Этика Иисуса Христа определяется как этика любви. «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин.,13: 35).

Стержень этической системы христианства - ценностные ориентации как важнейшие элементы внутренней структуры личности, закрепленные жизненным опытом индивида, всей совокупностью его переживаний и отграничивающие значимое, существенное для человека от незначимого, несущественного. Ценностные ориентации представляют собой совокупность философских, политических, эстетических, нравственных убеждений человека, глубокие и постоянные привязанности, нравственные принципы поведения. Совокупность сложившихся, устоявшихся ценностных ориентаций образует своего рода ось сознания, обеспечивающую устойчивость личности, преемственность определенного типа поведения и деятельности. В силу этого ценностные ориентации выступают детерминирующим мотивом поведения человека.

Христианство содержит весь набор ценностных ориентаций. Ведущее место среди них занимают морально-этические. Фигурально выражаясь, христианство – это не столько религия об устройстве мироздания и общества, сколько религия о том, как жить человеку, о смысле человеческого бытия, о совести, долге, чести т.д. Даже сугубо культовым богослужебным действиям христианство придало морально-этическую направленность.

Главная этическая ценность в христианстве – это сам Бог. Бог – это любовь, любовь ко всем народам, признающим и почитающим его. Для него нет избранного народа. Сама идея превосходства одного народа над другим чужда христианству.

Таким образом, основное направление в переосмыслении иудаизма христианством состоит в углублении содержательного нравственного начала религиозного учения под углом зрения утверждения ведущей роли принципа любви. Заповедь любви - любви к Богу, любви к ближнему, в том числе и к своему врагу многие считают краеугольным камнем религиозно-нравственного учения христианства.

Сущность христианской нравственности сформулирована в Нагорной проповеди Иисуса Христа. Наиболее полно она изложена в Евангелии от Матфея. К числу основных заповедей Нагорной проповеди относятся следующие: «Блаженны нищие духом, ибо их есть царство Небесное. Блажены плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостливые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас. Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям. Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы» (Библия).

Христианство впервые в истории религиозной мысли сформировало нравственные заповеди не в запретительном (чего не стоит делать), а в положительном плане (как надо поступать). Нравственные заповеди христианства обращены, прежде всего, к совести человека.

Учение о совести в «Новом Завете» следует понимать, исходя из положений «Ветхого Завета». Хотя в четырех евангелиях используется терминология «Ветхого Завета», например, вместо слова «сердце» апостол Павел ввел слово «совесть», заимствовав его из античной культуры. Апостол Павел как бы перевел евангельское учение о сердце в контекст нравственных понятий культуры античного мира. Как пишет современный православный богослов архимандрит Платон (Игумнов), апостол Павел «заимствовал термин «совесть» с целью наиболее точно и полно выразить центральную идею христианского учения о спасении верой и связал понятие совести с верой, любовью и действием Святого Духа в жизни отдельного человека» (О вере и нравственности).

Следуя в вопросе о совести новозаветным высказываниям, «отцы церкви» рассматривали совесть как важнейшее достоинство нравственного сознания и вообще всей духовной целостности человеческой личности.

Из множества нравственных предписаний христианства главными, основными считаются любовь к Богу и любовь к ближнему. В евангелии от Матфея читаем: «И один из них, законник, искушая Его, спросил, говоря: Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душой твоею, и всем разумением твоим»: Сия есть первая и наибольшая заповедь; Вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»; На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Библия)

Важная черта христианской нравственности - ее активный характер, направленность на преобразование не только отдельного человека, но и всего окружающего социума. Отсюда неоднократные призывы Иисуса Христа проповедовать евангелие всем «языкам» (народам). Исходя из этого, нельзя согласиться с мнением, будто христианство глубоко индивидуалистично. Внутренне, имманентно христианство пронизано идеями коллективизма. Особенно это касается первоначального христианства. На страницах Нового Завета есть много свидетельств о попытках первых христиан построить жизнь на принципах общности имущества. «Все же верующие были вместе и имели все общее: И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Библия, с.132.). «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее». «Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Библия, с. 134.).

Для первоначального христианства было характерно крайне негативное отношение к богатству. Юноше, пожелавшему последовать за Иисусом Христом, было сказано: «…Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Библия). В другом месте Иисус Христос говорит: «Как трудно надеющимся на богатство войти в царствование Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие» (Библия)

Христианская культура открывает и обосновывает абсолютную значи­мость человеческой личности, творчества и свободы. Человек создан Бо­гом по "образу и подобию Божию", т.е. является личностью, обладающей свободой и творческой способностью. Свобода личности связана с тем, что она воплощает в себе надмирный дух, происходящий от Божествен­ного Духа. Первородный грех Адама и Евы нарушил богоподобие челове­ка и отдалил его от Бога, однако образ Бога остался неповрежденным в человеке. Вся дальнейшая история рассматривается христианством как история воссоединения человека с Богом. Собственно христианст­во начинается с Иисуса, дающего Новый Завет и восстанавливающего внутреннюю связь человека с Богом. Если Бог «Ветхого Завета» обращен ко всему народу в целом, то в «Новом Завете» он обращен к каждой лич­ности. Ветхозаветный Бог большое внимание уделяет исполнению сложно­го религиозного закона и правилам повседневной жизни, многочислен­ным ритуалам, сопровождающим каждое событие. Бог «Нового Завета» обращен, прежде всего, к внутренней жизни и внутренней вере каждого человека.

Христианская нравственность исходит из самоценности личности, (личность есть "образ Божий" в человеке) и неразрывной связи добра, истины и свободы. Выражая свободу человека, подлинно христианская вера держится не на страхе и внешнем долге, а на любви, направленной к Христу и к каждому человеку как носителю образа Божия: "А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше" (I-е Коринф. 13:13).

В христианстве нравственные нормы обращены не к внеш­ним делам и внешним проявлениям веры, а к внутренней мотивации, "внутреннему человеку". Высшая нравственная инстанция здесь совесть, которая является голосом свободного духа, делающего лич­ность независимой от природы и общества и подчиняющей ее только соб­ственно высшей правде. Христианский Бог - это высшая правда человеческой совести, олицетворенная и обожествленная как благодатный смысл всего бытия.

В христианской религиозности огромную роль играет вера в бессмертие души и в Страшный суд. Возвышая человека как свободное и богоподобное надмирное существо, христианство не может освободить человека от необходимости жить и умирать в мире, где нет справедливого воздаяния за добро и зло. Вера в бессмертие души и загробное воздаяние призва­на дать человеку не только знание, но и непосредственное ощущение абсолютной силы нравственных норм христианства.

Важнейшая составная часть христианства – эсхатология, учение о конце света, втором пришествии Христа, телесном воскресении мертвых и Страшном Суде, после которого на новой Земле и под новым Небом должно утвердиться Царство праведников.

Христианство совершило великий исторический синтез, наследуя и по-своему преобразуя интеллектуальные завоевания предшествующих эпох, идеи и образы различных религий Ближнего Востока, традиции греко-римской античной философии. При этом освоение существовавшей ранее философской и религиозной мысли шло в русле духовно-нравственных исканий эпохи, что придавало христианству особую привлекательность.

Самое важное для нас сегодня в Библии - это содержащийся в ней богатейший нравственный опыт человечества, складывавшийся веками и тысячелетиями. Здесь много поучительного, необходимого и вполне приемлемого для нас. Знаменитые диалоги и проповеди Христа обращены не столько к ученикам, как устремлены в Вечность. Учение Христа надисторично. Поэтому каждому поколению на Земле оно близко и понятно.

Главная из христианских добродетелей - любовь. Древнегречес­кий язык - язык Евангелий - знал четыре слова, переводящиеся на русский язык как "любовь": эрос, филиа, сторгэ и агапе. Эрос - это любовь между мужчиной и женщиной. Филиа - любовь друзей. Сторгэ - любовь родителей к детям, а агапэ - любовь христиан, причем не только друг к другу, а к каждому вне зависимости от его религиозных убеждений. Об этой любви говорит Иисус ученикам в прощальной беседе:

"Заповедь новую даю вам: да любите друг друга, как Я возлюбил вас, и вы да любите друг друга. По этому узнают все, что вы ученики Мои, если будете иметь любовь между собой" (Иоанн. 13: 34-35).

Говоря о доброжелательном и любовном отношении к людям, Иисус учил не судить никого, не осуждать других людей. При виде слабостей ближнего надо не выносить ему приговор, а сострадать, памятуя о собственной греховности. В Нагорной проповеди Иисус выразил эту мысль в одном простом требовании: "Не судите, чтобы и вы не были су­димы, ибо каким судом судите и какою мерою мерите, так и отмерено будет вам. Что ты смотришь на соринку в глазу брата твоего, а брев­на в твоем глазу не замечаешь?" Завершаются эти наставления выводом, который может лечь в основу человеколюбивой и гуманной морали:

"Итак, во всем как хотите, чтобы с вами поступали люди, так посту­пайте и вы с ними" (Мф. 7: 1-3; Мк. 4: 24; Лк. 6: 37-38, 41-42).

Человека нужно любить таким, каков он есть. Иисус предпочитал иметь дело с простыми людьми. Более того, все отверженные, все па­рии общества находили в Нем друга и заступника. Мытари (сборщики налогов), которых не признавали за людей, и уличные женщины нередко оказывались в числе тех, кто окружал Его. Когда люди удивлялись, почему Учитель общается с людьми сомнительной репутации, Он отве­чал им: "Не здоровым нужен врач, а больным. Пойдите и научитесь, что значит: "милосердия хочу, а не жертвы". Я пришел призвать не праведных, но грешных" (Мф. 9: 12-13).

Признав свою греховность и раскаявшись, человек делает первый шаг по пути спасения. Этот путь есть процесс служения внутреннему моральному закону, в раскрытии сущности которого и состоит смысл деяний Христа. Приближая к Себе грешников, Христос хотел пробудить в них раскаяние и жажду новой жизни. Нередко Его доброта и доверие совершали подлинные чудеса.

Как-то раз Христос проходил через Иерихон. У ворот города Его встречало множество народа. Каждому хотелось, чтобы Иисус остановился в его доме. Один из иерихонцев, по имени Закхей, "начальник мытарей", пытался протиснуться через толпу, надеясь хотя бы одним глазом взглянуть на Учителя, но маленький рост мешал ему. Тогда он забежал вперед и взобрался на дерево, мимо которого должен был пройти Иисус. Иисус действительно приблизился к этому месту и, по­дняв глаза, заметил человека, сидевшего на смоковнице. "Закхей, - неожиданно сказал Иисус, - спустись скорее! Сегодня Мне надо быть у тебя".

Не помня себя от радости, мытарь побежал домой встречать Учителя, а окружающие стали роптать: "Он остановился у такого грешного человека!"

Но шаг Учителя возымел действие. "Господи, - сказал Закхей, встречая его, - половину того, что имею, я даю нищим, а если что у кого неправедно вынудил, возмещу вчетверо". "Ныне пришло спасение дому сему, - ответил Христос. - Ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибших" (Лк. 19: 1-10).

