Сотрудники РНБ - деятели науки и культуры

Биографический словарь, т. 1-4

(7.04.1872, Петербург - 4.08.1940, курорт Отводск (Краков) Польша), юрист, лит. и худож. критик, публицист, обществ, деятель, в ПБ 1898-1905, 1918-19.

Из старинного дворянского рода. Отец - В. Д. Философов служил по ведомству юстиции, в 1860-70-е - ближайший пом. воен. министра Д. А, Милютина в "реформировании рус. армии. Позднее - гл. воен. прокурор, чл. Гос. совета. Мать - А. П. Философова (урожд. Дягилева)-видная деятельница рос. и междунар. жен. движения, одна из учредительниц высших жен. учеб, заведений в России, организатор благотворит, о-в и к-тов. Семья Ф. была дружна с семьей Стасовых. Дом Ф. был одним из центров худож. и обществ, жизни Петербурга. Широко известна была также близость матери к радикальным кругам. Все это во многом определило жизн. путь Ф. Его детство и юность протекали в столице и родовом имении Богдановском (Псковская губ.). Впечатления от пребывания в Псковском крае нашли позднее отражение в творчестве Ф. (псковское дворянство, его история, Пушкин на Псковщине).

Ф. окончил частную гимназию К. Мая (1890). Любовь к живописи и другим пласт, художествам, стремление к самообразованию сблизили его в гимназии с А. Н. Бенуа, К. А. Сомовым, В. Ф. Нувелем. По окончании гимназии, следуя семейной традиции, он поступил на юрид. фак. Петерб, ун-та (1890). Специализировался в области гос. права у проф. Н. М. Коркунова. Сочинение Ф. "О союзном государстве" отмечено на конкурсе студ. работ (1894). По получении диплома 1-й степени оставлен на каф. гос. права (1895). Стажировался в ун-те Гейдельберга (1896). Занимался в Германии в семинаре государствоведа проф. Г. Иелленека. Подготовил и опубликовал докл. о гос.-правовом положении Финляндии. По возвращении в Россию зачислен в Кодификац. отд-ние при Гос. совете (1896), Избран дир. правления Петерб. благотворит, к-та (1896). С 1897 начал заниматься журналист, деятельностью, печатался в журн. "Сев. вест." "Образование", "Трудовая помощь", "Журн. М-ва юстиции". Оставил занятия правом и по личной просьбе с 20 февр. 1898 причислен к М-ву нар. просвещения с откомандированием для работы в ПБ. В янв. 1900 зачислен в штат мл. пом. б-ря с возложением обязанностей зав. Юрид. отд-нием. Заведовал Отд-нием в 1900-05, принимал меры к его пополнению справ, изд., тр. по законодательству разл. стран, материалами о деятельности полит, партий. В 1902 по службе в ПБ награжден орденом Станислава 3-й степени.

Службу в ПБ Ф. совмещал с занятиями журналистикой и участием в обществ, жизни. Ведущий критик и ред. лит. отд. журн. "Мир искусства" (1898- 1904). Сблизился в эти годы с 3. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковским, образуя своеобразный тройств, союз, сыгравший значит, роль в биографии Ф. и оказавший влияние на культурную жизнь России кон. XIX- нач. XX вв. Вместе с Мережковским и В. В. Розановым организует Религ.-филос. собрания (1901-03). Стоит с Мережковским у истоков журн. "Нов. путь", пост, его авт., в последний год изд. - ред. (1903-04). Регулярно печатался также в газ. "Наша жизнь" (1904-05). 9 янв. 1905 участвовал в первых митингах протеста против расстрела мирной демонстрации рабочих (в ПБ, ВЭО). Поддерживал в печати требования низших служащих Б-ки об улучшении их материального положения. Недовольство администрации обществ, позицией Ф., трудности дальнейшего совмещения публицист, и служебной деятельности побудили Ф. уволиться из ПБ по "домашним обстоятельствам" (дек. 1905).

В февр. 1906 он уехал вместе с Гиппиус и Мережковским во Францию. Становится парижским корреспондентом газ. М. Ковалевского "Страна" (1906-08). Публикует также сообщения из Франции в газ. "Товарищ" и др. рос. изд. Ф. - один из авт. сб. ст. "Царь и революция" (Париж, 1907). Принимал участие (по нек-рым сведениям - номинальное) в соч. совместно с Гиппиус пьесы "Маков цвет" (1908). По возвращении в Россию (июль 1908) -пост. сотр. газ. и журн.- "Слово", "Речь", "Рус. мысль", "Рус. слово" и др. Ф. не терял связи с ПБ: он по-прежнему дружил с А. В. Карташевым и А. А. Мейером, разделявшими его религ.-филос. убеждения, в ряде ст. и рец. касался положения дел в Б-ке, ее истории, высоко оценивал ее вклад в развитие науки и культуры в России

Ф. - один из организаторов петерб. Религ.-филос. о-ва, товарищ пред., пред. О-ва (1907-17). Ред. еженед. "Голоса жизни" (1915), сб. памяти А. П. Философовой (1915). Ф. был близок к кадетским кругам и полит, масонству. Он приветствовал февр. события 1917, выступал в поддержку А. Ф. Керенского, настаивал на принятии мер в защиту рос. демократии.

Окт. революцию 1917 Ф. встретил враждебно. Он вошел в Полит. Крас. Крест, пытался оказать содействие арестованным за "инакомыслие", участвовал в попытках возобновить изд. газ. "Речь" (1918). Решением К-та ПБ в окт. 1918 Ф. зачислен на службу мл. пом. б-ря, в марте 1919 переведен на должность ст. пом. б-ря, в мае того же года - б-ря. Работал в отд-ниях "Россика", Полиграфии, Рукописей. Организовал (вместе с В. М. Пущиным) выставку к 100-летию со дня рождения И. С. Тургенева, подготовил каталог выставки (1918). Вместе с В. К.Лавровским принимал участие в оценке коллекции В. Я. Адарюкова при покупке ее ПБ в кон. 1918. Передал в дар ПБ док-ты личного и семейного арх., а также письма В. Я. Брюсова, А. Ф. Кони, М. А. Врубеля, Л. Н. Андреева, А. И. Куприна, В. А. Серова и др. (нояб. 1918 -апр. 1919). В дек. 1919 Ф. получил отпуск без сохранения содержания, вместе с Гиппиус и Мережковским выехал через Белоруссию в Польшу. Остался на жительство в Варшаве (1920-40). В 1920-21 - ближайший сотр. Б. В. Савинкова по Рус. Полит. Эвакуац. К-ту, товарищ пред., пред, полит, отд. Выступал на I съезде Нар. Союза защиты родины и свободы с докл. "Об отношении к ген. Врангелю и Семенову" (июнь 1921). Фактич. глава Нар. Союза защиты родины и свободы в Варшаве, чл. его ЦК (1921-24). Ведущий сотр. газ. "Свобода" ("За свободу") (1920-32). Ред. журн. "Иллюстрир. молва" (1920-25), еженед. "Меч" (1934-39).

