом скифском царстве. Служба тяжела: всех чужеземцев, каких занесёт сюда море, здесь приносят в жертву Артемиде, и она, Ифигения, должна готовить их к смерти. Что с ее отцом, матерью, братом, она не знает. А сейчас ей приснился вещий сон: рухнул аргосский дворец, среди развалин стоит одна лишь колонна, и она обряжает эту колонну так, как обряжают здесь чужеземцев перед жертвой. Конечно, эта колонна - Орест; а предсмертный обряд только и может значить, что он умер. Она хочет его оплакать и уходит позвать для этого своих прислужниц.

Пока сцена пуста, на неё выходят Орест с Пиладом. Орест жив, и он в Тавриде; им назначено похитить кумир вот из этого храма, и они присматриваются, как туда проникнуть. Они сделают это ночью, а день переждут в пещере у моря, где спрятан их корабль. Туда они и направляются, а на сцену возвращается Ифигения с хором прислужниц; вместе с ними она оплакивает и Ореста, и злой рок своих предков, и свою горькую долю на чужбине.

Вестник прерывает их плач. Только что на морском берегу пастухи схватили двух чужеземцев; один из них бился в припадке и заклинал преследовательниц Эринний, а другой пытался помочь ему и защитить его от пастухов. Обоих отвели к царю, и царь приказал обычным чином принести их в жертву Артемиде: пусть Ифигения приготовится к положенному обряду. Ифигения в смятении. Обычно эта служба при кровавой жертве в тягость ей; но сейчас, когда сон сказал ей, что Орест погиб, сердце ее ожесточилось и она почти радуется их будущей казни. О, зачем не занесло сюда виновников Троянской войны - Елену и Менелая! Хор горюет о далёкой родине.

Вводят пленников. Они молоды, ей жаль их. «Как тебя зовут?» - спрашивает она Ореста. Он мрачно молчит. «Откуда ты?» - «Из Аргоса». - «Пала ли Троя? Уцелела ли виновница Елена? а Менелай? а Одиссей? а Ахилл? а Агамемнон? Как! он погиб от жены! А она от сына! а сын - жив ли Орест?» - «Жив, но в изгнанье - всюду и нигде». - «О счастье! сон мой оказался ложным». - «Да, лживы сны и лживы даже боги», - говорит Орест, думая о том, как они послали его за спасением, а привели на смерть.

«Если вы из Аргоса, то у меня к вам просьба, - говорит Ифигения. - У меня есть письмо на родину; я пощажу и отпущу одного из вас, а он пусть передаст письмо, кому я скажу». И она уходит за письмом. Орест и Пилад начинают благородный спор, кому из них остаться в живых: Орест велит спастись Пиладу, Пилад - Оресту. Орест пересиливает в споре: «Я погубил мать, неужели я должен погубить ещё и друга? Живи, помни обо мне и не верь лживым богам». «Не гневи богов, - говорит ему Пилад, - смерть близка, но ещё не наступила». Ифигения выносит писчие дощечки. «Кто повезёт их?» - «Я, - говорит Пилад. - Но кому?» - «Оресту, - отвечает Ифигения. - Пусть он знает, что сестра его Ифигения не погибла в Авлиде, а служит Артемиде Таврической; пусть придёт и спасёт меня от этой тяжкой службы». Орест не верит своим ушам. «Я должен передать это письмо Оресту? - переспрашивает Пилад. - Хорошо: передаю!» - и он вручает писчие дощечки товарищу. Ифигения не верит своим глазам. «Да, я твой брат Орест! - кричит Орест. - Я помню тканное тобой покрывало, где ты изобразила затмение солнца, и прядь волос, которую ты оставила матери, и прадедовское копье, которое стояло в твоём тереме!» Ифигения бросается ему в объятия - подумать только, она чуть не стала убийцей брата! Ликующими песнями празднуют они узнание.

Сбылось нечаянное, но осталось главное: как же Оресту добыть и увезти кумир Артемиды из таврического храма? Храм под охраной, и со стражей не сладить. «Я придумала! - говорит Ифигения, - я обману царя хитростью, а для этого скажу ему правду. Я скажу, что ты, Орест, убил свою мать, а ты, Пилад, помогал ему; поэтому оба вы нечисты, и прикосновение ваше осквернило богиню. И над вами и над статуей нужно совершить очищение - омовение в морской воде. Гак и вы, и я, и статуя выйдем к морю - к вашему кораблю». Решение принято; хор поёт песню в честь Артемиды, радуясь Ифигении и завидуя ей: она вернётся на родину, а им, прислужницам, ещё ДОЛГО тосковать на чужбине.

Ифигения выходит из храма с деревянной статуей богини в руках, навстречу ей - царь. Служение Артемиде - женское дело, царь не знает его тонкостей и послушно верит Ифигении. Очищение кумира - это таинство, пусть же стража удалится, а жители не выходят из домов, а сам царь займётся окуриванием храма, чтобы у богини была чистая обитель. (Это тоже правда: богиню нужно очистить от крови человеческих жертвоприношений, а чистая обитель ей будет в афинской земле.) Царь входит в храм, Ифигения с молитвою Артемиде следует к морю, за ней ведут Ореста и Пилада. Хор поёт песню в честь вещего Аполлона, наставителя Ореста: да, бывают лживы сны, но не бывают лживы боги!

Наступает развязка. Вбегает вестник, вызывает царя: пленники бежали, и с ними - жрица, и с нею - кумир богини! Они, стражники, долго стояли отворотясь, чтобы не видеть таинств, но потом обернулись и увидели у берега корабль, а на корабле беглецов; стражники бросились к ним, но было поздно; скорее на суда, чтобы перехватить преступников! Однако тут, как часто бывает в развязках у Еврипида, возникает «бог из машины»: над сценою появляется богиня Афина. «Остановись, царь: дело беглецов угодно богам; оставь их в покое и отпусти вслед им вот этих женщин из хора. А ты смелей, Орест: правь к афинской земле и там на берегу воздвигни святилище Артемиде; человеческих жертв ей больше не будет, но в память о Тавриде в главный праздник на ее кумир будут брызгать кровью. А ты, Ифигения, станешь первой жрицей в этом храме, и потомки там будут чтить твою могилу. А я спешу вам вслед в мои Афины. Вей, попутный ветер!» Афина исчезает, таврический царь остаётся коленопреклонённым, трагедии конец.