В многочисленных проповедях и притчах Иисус развивает идею лю­бви к ближнему. Апостол Петр спрашивает: "Господи! сколько раз про­щать брату моему, согрешившему против меня? До семи ли раз?" На это он получает ответ: "Не говорю тебе - до семи, но до седьмижды семи­десяти раз". По существу это означает призыв к безграничной терпимо­сти.

О любви к ближнему и о милосердии рассказывается в притче о блудном сыне. У одного человека было два сына. Младший сын потребовал часть имения, потом поселился "в дальней стороне" и постепенно "рас­точил имение свое", так как вел распутный образ жизни. Ему пришлось пасти свиней. Он голодал и с радостью съел бы даже пищу свиней, но никто не давал ему. Тогда он подумал, что работники его отца не зна­ют недостатка в хлебе, тогда как сын умирает от голода. Он решил вернуться домой и раскаяться в содеянном: раз уж он не достоин быть сыном своего отца, то станет его слугой. Встал и пошел к дому отца.

Отец издалека увидел приближающегося сына, вышел ему навстречу, обнял и поцеловал его. Приказал рабам принести лучшую одежду, надел на руку перстень. Велел заколоть откормленного теленка и устроил веселый пир в честь возвратившегося сына.

Когда старший сын вернулся домой, то услышал пение и радостные голоса. Узнав о причине веселья, он рассердился и не пожелал войти в дом, хотя отец умолял его принять участие в пире. Более того, сын укорил отца в том, что сам он за добрую службу отцу еще никогда не получал вознаграждения, а вот для сына, "расточившего имение свое", заколол откормленного теленка.

Отец объяснил свое поведение тем, что старший сын всегда с ним и все добро принадлежит ему: "А о том, надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв и ожил, пропал и нашелся (Лк. 15: 11-32).

Имеется в Евангелии от Иоанна и очень интересный эпизод с "жен­щиной, взятой в прелюбодеянии". Ее привели к Иисусу и, напомнив, что по закону полагается побить ее камнями до смерти, спросили, каково Его мнение по этому вопросу. Вопрос был задан в провокационных целях, "чтобы найти что-нибудь к обвинению" Учителя.

И Евангелие рисует живую картину того, как развертываются события. Противники Иисуса думали, что теперь поставили Его в безвыходное положение. Они знали Его необычайное милосердие, которое пролилось там, где другие ненавидели, восхваляло, где другие презирали, и ободряло, где другие сокрушали. Им известно было так же, как этим милосердием Он приобрел себе восторженную любовь и страстную преданность многих. Они знали, что мытарь был среди Его избранных учеников, грешники сидели рядом с Ним на пиршествах и блудницы беспрепятственно омывали Ему ноги и слушали Его учение. Таким образом, их занимал вопрос, оправдает ли Он эту женщину и подвергнет Себя этим обвинению в ереси, открыто становясь в противоречие со священным и суровым законом, или, с другой стороны, подавив в Себе сострадание, безжалостно осудит ее? Сделав же последнее, не оттолкнет ли Он от Себя народной толпы, увлекавшейся Его милосердием, и возможностью народного волнения, не навлечет ли на Себя кары гражданского начальства по обвинению в возмущении? Казалось, Иисусу не было выхода из этого затруднительного положения.

Иисус долго не отвечал на заданный Ему вопрос, склонившись к земле и машинально водя по ней пальцем. Потом Он поднял голову и спокойно произнес Свой мудрый суд, заключающийся в знаменитых словах: "Кто из вас без греха, первый брось в нее камень". Он опять наклонил голову, а собравшиеся стали один за другим потихоньку расходиться. Скоро с Иисусом осталась одна лишь женщина, спасшаяся от казни. Иисус обратился к ней: "Никто не осудил тебя?" Когда она ответила: "Никто, Господи!" - Он сказал ей: "И Я не осуждаю тебя: иди и впредь не греши" (Иоанн. 8: 7, 15, 17, 24, 46).

Это один из наиболее значительных и глубоких по содержанию эпизодов евангельского повествования, свидетельствующий о терпимости и гуманности нового вероучения.

Иисус настойчиво проповедует любовь к ближнему. Но однажды не­кий человек ставит перед Ним вопрос: "А кто мой ближний?" Вместо ответа Он рассказывает притчу об одном иудее, который попал однажды в руки грабителей. Разбойники напали на него, ограбили, избили и полумертвого оставили на дороге. Шел священник, увидел пострадав­шего, но прошел мимо. Так же поступил храмовый служитель, он подо­шел, посмотрел и отправился своей дорогой. Меньше всего сочувствия пострадавший ожидал от самаритянина, ехавшего вслед за ними. Мог ли этот иноплеменник и еретик оказаться лучше жреца и иудея? Однако тот остановился и, не спрашивая ни о чем, помог пострадавшему: перевязал его раны, довез на своем муле до гостиницы и заплатил за него вперед.

Кто из этих троих, - спросил Иисус своего собеседника, - думается тебе, оказался ближним попавшему в руки разбойников?

Сотворивший ему милость, - не мог не признать тот.

Иди и ты поступай так же (Лк. 15: 11-32).

Следовательно, ближний вовсе не обязательно должен относиться к твоему народу и быть твоим единоверцем - достаточно, чтобы он был просто хорошим человеком.

Больше того, надо любить и злых: по тексту Луки, Иисус велит "любить врагов, благотворить ненавидящим и молиться за обижающих". Заповедь, предписывающая любить врагов - самая удивительная из всех нравственных истин. Апофеоз новозаветного отношения к врагу - знаменитые слова Христа: "Вы слышали, что сказано - люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу своему восходить над злы­ми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенно­го делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершен­ны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5: 43-48). Вот сердцевина одного из самых глубочайших и важнейших мест Нового Завета. Вот - захватывающая дух высота, куда Христос призывает человека.

Любить врагов вовсе не означает испытывать к ним те же чувства привязанности, какие испытывают к любимому человеку, или радоваться душой, как это случается в общении с друзьями. Здесь мы имеем дело с отношением, которое выше психологических и душевных привязанностей, находится в другой плоскости. Любить врага - значит простить ему прежние злодеяния не в том смысле, чтобы не считать их за зло­деяния или примириться с ними, и не так, как щедрый богач прощает долг несостоятельному должнику, а в том смысле, чтобы они перестали быть абсолютной преградой для новых взаимоотношений с ним. Это значит заново открыть путь для сотрудничества.

В дневнике Л.Н.Толстого есть такая запись: "Одно из самых обычных заблуждений состоит том, чтобы считать людей добрыми, злыми, глупыми, умными. Человек течет, и в нем есть все возможнос­ти: был глуп, стал умен, был зол, стал добр, и наоборот. В этом величие человека. И от этого нельзя судить человека. Какого? Ты осудил, а он уже другой. Нельзя и сказать: не люблю. Ты сказал, а оно другое" (Толстой Л.Н.). Словом, в самом злом человеке есть крупицы и потенции добра.

Следовать новозаветным моральным заповедям способен человек, обладающий нравственным богатством. В своих проповедях Христос призывает людей собирать нетленные сокровища в своих душах. Только нравственное богатство можно считать своей собственностью в подлинном смысле этого слова, ибо такое сокровище связано с внутренней сущностью человека, и никто и ничто не имеет власти над ним.

Истины, излагаемые Христом, кажутся простыми и ясными, потому что во многом они являются квинтэссенцией мироощущения обыкновенного человека. Служение Богу у него превращается в служение людям, ибо любить Бога, не возлюбив ближнего своего, невозможно. Более того, Христос переносит Царство Божие в сердце человека, поэтому Бог и нравственный закон становятся тождественными. Быть христианином - значит осознать дух Евангелия и жить в соответствии с ним.

Чаще всего христианство трактуется только как религия. Однако история христианства есть целая цивилизация. Такой взгляд на христианство позволяет подняться над различием людей на верующих и неверующих и по-новому оценить личность Самого Христа, увидеть в Нем одного из Учителей человечества и первого гуманиста.

Недостаточно понимать добро – надо уметь проложить ему дорогу среди людей, а для этого необходимы менее чистые пути. Без земной жизни Христа мир не стал бы причастен той бесконечно высокой нравственности, которую открыл ему его Отец. В морали, как в искусстве, слово – ничто, все – в деянии. Идея, скрытая в картине Рафаэля, стоит немногого, - ценится картина. И в морали истина ценна лишь тогда, когда переходит к состоянию чувства и достигает своей цены, лишь, когда осуществляется в мире как факт. Люди посредственной нравственности написали очень хорошие правила; с другой стороны, люди очень добродетельные не сделали ничего, чтобы продолжить в мире предания добродетели. Пальмовая ветвь тому, кто могуч словом и делом, кто чувствовал добро и ценою своей крови доставил ему торжество (Ренан Э.Ж., с.113).

В нашей стране каждый человек, пожалуй, так или иначе сталкивался с понятием «ценности христианской жизни» в самых разных ситуациях. Кто-то разделяет их, кто-то категорически отвергает, но редко можно встретить однозначное понимание предмета, о котором идет разговор. В этой статье мы рассмотрим, что означает термин «христианские ценности», какими они бывают, и как это понятие изменяется в современном динамичном мире.

Что такое ценности?

Начнем с общего понятия. Это представления, которые разделяют и одобряют большинство людей конкретного общества, представления о добре, благородстве, справедливости и аналогичных категориях. Такие ценности являются идеалом и эталоном для большинства, к ним стремятся, им пытаются следовать. Общество само устанавливает и меняет их, и для каждой культуре свойственен свой набор значимых ценностей.

Соответственно, если ценности являются идеалом для людей, то главные христианские ценности - эталон и пример для всех, кто относит себя к любому из многочисленных христианских течений. Безусловно, вначале следует говорить о вечных идеях, так или иначе присущим любой разновидности христианства.

Здесь есть некоторые моменты, в которых ценность человеческая и ценность христианская различаются. Христианство определяет ценностное представление как некое абсолютное благо, которое имеет значение для всех людей, вне зависимости от того, к какой конфессии человек относит себя, если вообще относит.

Ценности христианской жизни

Из речей современных христианских авторитетных представителей (которые, безусловно, опираются на давнюю традицию) в первую очередь следует, что все важные идеи исходят от Бога. Он ниспосылает людям нравственные законы, знания о том, как можно избежать страхов, зла, болезней, как жить в гармонии со своим окружением и - самое важное - с семьей. Таким образом, именно от него исходит информация о единственно верном, по мнению христиан, образу жизни.

Для каждого христианина самой главной ценностью, конечно же, является Бог в его Триедином облике. Это подразумевает восприятие Бога как совершенного Духа. Второй является Библия - Слово Божье, которая в христианстве является самым авторитетным источником. По сути, каждое свое действие человек должен сверять с этим непререкаемым источником. Третья же ценность - это Святая Церковь, для каждого течения христианства она своя. Церковь в данном случае понимается не как храм или специальное место для молитвы, а как сообщество людей, объединившихся вместе для поддержки друг в друге веры в Иисуса Христа. В том числе, здесь также важны и таинства Церкви, такие как крещение, венчание, причастие и некоторые другие.