Справ.: КЛЭ.

Лит.: Евгеньев-Максимов В., Максимов Д. Из прошлого русской журналистики: Ст. и материалы. Л., 1930; Гиппиус 3. Н. Дмитрий Мережковский. Париж, 1951; Злобин В. Тяжелая душа. Вашингтон, 1970; Pachmuss T. Intellect and ideas in action: Selected correspondence of Zinaida Hippius. Mimchen, 1972; Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX века, 1890-1904: Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М., 1982; Бенуа А. Н. Мои воспоминания: В 5 кн. 2-е изд. М., 1990; Гиппиус 3. Н. Петербургские дневники, 1914- 1919. Нью-Йорк; Москва, 1990; Колоницкий Б. И. А. Ф. Керенский и круг Мережковских //Петроградская интеллигенция в 1917 году: Сб. ст. М.; Л., 1990; Его же. А. Ф. Керенский и Мережковские в 1917 году //Лит. обозр. 1991. № 3; Чуковский К. И. Дневники, 1901-1929. М., 1991; Колоницкий Б. И. Д. В. Философов и его дневник //Звезда. 1992. № 1; Соболев А. Л. Мережковские в Париже (1906-1908) //Лица: Биогр. альм. СПб., 1992. Вып. 1.; Амфитеатров и Савинков: Переписка, 1923-1924 //Минувшее: Ист. альм. М.; СПб., 1993. Вып. 13; Петербургское Религиозно-философское общество (1907-1917) //Вопр. философии. 1993. № 6; Дюррант Д. С. По материалам архива Д. В. Философова //Лица: Биогр. альм. Вып. 5. М.;"СПб., 1994.

ПБ в печати. 1987, 1989} 100-летие. С. 460-62; История ПБ. С. 127, 162-63; Отчеты ПБ за 1900, 1902, 1905.

Арх.: Арх. РНБ. Ф. 1, оп. I, 1898, № 74; ОР РНБ. Ф. 814.

Иконогр.: Бенуа А, Н. Мои воспоминания...

Сегодня письма: архимандриту Неофиту и ФилософовуПублицист, критик, товарищ председателя Религиозно-философского общества - последнему на 8 страницах о статье его «Собор и министр исповеданий», явно несправедливой, неосторожной и могущей при­нести Церкви вред огромнейший. Неужели серьезно и добросове­стно можно видеть в русском патриархе контрреволюцию и реакцию! Неужели прибегать к помощи «властных окриков» уме­стно даже просто приличному человеку, не то что ответственному администратору!

Неужели Карташёву Министр вероисповеданий Временного правительства надо третировать Всерос­сийский Поместный Собор, как синодальные прокуроры императорского периода третировали Синод и правящую иерархию. Неужели Карташёв должен представить Всероссийского Патриарха Временному прав-ву контрреволюционным пугалом, а прави­тельство в составе «товарищей» - Гвоздева, Керенскогопремьер-министр , Малянтовичаминистр юстиции , Никитинаминистр внутренних дел , «Энвера паши» Верховского и пр. и пр. Сволочи вправе налагать «veto» на решения свободно созванного и избран­ного церковного Собора, судить который может лишь Собор Все­ленский. Правительство не помешало грузину еп. Кириону стать патриархом Грузии. Не помешает оно и старообрядцам объявить какого-то Мелетия Московского патриархом всея Руси старообрядчих.

Можно ли новоправославной Церкви иметь патриарха, если она того хочет? Конечно, нет. Перед открытием Собора иные провидцы глашали, что стоит только Собору принять решение не по вкусу разным добровольным радетелям Церкви a la Философов и пр., как эти радетели благим матом заорут «долой», «разогнать», «контрреволюция», «тащи и не пущай» и т.п. Трудно было ожи­дать, что первым крикуном будет «Речь», а в ней именно Философов, православию все же чуждый. Ему легко угрожать «окриками». Но легко ли ими стращать Собор Карташёву, сказавшему на заседании в Москве, что он «сын Церкви»? Да и не нужны «окрики».

Если Карташёв под давлением партии или из опасения, что патриаршество родит новую смуту, - во что я не верю - представит его правительству как сейчас - несвоевременно, то Правительство может и тихо, без «окриков» добиться невосстановления патриар­шества, пригрозив отделением и лишением казенной подачки. Возможно и то, что двести лет опекавшая и расслабленная до сего дня Церковь продаст патриарха за чечевичную похлебку «воспособления» денежными знаками, цена коих «11 к. за один аршин» и за поддержку другими средствами, но возможно, что оставшись с Патриархом, но нищей, даже преследуемой и гонимой, она возродится и процветет в этой нищете и гонениях. Желал бы второго, но не осужу Ее, если случится первое. Двести лет на помочах во­димая, может ли она сразу обойтись без всякой поддержки правительства?

Еще Философов боится, что, восстановив патриаршество, Церковь подвергнется опасности самочинных самосудов со сто­роны. Но разве его статья не есть именно такой самосуд еще до принятия Собором решения и разве вмешательство правительства в это внутрицерковное дело, ведомое лишь ее членами, а не чужаками, не есть самосуд не только самочинный, но и кощунственный?

И самая ст. Философова, столь похожая на донос и на Собор, и на Карташёва (обвинение в бездействии власти), не удивительное ли явление при несомненной порядочности и уме его.

Он и особенно МережковскийПоэт, драматург, литературный критик, один из основателей символизма способны нередко на ошибки тягостные и прискорбные, притом компрометирующие. Нелепая пасхальная статья Мережковского «Ангел революции» - пер­вая такая их после революции ошибка. Эта статья Философова - ошибка вторая. Грустно!