Если не разбираться в тонкостях различий разных направлений в христианстве - православии, католицизме, протестантизме в его различных видах, разного рода сект - то в целом можно сказать, что у каждого из них есть свое понимание Триединого Бога. Безусловно, оно совпадает хотя бы частично, и в основе своей является цельным, что не мешает одной конфессии полагать другую еретическим заблуждением, которую спасти и наставить на истинный путь очень сложно. Поэтому проще будет рассмотреть христианские нравственные ценности в контексте наиболее знакомого нам течения - православия.

История понятия

Казалось бы, происхождение идей должно иметь давние корни. На самом деле, понятие «христианские ценности» появилось только в 20 веке. В это время на Западе сформировалась аксиология - наука, исследующая важные ценностные идеи. Именно тогда появилась необходимость попытки более или менее четко сформулировать основные ценности христианской жизни.

Семейная жизнь

Особенное значение они имеют в процессе формирования христианской семьи. Сейчас любят говорить о разрушении традиционных семейных аксиологических представлений, которые, разумеется, понимаются как ценности православные и безусловные.

Христианская семья и ее ценности - это крайне важный в православии элемент. Здесь важную роль играет традиция, которая понимается как основа семейного уклада. Это сложившиеся и устоявшиеся формы поведения, обычаи, которые передаются от старшего поколения к младшему. В рамках этого понимания в христианской семье главой должен быть непременно муж, жена становится хранительницей домашнего очага, а дети должны беспрекословно слушаться родителей и почитать их. Ценности воспитания в христианской семьи ориентированы в первую очередь на духовную жизнь ребенка, поэтому параллельно со светским воспитанием детей обучают в воскресных школах и приучают к регулярному посещению церкви и соблюдению церковных обрядов.

Однако воспитание детей начинается не с этого, а с того, как выглядят отношения между родителями. Ребенок очень хорошо воспринимает все тонкости и приучается к ним с самого детства. В будущем именно отношения между матерью и отцом он будет считать нормой. В первую очередь речь идет о духовных отношениях и связях родителей. Поэтому важно относиться друг другу с уважением, любовью и пониманием - впрочем, это распространяется далеко не только на христианскую семью.

В семейной жизни ребенок осваивает не только нормы поведения, но и другие формы духовной культуры, поэтому в христианстве особенно важно взращивание соответствующих идей в детях.

Восемь вечных ценностей

Сравнительно недавно Русской Православной Церковью после многочисленных дискуссий на эту тему в политической и социальной среде был составлен список из восьми аксиологических представлений. Они соотносятся с вышеперечисленными христианскими ценностями отнюдь не напрямую. Рассмотрим подробнее этот список.

Справедливость

В списке РПЦ этот пункт подразумевает равноправие в первую очередь политическое. Чтобы справедливость была реализована, необходимо, чтобы суды были справедливыми, коррупция и бедность отсутствовали, всем были гарантированы социальные и политические свободы. Таким образом, человек должен занимать достойное место в обществе.

Такое понимание справедливости не коррелируется напрямую с ее христианским восприятием, которые явно не предполагает юридические аспекты. В каком-то смысле воплощенная мирская справедливость - зло для христианина.

Свобода

Опять-таки, это понятие больше правовое. Свобода - это свобода слова, предпринимательства, свобода выбора вероисповедания или, например, места жительства. Таким образом, свобода предполагает право на самостоятельность, самоопределение и независимость русских.

Такая свобода для христианина хороша, если она тесно связана с церковными догматами и способствует следованию христианским ценностям. Ведь в самом начале библейской истории, в момент грехопадения, решающую роль в судьбе людей сыграла злополучная свобода выбора. С тех пор люди не стали разумнее, и такой свободой зачастую пользуются совсем не во благо себе - по крайней мере, с христианской точки зрения. В таком понимании свобода в отсутствии Бога в обществе - такое же зло.

Солидарность

Солидарность здесь понимается как способность объединяться с другими людьми в тяжелых ситуациях, разделять с ними трудности. Такая сила соединения обеспечивает цельность и единство нации.

Безусловно, эта ценность в христианском понимании может существовать исключительно тогда, когда происходит объединение с единоверцами, а не с иноверцами, которые присутствуют в составе российского народа. Это противоречит словам Библии.

Соборность

Под соборностью подразумевается единение народа и власти в труде на благо страны и ее граждан. Это единство самых разных культурных сообществ, сочетающее в себе духовные и материальные ценности.

Для христиан единение может существовать только когда власть разделяет основные христианские ценности, в противном случае соборности и быть не может, поскольку христиане не обязаны выполнять требования власти, с их религией несовместимые.

Самоограничение

То есть жертвенность. Понятно, что это отказ от эгоистичного поведения, умение жертвовать собой на благо Родины и ближнего окружения, отказ от использования в своих целях людей и мира.

Казалось бы, ценность, наиболее близкая христианству, однако и здесь есть свои нюансы. Во всем необходимо сохранять меру, а к жертвенности наиболее применима рассудительность. К тому же с точки зрения христианства вовсе не нужно жертвовать собой ради еретиков или иноверцев.

Таким образом, самоограничение распространяется на ближних христиан, которые и составляют тело Церкви.

Патриотизм

Вера в свою страну, в Родину, готовность непрестанно трудиться ради ее блага, также слабо соотносится с христианскими ценностями, которые не предполагают привязки к конкретной нации. Данный пункт из списка также можно поставить под сомнение.

Благо человека

Здесь устанавливается приоритет развития человека, неуклонного соблюдения его прав, как духовное, так и материальное благополучие - все в совокупности.

Понятно, что в восприятии христианства никакие материальные ценности человека сделать счастливым не способны, скорее даже наоборот, они принесут ему много вреда. Поэтому устремление к любым благам, кроме христианских, духовных, не несет человеку ничего хорошего и всячески осуждается со стороны церкви.

Семейные ценности

И, наконец, последним пунктом в списке являются христианские ценности в жизни современной семьи - это любовь, забота о пожилых и юных членах семьи, верность.

Если это брак с православным человеком, то, конечно же, эти идеи работают. Поэтому, как и все другие, семейные ценности в христианстве воспринимаются через религиозную призму.

Таким образом, все восемь перечисленных идей, список которых составила РПЦ, вписываются в систему ценностей христианских с некоторыми, порой весьма значительными, ограничениями. Общечеловеческие аксиологические представлений из Всеобщей декларации прав человека совмещаются с христианскими постольку-поскольку, к сожалению. Из этого можно сделать еще один вывод: любая ценность может стать христианской, если таковой ее назовет авторитетная организация, такая как Русская Православная Церковь.

Отрицание христианства

Отрицание христианских ценностей связано с именем многих философов и ученых. Пожалуй, самым ярким примером будет Фридрих Ницше, который отрицал мораль как таковую, утверждая, что все моральные ценности мира относительны. Особенно ярко его идеи раскрыты в книге Ecce Homo.

Отрицание христианских ценностей также пропагандировали коммунисты, в частности, идеолог коммунизма Карл Маркс, который полагал, что эгоизм есть форма утверждения индивида, и он совершенно необходим.

Нельзя сказать, что последователи их идей - коммунисты и, к сожалению, нацисты - воплотили в жизнь нечто положительное, скорее - ровно наоборот. Поэтому идея ценностного релятивизма, видимо, хороша только в теории, но применить ее на практике, как показывает история, довольно трудно. Впрочем, с христианскими ценностями дело обстоит не лучше: в истории распространения христианства немало печальных и вовсе не мирных страниц.

Краткое содержание вопросов

Основная

Литература.

2.1.1 Яблоков, И.Н. Религиоведение: учебное пособие и учебный словарь минимум по религиоведению. - М.: Гардарики, 2008. - 536 с.

2.2 Дополнительная

2.2.1 Библия: книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические / В Русском Переводе С Параллельными Местами. - М. : п/я 3, 2002. - 292 с.

2.2.2 Проблемы сохранения толерантности в полиэтнических регионах России: материалы межрегиональной научно-практической конференции - Оренбург: Изд-кий центр ОГАУ, 2005. - 202 с.

2.2.3 Толерантность и этноконфессиональные отношения: материалы заседания молодежно-студ. "круглого стола" от 26 февраля 2005 г. / Под ред. В. В. Амелина. - Оренбург: Изд-кий центр ОГАУ, 2006. - 106 с.

3.1 Причины раскола христианской церкви. 10 библейских заповедей – основа христианской этики.

Христианство – наиболее распространенная мировая религия и одна из самых развитых религиозных систем мира. На начало третьего тысячелетия это самая многочисленная религия мира. И хотя христианство в лице своих последователей встречается на всех континентах, а на некоторых абсолютно господствует (Европа, Америка, Австралия), это как раз та единственная религия, которая характерна для западного мира в противовес восточному с его множеством различных религиозных систем.

Христианство – это собирательный термин для характеристики трех основных направлений: православия, католицизма и протестантизма. В реальности христианство никогда не представляло собой единой организации. В многочисленных провинциях Римской империи оно приобретало свою специфику, приспосабливаясь к условиям каждого региона, к местной культуре, обычаям, традициям.

Знание причин, предпосылок и условий раскола одной мировой религии на три главных направления дает важное представление о формировании современного общества, помогает понять основные процессы на пути становления религии. Вопросы конфликтов религиозных течений заставляют задуматься об их сути, предлагают решить для себя их и являются важными аспектами на пути формирования личности. Актуальность данной темы в эпоху глобализации и отчуждения от церкви современного общества подтверждается продолжающимися спорами церквей и конфессий.

Предпосылки раскола возникли еще в конце IV начале - V в. Став государственной религией, христианство было уже неотделимо от экономических и политических потрясений, переживаемых этой огромной державой. Во время Никейского и I Константинопольского соборов оно выглядело относительно единым, несмотря на внутренние распри и богословские споры. Однако это единство зиждилось не на признании всеми авторитета римских епископов, а на власти императоров, которая распространялась и на религиозную область. Так, Никейский собор проходил под руководством императора Константина, а римский епископат на нем представляли пресвитеры Витус и Винцент.

С помощью политических интриг епископы сумели не только укрепить свое влияние в западном мире, но даже создать свое собственное государство - Папскую область (756-1870 гг.), которая занимала всю центральную часть Апенинского полуострова. Укрепив свою власть на Западе, папы попытались подчинить себе все христианство, но безуспешно. Восточное духовенство подчинялось императору, а тот и не думал поступаться хотя бы частью своей власти в пользу самозваного “наместника Христа”, восседавшего на епископской кафедре в Риме. Достаточно серьезные расхождения между Римом и Константинополем проявились еще на Трульском соборе 692 г., когда из 85 правил Рим (римский папа) принял только 50.

В 867 году римский папа Николай I и Константинопольский патриарх Фотий предали друг друга публичному проклятию. А в XI в. вражда вспыхнула с новой силой, и в 1054 г. произошел окончательный раскол в христианстве. Вызван он был притязаниями папы Льва IX на территории, подчинявшиеся патриарху. Патриарх Михаил Керулларий отверг эти домогательства, вслед за чем последовали взаимные анафемы (т.е. церковные проклятия) и обвинения в ереси. Западная церковь стала называться римско-католической, что означало римская всемирная церковь, а восточная - православной, т.е. верной догматам.

Таким образом, причиной раскола христианства было стремление высших иерархов западной и восточной церквей к расширению границ своего влияния. Это была борьба за власть. Обнаружились и другие расхождения в вероучении и культе, но они были скорее следствием взаимной борьбы церковных иерархов, чем причиной раскола христианства. Так, даже беглое знакомство с историей христианства показывает, что католицизм и православие имеют сугубо земные истоки. Раскол христианства вызван чисто историческими обстоятельствами.

Главной священной книгой православных является Библия, именуемая в русской традиции Священным писанием, а также Священное предание, которое составляют постановления первых семи Вселенских соборов и творения "Отцов церкви" Афанасия Александрийского, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Дамаскина, Иоанна Златоуста.

С этим взглядом на человека связано характерное только для христианства понятие "таинства" - особого культового действия, призванного реально ввести божественное в жизнь человека. Они занимают важное место в православии. Во время таинств, по учению церкви, на верующих сходит особая благодать.

Кроме икон православная церковь чтит останки тел святых - мощи. Считается, что по Божественной милости мощи остаются нетленными. Как мы уже знаем, по православному верованию, тело неразрывно связано с духом даже после смерти, значит, останки тел святых связаны с духом Святым. Поэтому считается, что возможно влияние мощей на жизнь верующих. Обычно мощи помещаются в специальный металлический ларец (раку) и находятся в церкви, со свободным доступом к ним всех верующих христиан.

Интересно, что проповедь в православном богослужении, в отличие от католического, центрального значения не имеет, потому что в самой службе достаточно проповеднических слов. Обычно православная служба ведется на национальном языке (греческом, сирийском, грузинском, английском и т. п.). Часто церковно-славянский язык, используемый в русской православной церкви, неверно отождествляют с древнерусским или старославянским. Церковно-славянский язык - это искусственный язык, созданный на основе южнославянских диалектов IX-го века. Литургические тексты и богослужебные книги были переведены на церковно-славянский язык создателями славянской азбуки святыми Кириллом и Мефодием в 60-е годы IX-го века.

Существуют две особенности, отличающие нравственные ценности Православия от представлений о нравственности подавляющего большинства других вероучений: признание полноценности свободной воли человека и указание на то, что только деятельным милосердием к нуждающимся стяжать святость. Напротив, в большинстве других вероучений свобода человека не признается, а святость стяжается неким «волшебным», чудесным образом. Следствием этого является противопоставление «наших святых» и «не-наших грешников», а также противопоставление «мира сего» и «Царства Небесного», как двух противоположных и несовместимых понятий.

Рассмотрим отличия нравственных ценностей Православия от других вероучений - традиционного ислама, нетрадиционного ислама, «нового» буддизма и протестантизма.

Нравственные ценности традиционного ислама от православных не отличаются: ислам признает наличие свободной воли у человека и, соответственно, его ответственность за свои поступки. Так же, как и Православие, ислам учит тому, что человек – не продукт животной эволюции, но сотворен «по образу Божию», то есть наделен свободой нравственного выбора между добром и злом, а после смерти он должен будет дать ответ о том, как он этим «талантом» распорядился. Таким образом, в главном нравственные ценности Православия и ислама – одинаковы, но в последнем, чтобы стяжать Божью милость, необходимо всю жизнь просить об этом Творца, подавать милостыню, помогать нуждающемся.

Христос делал акцент именно на других: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас… Вы - друзья Мои, … Я уже не называю вас рабами…Сие заповедую вам, да любите друг друга.» . При этом Господь, в отличие от известного специалиста по диагностике кармы Лазарева, под словом «любовь» подразумевал не только «чувство любви», переживаемое в самом себе, но и его выражения в конкретных делах и поступках: «Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: «приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня» (Мф.25,34-35). Для того чтобы напоить страждущего, одеть раздетого и посетить больного не требуется вмешательства никаких сверхъестественных сил. Также в рамках человеческих возможностей в любую секунду своей жизни раскаяться в любом из своих грехов: даже такая безвыходная ситуация, как распятие на кресте, не лишила разбойника свободы выбора. Свобода личности по отношению ко всему и даже к своей собственной природе и всем ее свойствам - это и есть тот Образ Божий, который сокрыт в каждом из людей. При этом важна практическая помощь ближним. В частности, Иоанн Златоуст писал о «ревнующих только о духовном подвиге»: «Долг любви к ближним состоит в том, чтобы не от них принимать, но им давать. А это зависит от трудолюбия - чтобы не принимать (от других ничего) и не жить в праздности, но трудясь давать другим: «блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20,35). И делати, говорит, своими руками. Итак, где пребывают ревнующие только о духовном подвиге? Видишь, как он отнял у них всякий предлог к извинению себя, сказавши: своими руками. Совершает ли кто руками пост? Всенощное бдение? Возлежание на голой земле? Конечно, никто не скажет этого; он говорит о труде духовном, потому что давать другим от своих трудов есть подвиг подлинно духовный, и ничего нет равного ему». Процесс претворения в жизнь нравственных ценностей Православия был определен еще в апостольские времена. Как писал апостол Павел: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал 6,2).

Не нравственность человека является следствием его приобщения к таинствам, а наоборот, условием приобщения к таинствам является нравственность. Это очень наглядно демонстрирует только в русском Православии сохранившийся обычай обязательной исповеди перед причастием. Смысл этой традиции не в том, что так проще стяжать «божественных энергий», а в том, чтобы напомнить человеку, что условием вхождения на трапезу Господню являются не деньги, здоровье, знания, амулет, знание Библии наизусть или «сверхъестественные способности» к чудотворению, а чистая совесть. Это очень важно – объяснить человеку, что сначала он должен раскаяться, а потом только приходить к Богу, а не наоборот.

3.3 Христианские ценности: бескорыстие, самоотверженность, милосердие.

Христианство принесло с собой новый образ человеческого достоинства и избранничества перед Богом. Для античности человек соразмерен богам постольку, поскольку боги и люди принадлежат одному и тому же космическому целому. Термин «богоравный» употребляется в античной литературе по отношению к тем людям, чья сила и власть в обществе напоминали силу и власть олимпийских богов над космическими стихиями. Зримые, наглядно представленные телесная красота и сила, - вот что роднит античные статуи богов и «богоравных» героев. Первая ступень христианской любви - всепрощение, наставляет нас безоговорочно прощать всех людей, обидевших нас словом или делом. На данной ступени христианин осознает и старается исполнять правило о полной недопустимости любых проявлений зла в отношении людей в виде мыслей, слов и дел. Мы уже говорили о запретности для христианина не только мести, пусть даже самой «справедливой», но и более «легких» грехов вроде обличения и обсуждения чужих прегрешений, ругательств, гнева и так далее. Христианское всепрощение означает полное прощение наших личных врагов в любом случае, если нас обидели как справедливо, так и незаслуженно.

Всепрощение предельно полезно и жизненно необходимо для личного спасения самого верующего. Только таким образом он может полностью нейтрализовать и исправить свои собственные грехи, совершенные по отношению к людям. Господь прощает нам все грехи, кроме сознательного отречения от Бога. Данный грех не прощается лишь потому, что человек сам этого не хочет, сознательно отказываясь от Божественного всепрощения, хотя Господь простил даже Иуду и Своих убийц. Но для этого мы обязаны соблюдать единственное условие - полностью прощать наших врагов и обидчиков.

Естественно, что христианское всепрощение нельзя доводить до абсурдных крайностей. Христианин, как нормальный член общества и государства, обязан прощать своих личных врагов и одновременно справедливо, без гнева и ненависти твердо пресекать зло, угрожающее нормальной жизни его страны и окружающих людей. Это касается понятных всем ситуаций, когда государственная власть, общество и сами люди не допускают разгула преступности, решительно препятствуя антиобщественным и противоправным действиям. Когда нападение внешних врагов вынуждает нас защищать свою Родину. Когда мы обязаны противодействовать отдельным людям и преступным группам, которые пытаются нравственно, морально и духовно разлагать общество, совершая преступления, проповедуя вседозволенность и полную анархию.

Христианские принципы смирения и бескорыстия, правдолюбия, миролюбия и милосердия, свободы, творчества и любви. Христианская мораль стоит на двух китах: любви к Богу и любви к ближнему. Одним из определяющих условий любви христианство считает признание самоценности человеческой личности с одновременным отторжением эгоизма. В морали важен не столько поступок, сколько мотив этого поступка.

Милосердие основывается на таких качествах, как внимательность, заботливость и доброжелательность. Оно никогда не появится там, где царит брутальность, равнодушие и гордость. Только тот поступок считается милосердным, который демонстрирует уважение к страждущему человеку. Проявляя милосердие, мы оказываем помощь самим себе, становясь чище и добрее.

Христианская благотворительность уходит корнями в Ветхий Завет, а именно в книгу Исхода. Проповедь Моисея гласит: Бог узрел народ угнетенный, сжалился над ним и вывел его из рабства Египетского. Следовательно, жалость и милосердие – в природе Бога. И мы, созданные «по образу и подобию» Творца, должны следовать Его примеру – жалеть всякого угнетенного, содействовать облегчению его участи. В Евангелии от Матфея эта мысль сохранена, но расширена до универсальности: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш небесный». Не существует любви и милосердия самого по себе, но эти ценности исходят от своего Источника и требуют уподобления: «будьте милосердны, как Отец ваш милосерд», «Любите друг друга, как Я возлюбил вас». Иными словами, то, что делал Христос, должна делать и Церковь. Христианство лежит в основе самой идеи благотворительности, и именно поэтому история благотворительности всегда была неразрывно связана с церковью.

- Александр Игоревич, расскажите, пожалуйста, как Вы пришли к Православию?

Думаю, что приход человека к вере во многом является тайной для него самого. Я вырос в обычной советской семье, где все были неверующими, хотя моя бабушка принадлежала к духовному сословию. Все ее предки с незапамятных времен были священниками, а сама она окончила Саратовское епархиальное училище. Не знаю, была ли она убежденной атеисткой, но от Церкви была очень далека - довольно типичный результат дореволюционной системы религиозного образования.

Но в моем случае, видимо, «заговорили» гены предков-священников.В юности я не мог пройти мимо православного храма, не заглянув туда хотя бы на минуту, читал молитвы, хотя Евангелие прочел только перед крещением, на пятом десятке.- Как изменилась Ваша жизнь после прихода к вере?

Внешне ничего не изменилось, кроме того, что я стал регулярно посещать храм и пытаться соблюдать элементарные церковные правила - молитвы, посты и так далее. Но все это при моей работе и связанном с нею образом жизни дается с большим трудом, а часто просто не получается. Наверное, для новоначального христианина это полезно - по-другому начинаешь смотреть на себя и свою немощь. Но главное в том, что появилось новое отношение к жизни - некое иное духовное измерение, которое широко раздвигает представления о мире, человеке, этических нормах и о самом себе.