Дягилев – Философов – Зинаида Гиппиус

Первой любовью Сергея Дягилева был его двоюродный брат Дмитрий Философов. Красивый, разносторонне образованный, он был центром кружка студентов Петербургского университета, увлеченных искусством. 18-летние братья сблизились во время совместного путешествия по Италии , куда отправились в 1890 году. Дмитрий Философов стал для Дягилева проводником в мир петербургской богемы. Организованный братьями журнал «Мир искусства» сплотил вокруг себя передовых русских художников и поэтов конца XIX века.

Роман Дягилева и Философова длился 10 лет, пока на их пути не встала женщина. У Зинаиды Гиппиус было прозвище Белая дьяволица. Сильная и дерзкая женщина, Гиппиус смело шла наперекор устоям общества – носила мужскую одежду, проповедовала свободную любовь - несмотря на замужество, у нее было несколько романов с мужчинами и женщинами. Жертвой колдовских чар русской поэтессы стал и Дмитрий Философов.

Борьба за его внимание между Гиппиус и Дягилевым продолжалась несколько лет. Окончательный разрыв между братьями-любовниками наступил после скандала в фешенебельном петербургском ресторане: Дягилев застал своего друга в компании Зинаиды Гиппиус и накинулся на него с кулаками. После этого случая Философов окончательно порвал с Дягилевым и переехал к Гиппиус и ее мужу Мережковскому . Их странный тройственный союз продлился 15 лет. Дягилев же вскоре навсегда уехал из Петербурга .

Дягилев – Нижинский - Ромола Пульски

В 1908 г. Дягилев встретил мужчину, ставшего его следующей большой любовью. Эта встреча связала его на всю жизнь с балетом.

До встречи с Сергеем Дягилевым Вацлав Нижинский был подающим надежды артистом балета на содержании у князя Павла Львова . Для аристократа молодой танцовщик был игрушкой – он оплачивал его счета, покупал ему гардероб... И одалживал на ночь своим друзьям. Нижинский испытывал искреннюю привязанность к своему высокопоставленному другу, а тот тяготился его чувствами и искал предлог избавиться от надоевшего любовника. И тут подвернулся Дягилев.

Вацлав Нижинский и Сергей Дягилев были вместе 5 лет, и эти годы стали годами их совместного артистического триумфа. За это время Дягилев приобрел славу всемирно известного балетного антрепренера. Нижинский благодаря другу становится открытием "Русских балетных сезонов" и солистом потрясающих балетных постановок: "Петрушка" и "Весна священная" Стравинского , "Послеполуденный отдых фавна" Дебюсси, "Дафнис и Хлоя" Равеля…

Разрыв произошел внезапно. Нижинский отправился в долгое морское путешествие в Южную Америку без Дягилева, с которым обычно не расставался. Однажды цыганка нагадала Дягилеву смерть от воды, и он панически боялся плыть через океан. Во время этого длительного круиза Нижинский неожиданно для себя и для всех сделал предложение венгерской балерине Ромоле Пульски , которая давно была влюблена в него, и поступила в труппу Дягилева, чтобы быть ближе к предмету свей страсти. Пара обвенчалась прямо во время гастролей в Буэнос -Айресе. Узнав об этом, Дягилев почувствовал себя глубоко оскорбленным предательством своего любовника– немедленно уволил Нижинского из труппы и долгое время отказывался от любых встреч с ним.

Ромоле Пульски брак с Нижинским счастья не принес. Ей пришлось всю жизнь ухаживать за мужем - вскоре после свадьбы у Вацлава участились приступы шизофрении, и постепенно он стал беспомощным, как ребенок.

Дягилев – Мясин – Вера Кларк

Забыть Нижинского Дягилев смог только после встречи с 17-летним талантливым учеником балетной школы Леонидом Мясиным . Он стал еще одним театральным открытием талантливого антрепренера. Леонид Мясин был любовником Дягилева во имя своей балетной карьеры. После встречи с меценатом танцор стал новым открытием "Русских сезонов" Дягилева, а позже и одним из известнейших хореографов Европы .

После семи лет близкой дружбы с Дягилевым, в 1920 году Мясин неожиданно женился на американской балерине Вере Кларк (которая танцевала под псевдонимом Савина ), и потерял расположение мецената. Оставшись без поддержки учителя и любовника, Леонид Мясин тем не мене смог создать свою балетную школу в Англии .

Творческое сотрудничество Мясина и Дягилева возобновилось в 1925 году, за три года до кончины Дягилева. Это были отношения ученика и учителя - после смерти Сергея Дягилева Мясин возглавил «Русский балет Монте -Карло», труппу, в которой собрались бывшие танцоры-дягилевцы.

Брак с Верой Кларк был недолгим. Мясин расстался с ней в 1928 году, женившись на другой балерине, Евгении Деляровой .

Сергей Дягилев умер в Венеции на рассвете 19 августа 1929 года. В этот город он приехал, путешествуя уже глубоко больным, со своим новым молодым протеже музыкантом Игорем Марковичем. Прах Дягилева покоится на православном кладбище на острове Сан-Микеле. На его могильной плите вместо цветов лежат пуанты, набитые песком, чтобы ветер не унес легки балетные туфли...

Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Дми́трий Влади́мирович Филосо́фов (26 марта (7 апреля) , Санкт-Петербург - 4 августа , Отвоцк (Отводск ), Польша) - русский публицист, художественный и литературный критик , религиозно-общественный и политический деятель.

Семья

Д. В. Философов происходит из старинного дворянского рода . Отец В. Д. Философов (1820-1894) был ближайшим помощником военного министра Д. А. Милютина в реформировании русской армии, в 1861-1881 годах - главный военный прокурор и начальник Военно-судебного управления, с 1881 года - член Государственного совета. Мать Анна Павловна Философова , урождённая Дягилева, - литератор, видная деятельница женского движения в России, одна из учредительниц высших женских учебных заведений, организатор благотворительных обществ. Таким образом С. П. Дягилев приходился Философову двоюродным братом.

Ранние годы

Эмиграция

Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

В 1918-1919 годах Д. В. Философов работал в Публичной библиотеке, принимал участие в деятельности Политического Красного Креста. В декабре 1919 года с Мережковским, Гиппиус и В. А. Злобиным под видом командировки для чтения лекций в красноармейских частях он выбрался из Петрограда . Беглецы пересекли польско-большевистский фронт в районе Жлобина и в середине января 1920 года добрались до Минска . Проведя ряд лекций и литературных вечеров, в конце февраля они прибыли в Вильно , откуда в первых числах марта уехали в Варшаву . Мережковский и Гиппиус, разочарованные в Польше, заключившей с большевиками мирный договор , уехали в Париж. Философов, сблизившийся с Б. В. Савинковым , остался в Польше для продолжения борьбы с большевизмом.