- Кому Вы считаете себя обязанным, кто был и является Вашими наставниками в вере?

Я многим обязан чтению духовной литературы, прежде всего таким авторам, как митрополит Антоний Сурожский, священники Александр Шмеман и Иоанн Мейендорф. Помню, как однажды прочитал интервью владыки Антония какому-то светскому журналу и был так пленен красотой христианской мысли, что начал читать подряд все религиозные сочинения, какие только попадались под руку.

Так получилось, что креститься меня благословил Святейший Патриарх Алексий. А первым наставником был настоятель храма Пророка Илии в деревне Селихово Тверской области протоиерей Борис Ничипоров, к сожалению, очень рано ушедший из жизни. Он был из тех, о ком в Евангелии сказано: «жатвы много, а делателей мало». Вот он и был таким церковным «делателем»: после прекращения гонений на Церковь одним из первых занялся социальной работой, создал при своем приходе крупный детский православный центр и многих своих друзей, включая меня, увлек этой работой. А после его смерти я несколько лет алтарничал на приходах у его духовного отца, замечательного московского пастыря протоиерея Георгия Бреева, которого считаю теперь своим наставником.

Вы много времени провели за границей. Чем по сути православная жизнь в диаспоре отличается от российской? Каковы основные задачи и проблемы Церкви в России и за ее пределами?

Я знаком с православной жизнью за рубежом в основном на примере Франции, но это - особый случай, связанный с таким уникальным историческим явлением, как русская эмиграция «первой волны». Она обладала огромным духовным зарядом, поскольку пережитая ею катастрофа - крушение тысячелетней империи - заставила ее посмотреть вглубь себя и привела к христианству многих жуировавших до тех пор представителей высших сословий России. Этого заряда хватило почти на целое столетие, потому что ее представители считали себя беженцами и всю жизнь жили мечтой о возвращении в Россию. Я помню встречи с Андреем Дмитриевичем Шмеманом, братом знаменитого отца Александра. Он за всю свою долгую жизнь так и не взял французского гражданства, жил по «нансеновскому» паспорту беженца и только недавно получил паспорт российского гражданина из рук президента Владимира Владимировича Путина.

Сейчас таких людей почти не осталось, есть их потомки, которые в разной мере сохраняют верность православной традиции. Замечательно то, что теперь наша связь со многими из них восстановлена благодаря воссоединению с Русской Православной Церковью за рубежом. В то же время, в 90-е годы появилась довольно многочисленная трудовая эмиграция. Эта часть наших соотечественников очень разобщена и лишена православных культурных корней. Но люди, тем не менее, идут в Церковь и объединяются вокруг нее. Здесь - большое поле для взаимодействия Церкви и российской дипломатии.

Нынешнее время принято называть церковным возрождением: открываются храмы, семинарии, золотятся купола и так далее. С другой стороны, возникают новые проблемы: злоупотребления духовнической практикой, кликушество, апокалиптическая истерия, боязнь любых новых документов, мода на отчитки и прочее. В контексте этих проблем можно ли считать время, в котором мы живем, эпохой возрождения Церкви?

Несомненно, это возрождение, причем выглядит оно как подлинное чудо. Дело ведь не только в восстановлении храмов и монастырей. Главное состоит в том, что все больше людей принимает христианские ценности как единственно возможную основу «самостояния человека», о котором писал Пушкин. В то же время должно быть ясно, что в земной жизни Церкви не бывает легких времен. В эпоху римского императора Константина, когда христиане перестали подвергаться физическим гонениям, в Церковь хлынуло множество людей, началась христианизация общественной жизни. Но именно тогда же в Церкви начались расколы и ереси, борьба с которыми заняла несколько столетий.

Может быть, что-то похожее происходит и сейчас. Впрочем, я никогда близко не сталкивался с явлениями, о которых Вы говорите, и вообще ничего, кроме любви и добра, в Церкви не видел. Думаю, что мне, как и многим другим, кто пришел в Церковь в 90-е годы, не следует забывать, что мы пришли туда, как и в константиновскую эпоху, когда «стало можно», когда «разрешили». Надо помнить о том, что Русская Православная Церковь - это Церковь мучеников. Поставим себя на минуту перед лицом тех, кто был расстрелян за свою веру и покоится во рву на Бутовском полигоне в Москве, - и тогда многие проблемы и неофитские комплексы покажутся просто ничтожными.

В среде образованных людей, которых можно назвать интеллектуальной элитой, кредит доверия к Церкви растет или уменьшается?

О сложных отношениях интеллигенции с Православием много сказано и написано. Мыслящий человек по природе склонен искать на все самостоятельные ответы, ему на все нужны рациональные доказательства. Но Бог выше человеческого разума. Поэтому в христианстве нет доказательств, а есть свидетельство и живой опыт веры. Это очень хорошо показано в знаменитых «триадах» святого Григория Паламы. Я сам в этом убедился, когда изучал в Сергиевском институте в Париже христианские «антиномии» - богословские противоречия, которые разумом нельзя разрешить, а можно только понять духовно. И образованный человек, идущий духовным путем, на каком-то этапе начинает понимать, что простая вера надежнее утонченных богословских конструкций. Недаром великий Луи Пастер говорил: «Я мыслил и изучал, потому и стал верующим, подобно бретонскому крестьянину. А если бы я еще более размышлял и занимался науками, то сделался бы таким верующим, как бретонская крестьянка».

Не бывает ли у Вас конфликта между Вашими внутренними убеждениями и задачами, которые ставит государственная служба?

Думаю, что такого конфликта просто не должно быть. Наша Церковь всегда освящала и благословляла государственную службу, в том числе военную и дипломатическую. Да и сама служба только выигрывает, если служащие руководствуются нормами христианской морали. В XIX веке, когда начинающий дипломат поступал на службу в МИД, он должен был принести присягу на верность императору, которой тогда придавался глубокий религиозный смысл. Это происходило в министерской церкви, перед иконой небесного покровителя Российской империи святого благоверного князя Александра Невского, который был одновременно и христианским подвижником, и государственным деятелем, и дипломатом. И хотя сегодня Церковь отделена от государства, между ней и российской дипломатией возрождается традиция тесного сотрудничества на благо России.

Конечно, каждый человек должен постоянно делать выбор между добром и злом, между служением Богу и мамоне. Но этот выбор определяется им самим, а не профессией, которой он посвятил свою жизнь.

Вы упомянули о роли Православия в жизни дореволюционной дипломатии и подробно писали об этом в своей кандидатской диссертации на тему подготовки и воспитания дипломата в Российской империи. Почему Вас заинтересовала эта тема?

Министерство иностранных дел России долго готовилось к своему 200-летию, была проделана огромная работа по восстановлению забытых страниц истории российской дипломатии, преемственности ее лучших традиций. И вот у меня возник вопрос - насколько мы представляем себе облик наших предшественников, что это были за люди в профессиональном и нравственном отношениях. Начал копаться в архиве и обнаружил, что ответить на этот вопрос очень непросто, слишком глубоким оказался разрыв с «той» Россией. Дореволюционную дипломатию трудно понять без учета религиозного фактора в воспитании тогдашнего чиновника МИД. В старой России чиновничество было воцерковлено в той же мере, в какой была огосударствлена Православная Церковь. Среди дипломатов было немало агностиков и даже атеистов, но открытый разрыв с Православием был в ту пору немыслим. Внешнеполитические интересы страны были теснейшим образом переплетены с церковными. Разобраться во всем этом было важно, чтобы понять, в чем опыт старой русской дипломатии неприменим к сегодняшнему дню, а в чем, наоборот, он актуален и востребован.

Вы являетесь единственным дипломатом такого уровня с духовным образованием: окончили Свято-Сергиевский богословский институт в Париже. Как Вы пришли к такому решению?

Внешне все выглядело, как дело случая. Знакомый московский священник, которому я за это бесконечно благодарен, приехал в Париж и пригласил меня побывать вместе с ним в этом институте. Там я познакомился с инспектором отцом Николаем Озолиным, который очень тепло меня принял и при следующей встрече предложил учиться на заочном отделении. Я сразу согласился, и ко времени окончания командировки во Франции (я тогда работал в нашем представительстве при ЮНЕСКО) успел получить диплом.

- Александр Игоревич, что вспоминается о периоде учебы?

Свято-Сергиевский институт - уникальное создание русской эмиграции «первой волны», там были собраны лучшие богословские умы старой России. Конечно, никого из них сейчас уже нет в живых, и даже преподавание там ведется на французском языке. Но остались их книги, их традиции и огромный пласт сбереженной ими русской православной культуры. Ею были проникнуты и мои преподаватели - русские, сербы, французы и другие, например, ректор института отец Борис Бобринский, отец Николай Чернокрак, отец Плакид Десей и многие другие. Все это не могло не увлечь, тем более, что встретили меня там очень сердечно и с любовью.

Словом, я с благодарностью вспоминаю это время. Казалось бы, вокруг Париж, столько всего интересного, а ты сидишь взаперти в выходные дни, пишешь курсовые работы по богословию апостола Павла или антропологии святого Григория Нисского. Но я не жалею ни об одной потраченной минуте, наоборот, жаль, что служебные обязанности не позволили прочитать многое из того, что входило в списки учебной литературы.

К вопросу о влиянии эмигрантских мыслителей: каковы Ваши впечатления о недавно вышедших в свет в России дневниках отца Александра Шмемана?

Я очень люблю книги отца Александра, особенно «Исторический путь Православия». А его дневник - это яркий образец той православной культуры, которая сформировалась на Западе под влиянием русской эмиграции, впитав в себя, конечно, и какую-то часть западной культуры. Отец Александр ни разу не был в России, но всю свою жизнь жил Россией и для России, как он ее понимал. Некоторые его суждения, наверное, могут показаться спорными. Но главная мысль, которая проходит через всю книгу, на мой взгляд, полностью отвечает церковному Преданию и учению святых отцов: цель христианской жизни состоит в общении с Богом. И потому голая ветка, дрожащая на зимнем ветру, если в ней ощущается присутствие Божие, ему была дороже церковных съездов и заседаний, которыми, если верить дневнику, так тяготился отец Александр. Они просто теряют значение, если уводят в сторону от главного. В этом, на мой взгляд, назидательный смысл книги, которая, впрочем, писалась для себя, а не для постороннего читателя.

Насколько известно, на испанских средневековых картах Европы Россия обозначалась как «терра инкогнита». Не является ли Россия для испанцев «терра инкогнита» до сих пор?

Отчасти так и было до недавнего времени, потому что в XX веке наши страны долгие годы были лишены возможности тесного общения. Но сейчас положение меняется. Глобализация сокращает расстояния и сближает народы. Интерес к России растет. Почти все образованные испанцы, которых я встречал, либо бывали в России, либо знают и любят русскую культуру. У наших стран сегодня много общих интересов, сохраняются и традиционные взаимные симпатии обоих народов, чего не смогли подорвать ни десятилетия взаимной отчужденности, ни идеологические различия.