Философов был товарищем председателя Русского политического комитета , Народного союза защиты родины и свободы , советником Юзефа Пилсудского по русско-украинскому вопросу (). Он редактировал выходившие в Варшаве газеты «Свобода» (1920-1921), «За свободу!» (1921-1932), «Молва» (1932-1934); был соредактором варшавско-парижского журнала «Меч», преобразованного из-за разногласий с Мережковским и Гиппиус в варшавскую газету (1934-1939). Сотрудничал с литературной группой «Таверна поэтов ». Был одним из руководителей варшавского «Литературного содружества», его почётным председателем; основатель и руководитель закрытого русско-польского литературного клуба «Домик в Коломне» (1934-1936).

Поздние годы

В 1930-е годы Д. В. Философов оказался вытеснен на обочину общественно-политической жизни молодым поколением деятелей. Это усугублялось неудачами (в частности, последовательный неуспех практически всех изданий, которые возглавлял Философов), потерями - измена Б. В. Савинкова , в которую Философов долго не мог поверить, смерть соратника и ближайшего единомышленника М. П. Арцыбашева . После 1936 года вследствие этих причин, а также преклонного возраста и болезней Философов фактически отошёл от литературной, общественной, политической жизни.

Адреса в Санкт-Петербурге

1902-1913 - квартира Д. С. Мережковского в доходном доме А. Д. Мурузи - Литейный проспект, 24.

Библиография

• Мережковский Д. С., Гиппиус З. Н., Философов Д. В. Маков цвет. Драма в 4-х действиях. - СПб.: М. В. Пирожков. 1908.
• Философов Д. В. Слова и жизнь: Литературные споры новейшего времени (1901-1908 гг.). СПб., 1909. - 324 с.
• Философов Д. В. Старое и новое: Сборник статей по вопросам искусства и литературы. М.: [Т-во И. Д. Сытина], 1912. - 308 с.
• Философов Д. В. Неугасимая лампада. Статьи по церковным и религиозным вопросам. М.: [Т-во И. Д. Сытина], 1912. - 204 с.
• Merežkovskij D. S., Filosofov D., Gippiusová (Merežkovskaja) Zinaida. Makový květ - drama o čtyřech dějstvích; autorisovaný překlad Žofie Pohořecké; Praha: B. Kočí, 1919. - 127 s.
• Мережковский Д., Гиппиус З., Философов Д. Царь и революция / Под ред. М. А. Колерова. Вст. ст. М. Павловой. М.: ОГИ, 1999.
• Философов Д. В. Загадки русской культуры / Сост., примеч. Т. Ф. Прокопова. Предисл. А. Н. Николюкина . - М.: НПО «Интелвак», 2004. - 832 с.
• Философов Д. В. Критические статьи и заметки (1899-1916) / Пред., сост. и прим. О. А. Коростелева. - М.: ИМЛИ РАН, 2010. - 679 с.

О нем

• Дюррант Д. С. По материалам архива Д. В. Философова // Лица. 1994. № 5. С. 444-459.
• Durrant J. S. Эволюция Д. В. Философова от эстетики к этике // Europa Orientalis. 1994. № 1.
• Грин Ц. И. Философов Дмитрий Владимирович // Сотрудники Российской национальной библиотеки - деятели науки и культуры: Биографический словарь. Т.1: Императорская Публичная библиотека 1795-1917 / Гл. ред. Л. А. Шилов. - СПб.: Издательство РНБ, 1995. С. 541-545.
• Переписка З. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковского, Д. В. Философова с В. Я. Брюсовым (1901-1919 гг.) / Публ. и подгот. текста М. В. Толмачева; Вступ. заметка и коммент. Т. В. Воронцовой // Российский литературоведческий журнал. 1994. № 5/6. С. 276-322; 1996. № 7. С. 200-206; 2001. № 15. С. 124-260; 2005. № 19. С. 165-257.
• Białokozowicz B. Józef Czapski I triumwirat literacki (Dymitr Mereźkowski, Zinaida Gippius i Dymitr Fiłosofow) // Kresy I pogranicza. Olsztyn, 1995. С. 125-148. - русск. пер.: Бялокозович Б. Юзеф Чапский и литературный триумвират: (Д. Мережковский - З. Гиппиус - Д. Философов) // «Путь романтичный совершил…»: Сборник статей памяти Б. Ф. Стахеева. М., 1996. С.300-323.
• Пясецкий М. Освящение креста: Памяти Дмитрия Философова // Русская мысль. 1996. 1-7 февраля. № 4111. С.18.
• Obłąkowska-Galanciak I. Из истории русско-польских литературных связей межвоенного периода (по статьям Дмитрия Философова) // Acta Polono-Ruthenica. Т.I. Olsztyn. 1996. S.105-113.
• Логинов И. С кем дружил Дмитрий Философов // Сельская новь. 1996. 19 октября.
• Петрова Т. Г. Д. В. Философов // Литературная энциклопедия русского зарубежья: 1918-1940. М., 1997. Т.1: Писатели русского зарубежья. С. 408-409.
• Дюррант Д. С. Из варшавского архива Д. В. Философова // Russian Studies: Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1996 (1998). Т.II. № 4. С.252-314.
• Пахмусс Т. А. Страницы из прошлого: Переписка З. Н. Гиппиус, Д. В. Философова и близких к ним в «Главном» // Памятники культуры: Новые открытия. Ежегодник. 1997. М., 1998. С.70-101. [Письма 1903-1936 гг.]
• Д. С. Мережковский, З. Н. Гиппиус, Д. В. Философов, В. А. Злобин в Вильнюсе в 1920 году / Публ. и примеч. П. Лавринца // Балтийский архив. Рига, 1999. № 4. С.206-234.
• Павлова М. Мученики великого религиозного процесса // Мережковский Д., Гиппиус З., Философов Д. Царь и революция. М., 1999. С.7-54.
• Неизданные письма Д. В. Философова / Пред., подг. текстов и прим. Д. С. Дюрранта // Russian Studies: Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1999. Т.III. № 1. С.5-184.
• Obłąkowska-Galanciak I. Dymitr Fiłosofow i Maria Dąbrowska. Z historii polsko-rosyjskich kontaktów kulturalnych w dwudziestoleciu międzywojennym // Acta Polono-Ruthenica. Т.4. Olsztyn. 1999. S. 338-348.
• Obłąkowska-Galanciak I. Dymitr Fiłosofow i idea wzajemności polsko-rosyjskich kontaktów kulturalnych okresu międzywojennego// Acta Polono-Ruthenica. Т.5. Olsztyn. 1999. S. 161-170.
• Obłąkowska-Galanciak Iwona. Gorzkie gody… Publicystyczna I literacka działalność Dymitra Fiłosofowa na emigracji. Olsztyn: Wydawnictwo Uniwersytetu Warmińsko-Mazurskiego, 2001. - 191 s.
• «Уж такова наша судьба…»: Новое из варшавского архива Д. В. Философова / Вступ. ст. и публ. Джона Стюарта Дюрранта // Наше наследие. 2002. № 63/64. С. 64-91.
• Stanisławski W. «Rycerz przegranej sprawy»? Kontakty Dymitra Fiłosofowa z polskimi elitami kulturalnymi// Emigracja rosyjska. Losy i idée. Łódź, 2002. С. 313-328.
• К истории эмигрантской публицистики и литературы в Варшаве: Письма Дмитрия Философова 1930-1934 / Публикация В. А. Цурикова // From the Other Shore: Russian Writers Abroad: Past and Present (Toronto). 2002. Vol.2. С.55-95.
• Новожилова А. М. «Петербургский дневник» Зинаиды Гиппиус и «Дневник» Дмитрия Философова: текстологический анализ записей февраля-марта 1917 года // Вестник молодых ученых = Journal of young scientists. Philol. ser. Филол. науки. СПб., 2003. № 7. C. 42-64.
• Логинов И. Дмитрий Философов - последний владелец Богдановского: жизнь в эмиграции// Сельская новь. 2004. 31 марта. С. 4-5; 7 апреля. С. 4-5.
• Гончарова Е. И. «Революционное христовство»: З. Н. Гиппиус, Д. В. Философов и Б. В. Савинков в 1911 году //Русская литература. 2005. № 1. С. 187-213.
• Философов Д. В. Письма Мариану Здзеховскому (1912-1931) / Публ. П. Лавринца // Балтийский архив. 2005. 22 сентября. http://www.russianresources.lt/archive/Zdz/Zdz_25.html [Отдел рукописей библиотеки Вильнюсского университета. F.33-302]
• Острой О. С. «Не губить живую творческую душу искусства»: Д. В. Философов и круг журнала «Мир искусства» // Российская национальная библиотека и отечественная художественная культура: Сборник статей и публикаций. Вып.3 / Сост. О. С. Острой. Спб.: РНБ, 2005. С.9-35.
• Философовские чтения. Сборник статей первых Философовских чтений / Сост. Р. Н. Антипова. - Псков: Издательство Областного центра народного творчества, 2005. - 252 с.

Шехурина Л. Д. Д. В. Философов в художественной критике журнала «Мир искусства» // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 124-136. Шишкина Л. И. Творчество Л. Андреева в оценке Д. Философова// Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 153-162. Яковлева Е. П. «…Душевно Ваш Д. Философов» (Письма Д. В. Философова к А. В. Руманову 1911-1913 гг.) // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 163-178. Обатнина Е. Р. Несостоявшийся кавалер Обезвелволпала: К истории взаимоотношений А. М. Ремизова и Д. В. Философова // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 179-188. Николюкин А. Н. Д. В. Философов и З. Н. Гиппиус в «Дневниках» Гиппиус и письмах Философова // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 198-205. Дюррант Д. С. Неизданные эссе Дмитрия Владимировича Философова // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 206-242. Исмагулова Т. Д. Жители варшавского «Домика в Коломне» (Д. В. Философов и его окружение в конце 1920-начале 1930-х годов) // Философовские чтения: Сборник статей Первых Философовских чтений. Псков, 2005. С. 243-248.

• Иванова Т. Г. Вторые чтения, посвященные культурному наследию Философовых // Русская литература. 2005. № 4. С.226-228.
• «Заграничные связи нам тоже слишком дороги»: Письма З. Гиппиус, Д. Мережковского, Д. Философова к Б. Савинкову. 1912-1913 годы / Вступ. ст., публ. и примеч. Е. И. Гончаровой // Русская литература. 2006. № 1. С.192-218; № 2. С.160-174.
• Лавринец П. Мотив неуспеха в поздней публицистике Д. В. Философова // Mokslo darbai. Literatūra. 2006. T. 48 (2): Rusistica Vilnensis. С. 74-82.
• Лавринец П. Польская великая эмиграция в публицистике и критике Д. В. Философова 1920-1930-х гг. // Studia Russica Helsingiensia et Tartuensia X: «Век нынешний и век минувший»: культурная рефлексия прошедшей эпохи. В 2 ч. Тарту: Tartu Ülikooli Kirjastus, 2006. Ч. 2. С. 376-391.
• Гомолицкий Леон . Воспоминания о Дмитрии Философове / Перевод Натальи Горбаневской // Новая Польша. 2006. № 9 (78). С. 32-34.
• Три тысячи верст и четверть века пролегли между нами: Переписка Д. С. Мережковского, З. Н. Гиппиус, Д. В. Философова и О. А. Флоренской / Публикацию подготовили А. И. Олексеенко, В. П. Флоренский, П. В. Флоренский и Т. А. Шутова // Наше наследие. 2006. № 79/80. С. 114-120; 2007. № 82. С. 26-47.
• Демидова О. «Варшавский гамбит» в эмигрантской судьбе Мережковских и Философова // Космополис. 2006. № 1 (15). С. 91-98.
• Из варшавских писем Д. В. Философова // Публ. О. Демидовой // Космополис. 2006. № 1 (15). С. 98-108.
• Переписка А. М. Ремизова и Д. В. Философова / Публикация Е. Р. Обатниной // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 2002 год. СПб.: Дмитрий Буланин, 2006.
• Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. - Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. - 166 с.