- Как Вы оцениваете положение христианства в Испании и современной Европе?

Выскажу сугубо частное мнение. Внешне Испания, в отличие от многих других стран Европы, остается католической страной. Там гораздо больше людей приходит в храмы, особенно в провинции. Я много раз был свидетелем того, как испанцы дорожат христианскими традициями, например, пышными процессиями, которые устраиваются во многих городах на Страстной неделе и отличаются проявлениями массового народного благочестия.

Но в последние годы в Западной Европе происходит повсеместное наступление ультралиберальной идеологии. Это уже не тот добродушный либерализм, который прекрасно уживался с христианством в душе русского помещика или английского джентльмена викторианской эпохи. Это своего рода либеральный фундаментализм, который порой удивляет своей нетерпимостью и высокомерием по отношению к любому другому мировоззрению и навязывает своеобразную цензуру в форме «политкорректности». Он утверждает новую систему ценностей, в которой человеческая жизнь мыслится только в земных рамках. Человек полностью освобождается от чувства вечности, от сознания греха и от всяких моральных ограничений, кроме тех, которые государство устанавливает в законодательном порядке. В такой системе ценностей христианству просто нет места. Поэтому и происходит постепенное вытеснение католической Церкви из общественной в сугубо частную область жизни. Как известно, в проекте Европейской конституции даже не было упомянуто о христианских корнях европейской культуры.

Почему Вы думаете, что это новая система ценностей? Ведь еще в Ветхом Завете говорилось о людях, живущих по принципу: «ешь, пей, веселись, ибо завтра умрем».

Так-то оно так, но еще полвека назад в западном общественном сознании существовали моральные табу, нарушение которых даже секулярное общество формально осуждало. Сегодня же никаких табу почти не осталось. Упомянутая ветхозаветная «формула» из осуждаемой обществом модели греховного поведения человека превращается чуть ли не в общественную норму.

Но ведь независимо от того, как человек воспринимает христианские ценности, именно они были заложены в основу европейской культуры, морали, да и самого понятия прав человека. И если мы отказываемся от этой основы, то неизбежно происходит размывание и культуры, и морали, и прав человека. Например, я просто не поверил своим ушам, когда один европейский дипломат, выступая с трибуны ЮНЕСКО, заявил, что никаких моральных прав и обязанностей не существует в природе, есть только права человека, которые можно защитить в суде. Интересно, что испанские социологи заговорили о явлении «дегероизированного» общества, в котором в принципе нет таких целей или идеалов, во имя которых человек может пожертвовать жизнью. И в самом деле, если земная жизнь является абсолютной ценностью, то ради чего ею жертвовать? К чему тогда такие понятия, как нравственный долг или необходимость защищать Родину, «не щадя живота своего», и многое другое?

В итоге происходит какой-то глубинный сдвиг. Огромные средства тратятся на образование, университеты поражают своей материальной оснащенностью, а качество образования, как признают сами университетские профессора, падает из-за низкой требовательности и вседозволенности по отношению к студентам. В образцовом состоянии поддерживается культурное наследие прошлых веков - соборы, монастыри и картинные галереи - но туда приходит все больше людей, которые уже не понимают ни духовной красоты, ни смысла религиозных сюжетов. Все это ведет к обеднению культуры. Но, когда я однажды рискнул сказать об этом на научном семинаре в ЮНЕСКО, один симпатичный европейский профессор отвел меня в сторону и сказал: вы, конечно, правы, но об этом у нас не принято говорить публично, это не политкорректно.

- То, о чем Вы говорите, имеет ли какое-то отношение к России?

Мы постоянно слышим от западных коллег, что отношения России с Европейским союзом должны основываться на общих ценностях. Но возникает вопрос: в чем же состоят сегодня эти европейские ценности, и где та нравственная основа, на которой мы должны действовать совместно в поисках ответов на общие угрозы и вызовы? Человечество создало сложнейшие информационные и технические системы, в том числе оружие массового уничтожения. Мир задыхается от нерешенных проблем и конфликтов. Наконец, появилась угроза межцивилизационных столкновений. Всё это напоминает ситуацию, которую еще в начале ХХ века предвидел испанский мыслитель Хосе Ортега-и-Гассет: развитие цивилизации опережает нравственные способности человека ею управлять. Чтобы сократить этот разрыв, нужен очень высокий уровень человеческой личности, а отказ от христианских ценностей ведет к его снижению. Христианство направляет человека к небу, а ультралиберальная идеология притягивает его к земле.

- Каковы Ваши впечатления о православной жизни в Испании?

Православие пришло в Испанию благодаря русской дипломатии - при каждом императорском посольстве или миссии был храм, а священники входили в штат посольства. Но наших соотечественников в Испании до недавнего времени почти не было. Сейчас русская диаспора насчитывает уже несколько десятков тысяч человек. Существуют православные приходы в Мадриде, Барселоне и некоторых других городах на юге страны. Например, нашими соотечественниками построен замечательный по красоте деревянный храм в городке Альтеа в провинции Аликанте. Но церковная жизнь довольно трудная, наши священники служат порой в тяжелых условиях. Например, в Мадриде служба идет в помещении, совершенно не приспособленном для этой цели. Поэтому сейчас наша совместная задача - построить русский православный храм в Мадриде. Мэрия испанской столицы уже дала свое принципиальное согласие на этот проект, но главная работа еще впереди. n

Фото священника Андрея Кордочкина

Игумен Вениамин Новик
кандидат богословия, Богословская Евангелическая Академия в Санкт-Петербурге

Христианство и общечеловеческие ценности.

Дух дышит, где хочет… Ин.3,8

Н ачнем с определения, хотя бы краткого. Христианство - это «вероучение, центрированное фигурой Иисуса Христа (христоцентризм - В.Н.) и объединяющее в единый семантический комплекс содержание как Ветхого, так и Нового Заветов, обеспечивая единство Библии как общего для всех христиан источника» (Новейший философский словарь, Минск, 1999, С. 796). Христианская этика тесно связана с христианским вероучением. Для христианской этики, как она представлена в Новом Завете, характерен универсализм. Основная христианская максима: это доброжелательное отношение, любовь (агапэ) ко всем людям, независимо от их социального, национального и религиозного статуса. Но это вполне описывается и известным «золотым правилом». В смысле этических предписаний Иисус Христос не сообщает на вербальном уровне почти ничего нового. Но Он Сам - главная новость и данность, Он предлагает людям Себя и ниспосылает людям новую силу - благодать. Апостол Павел продолжает утверждать христианский этический универсализм: «Нет ни Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного» (Гал.3,28). Апостол Петр открывает двери Церкви для язычников (Деян.10). /Впоследствии, по мере развития ортодоксии, религиозный фактор стал рассматриваться как особо важный, и отношение к еретикам и раскольникам стало отличаться от отношения к обычным грешникам/.

О бщечеловеческие ценности (ОЦ) - это «система аксиоматических максим, содержание которых не связано непосредственно с конкретным историческим периодом развития общества или конкретной этнической традицией, но, наполняясь в каждой социокультурной традиции собственным конкретным смыслом, воспроизводится, тем не менее, в любом типе культуры в качестве ценности. К общечеловеческим ценностям относят: человеческую жизнь (ее сохранение и развитие в природной и культурной формах). Различают ценности (в связи со структурой бытия) природные (экологические) и культурные (свобода, право, образование, творчество, общение). По формам духовной культуры ценности классифицируют на нравственные (добро, смысл жизни, совесть, достоинство, ответственность), эстетические (прекрасное, возвышенное), религиозные (вера), научные (истина), политические (мир, справедливость), правовые (права человека, правопорядок). Каждая историческая эпоха и определенный этнос выражают себя в иерархии ценностей, определявшей социально допустимое. В современном мире значимы нравственные и эстетические ценности античности, гуманистические идеалы христианства, рационализм Нового времени, парадигма ненасилия 20 в. (М.Ганди, М.Л.Кинг). В современную эпоху глобальных перемен особое значение приобретают абсолютные ценности добра, красота, истины и веры как фундаментальные основания соответствующих форм духовной культуры, предполагающие гармонию, меру, равновесие целостного мира человека и его конструктивного жизнеутверждения в культуре». /Далее, правда, говорится, что добро, красота, истина и вера означают не столько приверженность абсолютным ценностям, сколько их поиск и обретение - В.Н./. Далее в словарной статье говорится: «Непреходящее значение имеют Библейские нравственные заповеди: 10 заповедей Моисея и Нагорная проповедь Иисуса Христа» (НФС, С.484).

С одной стороны в словарной статье религиозные ценности перечисляются наравне с другими (что типично для светского типа мышления). А с другой - в статье говорится, хотя и с некоторыми оговорками, об абсолютном вневременном значении общечеловеческих ценностей. Таким образом, судя по словарной статье, эпоха большевисткой борьбы с «абстрактным гуманизмом» начинает заканчиваться.

Н апомню, что в коммунистический период само понятие ОЦ либо отрицалось, либо отождествлялось с интересами прогрессивного класса. В любом случае ОЦ объявлялись исключительно исторически, культурно и классово обусловленными. Чтобы избегнуть релятивизации ОЦ, их пытались вписать в объективную историческую необходимость (истмат), которая методологически выполняла в марксизме роль Бога. Бога назвали «объективным законом».

С егодня почти никто не отрицает ОЦ, но остается открытым для дискуссии вопрос о происхождении ОЦ. Главный вопрос: они заданы свыше, от Бога, или они имеют земное происхождение? На философском языке вопрос звучит так: ОЦ укоренены в трансцендентной сфере (в абсолюте) или в относительной имманентной сфере текущей действительности? У трансцендентной сферы есть одна особенность: она невидима. Вроде бы это плохо, т.к. пощупать нельзя. Но если учесть, что «трансцендентная жажда» человека (согласно христианской антропологии) не может удовлетвориться ничем конечным (видимым), то абсолют и не должен быть видимым (видимый абсолют был бы конечен, а значит - не абсолют). Только при наличии общей точки отсчета, общего критерия (одного абсолюта) и можно говорить об универсальности (всеобщности) моральных требований. Кроме того, только при наличии трансцендентной сферы и можно осмыслить не в терминах поражения земную (имманентную) катастрофу человека, физически гибнущего в результате своего высокоморального поступка. Имманентная сфера видима и даже слишком хорошо видима. В калейдоскопе событий очень трудно понять, что же происходит, но еще труднее понять, что должно происходить. Очень легко показать обусловленность моральных норм исторической социокультурной обстановкой. Но столь же трудно определить должное направление развития ситуации. Что считать естественным, а что нет? Очень легко показать, что всякого рода порядочность приводит к земной неудаче, а дурные качества приводят к материальному благополучию (надо только «не попасться» - т.е. это вопрос технический). Этические релятивисты любят приводить в качестве примера какой-нибудь экзотический остров, где все наоборот. Где люди не только «на лицо ужасные, но добрые внутри», но и внутри совсем не добрые, людоеды например. Теоретически здесь почти невозможно доказать категорию должного. Здесь и никакая статистика не поможет: в самом деле чего больше на свете: добра или зла? Да и что понимать под добром и злом? Слишком легко «показать» относительность этих понятий. Правда, опыт построения первого в мире атеистического государства, «земного рая», сам по себе очень показателен. Вместо рая получили «зону».

К ак показывает история, самая трудная идея для усвоения человечеством - это идея универсализма. Причем, как это ни странно, не тоталитарного, не лагерного, а - гуманистическо-либерального типа. Это - идея единства человеческого рода, солидарности, единой системы этических и ОЦ, уважения к человеческой личности, без чего никакая глобализация, о которой сегодня столько говорят (в основном, на Западе), не состоится. Эти ценности составляют общую часть этических предписаний (заповедей) мировых религий: не убивай, не воруй, не лги, не мсти, хорошо относись к людям. Эти ценности ясно выражены во “Всеобщей Декларации прав человека” (1948), “Европейской Конвенции прав человека и основных свобод” (1950), “Международном пакте о гражданских и политических правах” (1966), в недавно принятой экуменической хартии Европы и других международных документах, признанных многими странами, в том числе и нашей. Этот общеэтический необходимый для самого существования человеческого общежития минимум хорошо известен. Это так называемая естественная нравственность, максима которой выражена в известном «золотом правиле нравственности», в добродетелях, известных с античности: мужество, умеренность, мудрость, справедливость. Античная нравственность, как и всякая естественная нравственность, была нормативной по своей природе.

В Ветхом Завете имеется жесткий опыт созидания нравственного эталона посредством богоизбранного народа в языческом окружении. В Ветхозаветной истории нет ничего напоминающего современные права человека (веротерпимость), там была беспощадная война с идолопоклонством. Но все же и в Ветхом Завете были начатки общечеловеческой этики. Там часто встречаются слова: «правда» и «справедливость», причем эти понятия начинали распространяться на чужаков: «пришельца не притесняй и не угнетай его; ибо вы сами были пришельцами в земле Египетской» (Исх. 22,21). «Господь есть Бог правды» (Ис.30,18).

Х ристианская этика включает в себя высшие достижения античной и ветхозаветной этики. Праведность апостолов должна была превзойти праведность книжников и фарисеев (Мф.5, 20). Представление о естественной нравственности находит свое отражение в высказывании апостола: «когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то не имея закона, они сами себе закон. Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их» (Рим. 2, 14-15).

В ажно заметить, что именно в Библейско-христианской традиции утверждается единство человеческого рода, произошедшего из одного источника, одних прародителей, (как бы их ни понимать: буквально или обобщенно-аллегорически). Сам Иисус Христос дает заповедь: “Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними” (Лк.6,31), которая включает в себя давно известное “золотое правило” нравственности: “не поступайте с другими так, как вы бы не хотели, чтобы они с вами поступали”. Ближним в притче Христа оказывается не свой правоверный, а “инородец и еретик” - милосердный самарянин (Лк.10, 29-37), и именно потому, что он был милосердным к незнакомому человеку. В сцене Страшного суда критерием будет даже не вероисповедный признак, а опять же - добрые дела, то есть этика (см.: Мф.25, 31-46).

Н о христианская этика не только нормативна, как естественная этика, она - парадоксальна, что ярко выражено в «Нагорной проповеди». Следует любить врагов, раздавать свое имение, не заботиться о завтрашнем дне. Этот парадоксализм объясняется:

1 . Новой эсхатологической перспективой вечной жизни. Не все свершается в видимых пределах земной жизни. Физическая смерть перестает быть абсолютным фактором. 2. Внесением нового фактора - благодати. В этической плоскости благодать продуцирует любовь, прощение, самопожертвование. 3. Новым пониманием вечности как Царства Божия, которое начинается здесь и сейчас.

К азалось бы эти две этические системы (естественная и христианская) не противоречат друг другу. Христианская этика должна, вроде бы, включать в себя лучшие достижения общечеловеческой этики и восполнять их безграничной высотой христианского максимализма. Эти две этики возможно сочетать в иерархической парадигме соподчинения этических ценностей, как это делал, например, христианский апологет Иустин Философ (2 в. доброе принадлежит христианам. То есть призывал ценить добро во всех его проявлениях.

Н о вот здесь то и дело возникает проблема, выявленная еще Тертуллианом в дилемме: «Афины или Иерусалим?». Августин так же сказал: «добродетели язычников суть христианские пороки». /Пример - честь, рыцарство, дуэли, отношение к самоубийству/. Возникает вопрос: не является ли христианская этика самодостаточной? Такой подход предполагает эксклюзивную парадигму: или - или. Если найдена евангельская жемчужина, то все остальное представляется ненужным. Известно, что люди, исповедующие христианство, часто отрицают культуру, ОЦ, противопоставляя им высоту христианского идеала. Они склонны создавать субкультуру, не чувствуют ответственности за состояние и развитие гражданского общества. Политика при этом часто ими просто презирается как «грязное дело». Понятие социального греха вместе с общественной жизнью, как правило, ими отрицается. Это вызывает соответствующую реакцию общества на церковь, которая воспринимается как что-то маргинально-асоциальное.

Т акая ситуация объясняется несколькими причинами: Религиозная причина: все естественные науки и секулярная культура ориентированы на эту (земную) жизнь. Христианство более ориентировано не на эту жизнь, а на потустороннюю жизнь. При слишком жестком дуализме земного и небесного в эсхатологической перспективе спасения земная культура теряет свой смысл. Остается лишь аскетика и строгая мораль.

С оциальная причина: секулярное общество в нашу эпоху узких специализаций отвело церкви определенную функцию, которая не предполагает вмешательство в культуру, т.к. культурой занимаются другие специалисты.

П сихологическая причина: человеку легче воспринимать то, что делается рядом с ним, чем видеть картину в целом. Он склонен воспринимать свое окружение по типу самодостаточного клуба со своими интересами. Бог при этом по язычески воспринимается только как хранитель домашнего очага.

Ф илософская причина: абсолютизм религиозных ценностей противопоставляется всем другим ценностям, как заведомо более «слабым» (слишком жесткий дуализм земного и небесного). Такой же результат возможен при другой крайности: плоском одноуровневом восприятии бытия. Сравнения с абсолютом в одной плоскости ничего не выдерживает. Об этом ярко писал В.В.Розанов в своем докладе: «О Сладчайшем Иисусе и горьких плодах мира» (1907г.). Но при иерархически структурированном восприятии бытия все находит свое место. Абсолютная ценность (вечная жизнь) не уничтожает относительные ценности земного бытия (благополучие, например). Важно помнить, что материя (творение Божие) не воспринимается как что-то заведомо отрицательное.

О степени христианизации общества можно судить не только по посещаемости храмов, но и по отношению к слабым: старикам, детям, инвалидам, религиозным меньшинствам и к самому маленькому меньшинству - отдельному человеку, который может оказаться беззащитным перед государственным левиафаном или каким-либо коллективом. Это как раз та сфера, где ОЦ совпадают с христианскими. В язычестве, наряду с “Золотым правилом”, были и другие правила: “с врагом можно делать все что угодно, его жалеть не надо”, “слабого добей, нечего с ним возиться”! Но именно о Христе пророчески сказано: “Трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит” (Ис. 42,3, Мф. 12,20). Сам Сын Божий пришел в нищенском виде, привнеся в эту жизнь совсем другой критерий для оценки. Теперь должна торжествовать не сила, а правда и истина. “Бог не в силе, а в правде”, - говорил (по преданию) Александр Невский. А что такое правда в наше время? Да то же, что и много лет назад. Правда тесно связана со взаимоотношениями людей, со справедливостью, которая всегда социальна. А справедливость, как хорошо сказал В.С.Соловьев, есть социальное выражение любви, той самой универсальной любви ко всем людям, к которой нас призвал и продолжает призывать Христос. Это означает, что справедливость является и общечеловеческим понятием и христианским. А инструментом для реализации ОЦ является юридически оформленная концепция прав человека, ориентированная, прежде всего, на защиту слабых (сильные себя и так защитят). “Право сильного” - это не право в человеческом смысле. Такое право распространено в животном мире и в больном воображении Маркса, определившем право как возведенную в закон волю правящего класса. Но почему-то считается, что при правовом подходе христианству места не остается. А где же здесь Христос? - могут спросить. А Он никуда не делся, просто христиане получают дополнительную помощь (благодать) в исполнении общепринятых заповедей. Но нет, часто это не нравится нашим новым православным (неофитам). Да где это видано, говорят, чтобы где-то соблюдались какие-то права!? Отсюда делается цинический вывод, что сама концепция прав человека ложная. А значит... опять все дозволено? Другие полагают, что надо продолжать “сидеть тихо”, думая только о своем внутреннем равновесии, “делать свое дело”, не защищать сам принцип права и “не вмешиваться” во что-либо. Но мы же не отказываемся от принципа добра, который тоже повсюду нарушается! “Горькое чувство от низости человеческой не должно закрывать высоты, к которой предназначен человек” (Н.А.Бердяев). Так зачем же отказываться от того же, только выраженного в другой более конкретной (инструментальной) терминологии, принципа, к актуализации которого и побуждает нас концепция ОЦ, включающая в себя и гуманитарную помощь и защиту прав человека? Тот, кто говорит, что в Бога верит, а ОЦ не признает, может быть и не лжет. Это - возможно. Христианство действительно предлагает более высокий этический критерий, чем простой гуманизм. Но любой гуманизм очень не прост, как вообще не просто добро, как не просто доброделание. К христианству же, отрицание гуманизма не должно иметь никакого отношения. Более того, русские религиозные философы начала века создали, по сути дела, концепцию христианского гуманизма. А.Мень в своих работах продолжил эту линию.

П риложение к докладу

Р ЕЛИГИОЗНО-ФИЛОСОФСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ КОНЦЕПЦИИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА (тезисы)

“ Горе тем, которые постановляют несправедливые законы, чтобы похитить права у малосильных” Исайя (10,1)

“ Пока свободою горим…” Пушкин

В теории права очень важен вопрос об источнике права. Если право это инструмент для реализации государственных интересов, заслуги или привилегии определяемые государством, то государство же может в любой момент произвольно изменить такую правовую систему. При таком утилитаристском понимании права, оно понимается, прежде всего, как совокупность правил (законов). Но есть и другой взгляд на право. Право должно быть на самом деле НЕОТЧУЖДАЕМЫМ, а таковым оно может быть ТОЛЬКО при признании главным источником права не "обычное право" (обычай), не опыт, сложившийся в результате совместной трудовой деятельности, не практику социального бытия и т.п., а нечто трансцендентное (запредельное), укорененное в Абсолюте, в Том, Кого в западной традиции называют БОГОМ. /Термин “природа”, который употребляют атеисты и агностики, намного слабее, т.к. слишком расплывчат, не несет в себе этического измерения/. Бог создал человека по образу и подобию Своему, наделил человека СВОБОДОЙ, которая и лежит в основе права. Отсюда - достоинство человека как абсолютная категория. Как сказал В.С.Соловьев, право есть свобода человека, ограниченная равенством людей (свобода одного человека ограничена свободой другого). Закон есть граница между личностями, которую запрещено переступать. Перед Богом у человека нет прав, но перед людьми есть вполне определенные права. Каждый имеет право требовать от других соблюдения общепринятых норм поведения, например.