Дюррант Д. С. Введение в мемуарное наследие Дмитрия Владимировича Философова // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 68-87. Шехурина Л. Д. «Ум гениальной гувернантки и прокурора» (о взаимоотношениях Д. В. Философова и А. Н. Бенуа) // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 95-108. Соболевская А. А. Дмитрий Философов: от декадента к интервенту // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 109-118. Розанов Ю. В. Д. В. Философов в жизни и книгах Алексея Ремизова // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 119-127. Обатнина Е. Р. Материалы архива Философовых в творческом наследии А. М. Ремизова // Философовские чтения. Сборник статей вторых Философовских чтений. Бежаницы: Издательство и печать ИП Брянцев А. М., 2006. С. 128-134.

• Ермичев А. А. Религиозно-философское общество в Петербурге 1907-1917: Хроника заседаний. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2007. - 326 с. указ.
• Симонова Т. М. Дмитрий Философов - публицист и издатель // Славяноведение. 2007. № 4 (июль-август). С. 53-70.
• Шехурина Л. Д. А. Н. Бенуа и Д. В. Философов (в художественной критике и взаимоотношениях) // Шехурина Л. Д. Художник. Музей. Книга. СПб., 2008. С. 23-50.
• Лавринец П. Дмитрий Философов и Мариан Здзеховский // Славянские чтения VI / Red. F. Fjodorovs. Даугавпилс: Daugavpils Universitātes Akadēmiskais apgāds «Saule», 2008. С. 151-159.
• Лавринец П. «Гуманизм и культура в нашем с Вами понимании». Письма Дмитрия Философова Мариану Здзеховскому // Новая Польша. 2008. № 10 (101), октябрь. С. 35-41; - вариант на польском: Listy Dymitra Fiłosofowa do Mariana Zdziechowskiego, tł. H. Dubyk // Zeszyty Historyczne. 2008. T. 544. Zeszyt 165. S. 176-190.
• Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. - Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. - 188 с.

Шелаева А. А. Ревнитель современности и охранитель старины (Д. В. Философов и А. Н. Бенуа о судьбах культурного наследия)" // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 100-110. Шишкина Л. И. О мещанах и «дачниках». Д. Философов в полемике с Горьким // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 110-118. Ольшанская Е. Преодоление эстетизма (От «Мира искусства» к «Аполлону». Два поколения критиков: Дмитрий Философов и Всеволод Дмитриев) // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 119-135. Соболевская А. А. Дмитрий Философов: от декадента к интервенту (часть вторая) // Философовские чтения. Сборник статей третьих Философовских чтений. Псков: АНО «ЛОГОС», 2008. С. 136-148.

• Фатеев В. А., Ломоносов А. В. Философов // Розановская энциклопедия / Сост. и гл. ред. А. Н. Николюкин. М. РОССПЭН, 2008. Стлб. 1062-1074.
• Глухова Е. В. «А Вы - мечтатель без почвы и истории»: переписка Розанова и Д. В. Философова (1898-1918 гг.) // Наследие В. В. Розанова и современность: Материалы Международной научной конференции. М.: РОССПЭН, 2009. С. 169-177.
• Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде): История в материалах и документах: 1907-1917: В 3 т. / Сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. О. Т. Ермишина, О. А. Коростелева, Л. В. Хачатурян и др. - М.: Русский путь, 2009.
• Симонова Т. М. Философов Д. В. // Общественная мысль Русского зарубежья: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2009. С. 584-585.
• Демидова О. Р. Между столицей и провинцией (из архива Д. В. Философова) // Культура русской диаспоры. Эмиграция и мемуары. Сборник статей / Ответственный редактор и составитель С. Доценко. Таллинн: Таллиннский университет, 2009. С. 46-61.
• Лавринец П. М. Мемуар в публицистике Д. В. Философова 1920-1930-х годов // Культура русской диаспоры. Эмиграция и мемуары. Сборник статей / Ответственный редактор и составитель С. Доценко. Таллинн: Таллиннский университет, 2009. C. 62-78.
• Бежаницы: из мемуарного наследия Дмитрия Владимировича Философова // Сельская новь. 2009. 5 августа. С. 4-5; 8 августа. С. 2-3. http://bezmuzei.ucoz.ru/publ/1-1-0-8
• Коростелев О. А. Литературная критика Дмитрия Философова // Философов Д. В. Критические статьи и заметки (1899-1916) / Пред., сост. и прим. О. А. Коростелева. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 3-21.
• Статьи и заметки Д. В. Философова на литературные темы (1899-1917): Материалы к библиографии / Сост. О. А. Коростелев // Философов Д. В. Критические статьи и заметки (1899-1916) / Пред., сост. и прим. О. А. Коростелева. М.: ИМЛИ РАН, 2010. С. 644-658.
• Философовские чтения. Сборник материалов четвёртых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. - 288 с.

Иванова Т. Г. Майорат Владимирово // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 54-65. [об унаследовании Д. В. Философовым после кончины отца имения Владимирово в Келецкой губернии] Иванова Т. Г. Материалы Философовых в архивах Петербурга // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 65-70. [обзор фондов, письмо Д. В. Философова директору Публичной библиотеки от 4 апреля 1919 г. о передаче архивных материалов] Виноградова Е. В. Помогая будущим историкам: Д. В. Философов - в ответ на анкету В. А. Чешихина-Ветринского // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 81-95. [письмо Д. В. Философова В.Е Чешихину-Ветринскому от 14 октября 1911 г. и ответ на анкету (Литературный музей)] Виноградова Е. В. «Как о каком-то Эльдорадо…»: Жизнь усадьбы Богдановское в письмах Д. В. Философова К. А. Сомову // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 95-109. Шишкина Л. И. Проблема русского культурного сознания в публицистике Д. В. Философова // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 199-210. Дюррант Д. С. «Третья Россия» // Философовские чтения. Сборник материалов четвертых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2011. С. 228-283. [теория Третьей России у Мережковских и Д. В. Философова (в приложении библиография, статья Д. В. Философова «Незабываемый день» и доклад Д. С. Дюрранта к 70-летию творческой и общественной деятельности Д. В. Философова]

• Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. - Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. - 316 с.

Золотухина И. А. К вопросу о биографии Д. В. Философова (к 140-летию со дня рождения критика) // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 188-233. Брезгин О. П. Первое заграничное путешествие двух кузенов в письмах С. Дягилева к родителям // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 234-248. [о путешествии Д. В. Философова и С. П. Дягилева по Италии, Швейцарии, Германии в июле-августе 1890 г.] Шехурина Л. Д. Д. В. Философов и художники «Мира искусства» // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 248-258. Ансберг О. Н. Письма Д. В. Философова А. М. Рыкачеву (1906) // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 259-264. Соболевская А. А. Мережковцы и Розанов: «несвятая троица» против «еретика-мученика» // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 264-285. [Д. В. Философов и В. В. Розанов] Шелаева А. А. Статья Д. В. Философова «Как не надо учить культуре» в контексте его размышлений о проблемах русской культуры // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 299-305. Костючук Л. Я. Слово о замечательных словах в устах талантливых филологов (Читая строки Д. В. Философова) // Философовские чтения. Сборник материалов пятых Философовских чтений / Сост. и ред. Р. Н. Антипова, В. В. Булдакова. Псков: ООО «ЛОГОС Плюс», 2013. С. 305-312.

Напишите отзыв о статье "Философов, Дмитрий Владимирович"

Ссылки

• Русская эмиграция в Польше и Чехословакии
• (Варшавские годы Д. В. Философова) - Джон Стюарт Дюррант
• (Письма Д. В. Философова, Д. С. Мережковского и З. Н. Гиппиус из зарубежных архивов) Публикация Дж. Стюарта Дюрранта

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Философов, Дмитрий Владимирович