В западной богословской традиции Бог, это не только запредельное существо, но и важный ПРИНЦИП бытия, придающий объективную значимость понятиям добра и справедливости. "Бог не только в силе, но и в правде", - говорил Александр Невский. Правда - это социальное понятие, связанное со справедливостью. Справедливость объективируется в юридическом законе, который и является, образно говоря, светским богом для всех граждан. А “права человека” - это, образно говоря, светская религия. В США есть понятие «гражданской религии», представляющей собой общеэтическую основу всех мировых религий: не убивай, не воруй, чти законы, защищающие человека от другого человека, от коллективов, от государства. Будь солидарен со всем добрым. Это и есть общечеловеческая этика. При отрицании Бога понятия добра и справедливости неизбежно психологизируются, субъективизируются и релятивизируются ("все зависит от человека", который якобы "мера всех вещей"). Поэтому существует теснейшая (хотя и не столь явная) связь между правом (как принципом) и религией. Обе указанные универсалии трансцендентны. Поэтому атеистические страны (Россия например) имеют и еще долго будут иметь большие проблемы с “абстрактным и формальным” правом. Если мы приняли западную концепцию прав человека (см. Конституции РФ 1993), то мы должны понять ее пафос и способ ее юридического оформления в западном обществе, понять наконец, что такое "естественное право". На Западе вера в Бога считалась и продолжает считаться естественной. У нас считается более естественным НЕ верить в Бога (можно соблюдать при этом какие-то обряды "на всякий случай" в надежде получить что-то “свыше”). Запад остается для нас большой загадкой, но парадокс в том, что у нас этого не чувствуют, полагая, что на Западе “просто” порядка больше. Большинство правозащитников далеки от религии, наивно полагая, что истина добра и справедливости самоочевидна для нормальных людей. “Вот, мол, и вся философия”. У нас, таким образом, религиозно-философских ресурсов для выработки аналогичной концепции прав человека просто НЕТ. Главный труд в русской философии по этике "Оправдание добра" (особенно 17-я гл.) В.С.Соловьева так и остался непрочитанным. Мы не заметили, как мы впитали большевистско-пренебрежительное отношение к В.С.Соловьеву как к "идеалисту". Но и большевистско-нигилистическое отношение к праву как к "абстрактному гуманизму", тоже хорошо известно. “Истмат” в свое время отменил право, подменив его классовым интересом, “правом силы”, послушанием не закону, а правящему классу. В рамках материализма невозможно понять, что такое сила права. Для материализма право само по себе - это абстракция. Материализм понимает право только как инструмент в классовой борьбе, т.е. по сути дела отрицает право как таковое. Сегодня мы хотим снять сливки с "прав человека", не удосужившись продумать философские основания этой концепции. Поэтому концепция прав человека и не воспринимается общественным сознанием. Она абстрактна, без цвета, образно говоря, без запаха, она почти никого не вдохновляет. Даже беспредел в разного рода российских тюрьмах не пробуждает правового сознания. Ведь соль правозащитной деятельности состоит не в защите себя, а в защите другого, во вкусе к справедливости как таковой. Существует, таким образом, теснейшая связь между правом и религиозным абсолютизмом, в котором укоренено неотчуждаемое достоинство человека, сотворенного по образу и подобию Бога.

О БЩЕСТВО, ГОСУДАРСТВО, ПРАВО

В теории права также очень важен вопрос о ценностях, точнее говоря, о иерархии ценностей. Что для чего существует: государство для человека или человек для государства? В первом случае, закрепленном, кстати говоря, в Конституции РФ (ст.2), государство рассматривается как техническое или служебное средство для удобства граждан. Граждане платят налоги, нанимают чиновников и контролируют их работу. Решения принимаются путем опроса общественного мнения. Все граждане (в том числе чиновники) равны перед законом. Во втором случае государство рассматривается как высшая неподконтрольная инстанция, а граждане как взаимозаменяемые винтики. Бесконтрольные чиновники, заняв надправовую позицию, чувствуют себя не служащими, а командующими. В этом случае расцветает бюрократия и коррупция. Такой режим называют этатизмом или тоталитаризмом. Хорошо только то государство (государственный аппарат), которое находится под постоянным контролем гражданского общества, т.е. первый тип политического устройства общества.

П РАВА И ОБЯЗАННОСТИ

В опрос соотношения прав и обязанностей очень не прост. Все дело в том, КТО будет определять соотношение прав и обязанностей. Если это один социальный субъект, то он всегда будет делать перекос в свою пользу (увы, но таковы правила игры в нашем грешном мире). Так государство ВСЕГДА будет утверждать обязанности граждан. Государству должны противостоять общество, граждане, которые будут акцентировать свои права. Правовым государство делает только противостоящее ему общество. Государство (левиафан) всегда тяготеет к тоталитаризму. Поэтому нельзя только ему поручать соблюдать права граждан. Правовое государство это такое государство, когда при конкурирующих интересах общества и государства образуется такой социально-политический баланс, при котором государственный закон, кроме выполнения общерегулирующей функции, защищает неотчуждаемые свободы граждан. Государство имеет право только пресекать действия граждан и организаций, которые нарушают права других граждан и организаций, нарушают общий интерес общества (общее благо). Государство обязано требовать возмещение нанесенного ущерба, в том числе и такого, который касается общей государственной кассы, предназначенной для всех. Важно понять, что это в основном ВСЕ, на что может претендовать государство. В правовом государстве не может быть, например, "обязанности работать", как не может быть обязанности "жить" или дышать. Закон - это обязательные для всех правила игры и не более. И уж конечно государство не должно брать на себя роль Бога и воспитывать граждан. Напомню, что в правовых государствах нет государственных СМИ. Жесткое соблюдение законов - уже хорошее воспитание. Права человека не должны зависеть от социального положения человека, от того, работает он или нет, например. От этого должна зависеть только его зарплата. Право на хорошую зарплату обусловлено соответствующей работой. Таким образом, есть права обусловленные (договорные), и есть абсолютные (неотчуждаемые). Права человека: свободы слова, вероисповедания, перемещения, собраний, печати - не должны быть обусловлены социальным статусом человека. Это права безусловные. Так что норма соотношения прав и обязанностей (соблюдать законы) устанавливается одна для всех независимо от заслуг человека. Соблюдение этой нормы должны держать под своим контролем правозащитные организации. В противном случае "льготы", всякого рода "кормушки", спецраспределители и надправовые структуры, создаваемые чиновниками, неизбежны. Патерналистское государство держится на контроле над всякого рода льготами, которые к праву в юридическом смысле не имеют никакого отношения. Простой пример: по количеству разного рода льготников можно судить о степени правового развития государства. Патерналистское государство вынуждает граждан оплачивать льготы, которыми пользуются госчиновники и, довольно часто, члены их семей. Правовое государство можно построить только при наличии общества, перерастающего в гражданское общество.

Ч ТО ТАКОЕ ЛИБЕРАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ? Демократия, как известно, этимологически означает “власть народа”. Но власть коллектива, народа может оказаться не лучше власти одного (монарха). “Зависеть от царя, зависеть от народа - не все ль равно?” (А.С.Пушкин). Человеческая личность должна быть защищена от любой дурной власти. Концепция прав человека и позволяет установить юридические механизмы защиты человека от любой власти, превышающей свои полномочия. Солью современной демократии является защита меньшинств (самое малое меньшинство - это человек) от любых большинств. Право не должно быть связано со статистикой. Это возможно понять только на основании христианского персонализма (одна овца пастырю дороже девяноста девяти овец; см. Мф.18,12). Здесь ясно видна связь права с религиозным миропониманием. Политический режим в таком государстве называется либеральной демократией. Парадокс здесь состоит в том, что власть должна принять законы, ограничивающие саму эту власть. За счет наличия прозорливых умных людей у власти иногда это удается. Нигде в мире не существует идеального правового государства, но различия в степенях приближения к нему уже очень значительно сказываются на уровне жизни граждан.

Д олжна быть не "диктатура закона", а диктатура правового, т.е. справедливого закона. А еще лучше сказать: должно быть верховенство правового закона.

П РИЧИНЫ РАВНОДУШИЯ ШИРОКОЙ ПУБЛИКИ К ПРАВОВОЙ ПРОБЛЕМАТИКЕ

К азалось бы, при таком низком уровне жизни (живем в среднем на 15-20 лет меньше западного человека), казнокрадстве и взяточничестве чиновников, всяческом “беспределе”, у народа должен повышенный интерес к правам человека (т.е. к своим собственным правам), как и вообще к соблюдению справедливости. Но этого не происходит. Кстати говоря, с таким же равнодушием народ взирает на экологическую проблему. Я здесь вижу следующие причины: 1. Отсутствие культуры рационально-последовательного продумывания вопросов. Не будем забывать, что концепция “прав человека” это продукт Нового времени, своего рода правовой модернизм, ключевым понятием и инструментом которого является рационализм. Именно из сочетания деизма и рационализма и образовался упомянутый социоправовой концепт. В России же эпоха просвещения, если она и была, затронула тонкий слой общества, не произвела почти никакого сдвига в общественном сознании. Т.е. Россия стоит перед все той же проблемой модернизации. 2. Безволие людей как результат 70-летней диктатуры коммунистической бюрократии, парализовавшей страну и уничтожившей общественную жизнь. 3. Психологический тип российской религиозности (при всей ее многоконфессиональности), не имеющий никакого отношения к формированию уважения к отдельной личности, к персонализму, который ассоциируется в популярном сознании с простым эгоизмом и индивидуализмом. 4. Возможно, равнодушие к правозащитной проблематике связано и со слабостью концептуального мышления многих людей. Концепцию, в отличие от шубы, например, руками не пощупаешь. Но те, кто не хочет заниматься концепциями, остаются в конце концов и без шуб.

В ЫВОД

В основе любой теории и любого мировоззрения лежат, как известно, некие аксиомы, принятие и отрицание которых совершается в сфере внерационального. Но на этом базисе далее строятся вполне рациональные теории. “Образ и подобие Бога” в каждом человеке - это предмет внерациональной веры. “Права человека” - результат работы разума над указанным религиозным тезисом в приложении к сфере социального. Выход из создавшейся ситуации настолько же легко предложить (“развивать”, “укреплять”, “просвещать” и т.п.), как и трудно реализовать. Поэтому, подвергаясь риску быть обвиненным в неконструктивности и том же безволии, я этого здесь делать (т.е. чего-то конкретно предлагать) и не буду. Решение проблемы лежит не столько в теоретической плоскости, сколько в экзистенциальной.