Джованни очень грустно посмотрел на меня и кивнул, показывая этим, что всё понимает. Я попыталась напоить его найденным вином, но ничего не получалось – он не в состоянии был сделать даже малейшего глотка. «Посмотрев» его по-своему, я поняла, что у бедняги была сильно повреждена грудь.
– У вас перебита грудная клетка, Монсеньёр, я могу помочь вам... если, конечно, вы не побоитесь принять мою «ведьмину» помощь... – как можно ласковее улыбнувшись, сказала я.
При тусклом свете дымившего факела, он внимательно всматривался в моё лицо, пока его взгляд, наконец, не зажёгся пониманием.
– Я знаю, кто вы... Я вас помню! Вы – знаменитая Венецианская Ведьма, с которой его святейшество ни за что не желает расставаться – тихо произнёс Джованни – О вас рассказывают легенды, мадонна! Многие в окружении Папы желают, чтобы вы были мертвы, но он никого не слушает. Зачем вы ему так нужны, Изидора?
Было видно, что разговор даётся ему очень непросто. На каждом вздохе кардинал хрипел и кашлял, не в состоянии нормально вздохнуть.
– Вам очень тяжело. Пожалуйста, позвольте мне помочь вам! – упорно не сдавалась я, зная, что после уже никто больше ему не поможет.
– Это не важно... Думаю, вам лучше будет отсюда побыстрее уйти, мадонна, пока не пришли мои новые тюремщики, или ещё лучше – сам Папа. Не думаю, что ему очень понравилось бы вас здесь застать... – тихо прошептал кардинал, и добавил, – А вы и, правда, необыкновенно красивы, мадонна... Слишком... даже для Папы.
Не слушая его более, я положила руку ему на грудь, и, чувствуя, как в перебитую кость вливается живительное тепло, отрешилась от окружающего, полностью сосредоточившись только на сидевшем передо мной человеке. Через несколько минут, он осторожно, но глубоко вздохнул, и не почувствовав боли, удивлённо улыбнулся.
– Не звали бы вы себя Ведьмой – вас тут же окрестили бы святой, Изидора! Это чудесно! Правда, жаль, что вы поработали напрасно... За мной ведь скоро придут, и, думаю, после мне понадобится лечение посерьёзнее... Вы ведь знакомы с его методами, не так ли?
– Неужели вас будут мучить, как всех остальных, Монсеньёр?.. Вы ведь служите его излюбленной церкви!.. И ваша семья – я уверена, она очень влиятельна! Сможет ли она помочь вам?
– О, думаю убивать меня так просто не собираются... – горько улыбнулся кардинал. – Но ведь ещё до смерти в подвалах Караффы заставляют о ней молить... Не так ли? Уходите, мадонна! Я постараюсь выжить. И буду с благодарностью вспоминать вас...
Я грустно оглядела каменную «келью», вдруг с содроганием вспомнив висевшего на стене, мёртвого Джироламо... Как же долго весь этот ужас будет продолжаться?!.. Неужели я не найду пути уничтожить Караффу, и невинные жизни будут всё также обрываться одна за другой, безнаказанно уничтожаемые им?..
В коридоре послышались чьи-то шаги. Через мгновение дверь со скрипом открылась – на пороге стоял Караффа....
Его глаза сверкали молниями. Видимо, кто-то из старательных слуг немедля доложил, что я пошла в подвалы и теперь «святейшество» явно собиралось, вместо меня, выместить свою злость на несчастном кардинале, беспомощно сидевшем рядом со мной...
– Поздравляю, мадонна! Это место явно пришлось вам по душе, если даже в одиночестве вы возвращаетесь сюда! – Что ж, разрешите доставить вам удовольствие – мы сейчас покажем вам милое представление! – и довольно улыбаясь, уселся в своё обычное большое кресло, собираясь наслаждаться предстоящим «зрелищем»...
У меня от ненависти закружилась голова... Почему?!.. Ну почему этот изверг считал, что ему принадлежит любая человеческая жизнь, с полным правом отнять её, когда ему заблагорассудится?..
– Ваше святейшество, неужели и среди верных служителей вашей любимой церкви попадаются еретики?.. – чуть сдерживая возмущение, с издевкой спросила я.
– О, в данном случае это всего лишь серьёзное непослушание, Изидора. Ересью здесь и не пахнет. Я просто не люблю, когда мои приказы не выполняются. И каждое непослушание нуждается в маленьком уроке на будущее, не так ли, мой дорогой Мороне?.. Думаю, в этом вы со мной согласны?
Мороне!!! Ну, конечно же! Вот почему этот человек показался мне знакомым! Я видела его всего лишь раз на личном приёме Папы. Но кардинал восхитил меня тогда своим истинно природным величием и свободой своего острого ума. И помнится мне, что Караффа тогда казался очень к нему благожелательным и им довольным. Чем же сейчас кардинал сумел так сильно провиниться, что злопамятный Папа смел посадить его в этот жуткий каменный мешок?..
– Ну что ж, мой друг, желаете ли вы признать свою ошибку и вернуться обратно к Императору, чтобы её исправить, или будете гнить здесь, пока не дождётесь моей смерти... которая, как мне стало известно, произойдёт ещё очень нескоро...
Я застыла... Что это означало?! Что изменилось?! Караффа собирался жить долго??? И заявлял об этом очень уверенно! Что же такое могло с ним произойти за время его отсутствия?..
– Не старайтесь, Караффа... Это уже не интересно. Вы не имеете права меня мучить, и держать меня в этом подвале. И вам прекрасно это известно, – очень спокойно ответил Мороне.
В нём всё ещё присутствовало его неизменное достоинство, которое когда-то меня так искренне восхитило. И тут же в моей памяти очень ярко всплыла наша первая и единственная встреча...
Это происходило поздно вечером на одном из странных «ночных» приёмов Караффы. Ожидавших уже почти не оставалось, как вдруг, худой, как жердь, слуга объявил, что на приём пришёл его преосвященство кардинал Мороне, который, к тому же, «очень спешит». Караффа явно обрадовался. А тем временем в зал величественной поступью входил человек... Уж если кто и заслуживал звания высшего иерарха церкви, то это был именно он! Высокий, стройный и подтянутый, великолепный в своём ярком муаровом одеянии, он шёл лёгкой, пружинистой походкой по богатейшим коврам, как по осенним листьям, гордо неся свою красивую голову, будто мир принадлежал только ему. Породистый от корней волос до самых кончиков своих аристократических пальцев, он вызывал к себе невольное уважение, даже ещё не зная его.
– Готовы ли вы, Мороне? – весело воскликнул Караффа. – Я надеюсь, что вы порадуете Нас своими стараниями! Что ж, счастливой дороги вам, кардинал, поприветствуйте от Нас Императора! – и встал, явно собираясь удалиться.
Я не выносила манеру Караффы говорить о себе «мы», но это была привилегия Пап и королей, и оспаривать её, естественно, никто никогда не пытался. Мне сильно перечила такая преувеличенная подчёркнутость своей значимости и исключительности. Но тех, кто такую привилегию имел, это, конечно же, полностью устраивало, не вызывая у них никаких отрицательных чувств. Не обращая внимания на слова Караффы, кардинал с лёгкостью преклонил колено, целуя «перстень грешников», и, уже поднимаясь, очень пристально посмотрел на меня своими яркими васильковыми глазами. В них отразился неожиданный восторг и явное внимание... что Караффе, естественно, совершенно не понравилось.
– Вы пришли сюда видеть меня, а не разбивать сердца прекрасных дам! – недовольно прокаркал Папа. – Счастливого пути, Мороне!
– Я должен переговорить с вами, перед тем, как начну действовать, Ваше святейшество – со всей возможной учтивостью, ничуть не смутившись, произнёс Мороне. – Ошибка с моей стороны может стоить нам очень дорого. Поэтому прошу выделить мне чуточку вашего драгоценного времени, перед тем, как я покину вас.
Меня удивил оттенок колючей иронии, прозвучавший в словах «вашего драгоценного времени»... Он был почти, что неуловимым, но всё же – он явно был! И я тут же решила получше присмотреться к необычному кардиналу, удивляясь его смелости. Ведь обычно ни один человек не решался шутить и уж, тем более – иронизировать с Караффой. Что в данном случае показывало, что Мороне его ничуточки не боялся... А вот, что являлось причиной такого уверенного поведения – я сразу же решила выяснить, так как не пропускала ни малейшего случая узнать кого-то, кто мог бы когда-нибудь оказать мне хоть какую-то помощь в уничтожении «святейшества»... Но в данном случае мне, к сожалению, не повезло... Взяв кардинала под руку и приказав мне дожидаться в зале, Караффа увёл Мороне в свои покои, не разрешив мне даже простится с ним. А у меня почему-то осталось чувство странного сожаления, как будто я упустила какой-то важный, пусть даже и очень маленький шанс получить чужую поддержку...
Обычно Папа не разрешал мне находиться в его приёмной, когда там были люди. Но иногда, по той или иной причине, он вдруг «повелевал» следовать за ним, и отказать ему в этом, навлекая на себя ещё большие неприятности, было с моей стороны просто неразумно, да и не было на то никакого серьёзного повода. Потому я всегда шла, зная, что, как обычно, Папа будет с каким-то непонятным интересом наблюдать мою реакцию на тех или иных приглашённых. Мне было совершенно безразлично, зачем ему было нужно подобное «развлечение». Но такие «встречи» позволяли мне чуточку развеяться, и уже ради этого стоило не возражать против его странноватых приглашений.
Так и не встретившись никогда более с заинтересовавшим меня кардиналом Мороне, я очень скоро о нём забыла. И вот теперь он сидел на полу прямо передо мной, весь окровавленный, но всё такой же гордый, и опять заставлял точно также восхищаться его умением сохранять своё достоинство, оставаясь самим собой в любых, даже самых неприятных жизненных обстоятельствах.
– Вы правы, Мороне, у меня нет серьёзного повода вас мучить... – и тут же улыбнулся. – Но разве он Нам нужен?.. Да и притом, не все мучения оставляют видимые следы, не так ли?
Я не желала оставаться!.. Не хотела смотреть, как это чудовищное «святейшество» будет практиковать свои «таланты» на совершенно невиновном человеке. Но я также прекрасно знала, что Караффа меня не отпустит, пока не насладится одновременно и моим мучением. Поэтому, собравшись, насколько позволяли мне мои расшатанные нервы, я приготовилась смотреть...
Могучий палач легко поднял кардинала, привязывая к его ступням тяжёлый камень. Вначале я не могла понять, что означала такая пытка, но продолжение, к сожалению, не заставило себя ждать... Палач потянул рычаг, и тело кардинала начало подниматься... Послышался хруст – это выходили из мест его суставы и позвонки. Мои волосы встали дыбом! Но кардинал молчал.
– Кричите, Мороне! Доставьте мне удовольствие! Возможно, тогда я отпущу вас раньше. Ну, что же вы?.. Я вам приказываю. Кричите!!!
Папа бесился... Он ненавидел, когда люди не ломались. Ненавидел, если его не боялись... И поэтому для «непослушных» пытки продолжались намного упорнее и злей.
Мороне стал белым, как смерть. По его тонкому лицу катились крупные капли пота и, срываясь, капали на землю. Его выдержка поражала, но я понимала, что долго так продолжаться не сможет – каждое живое тело имело предел... Хотелось помочь ему, попробовать как-то обезболить. И тут мне неожиданно пришла в голову забавная мысль, которую я сразу же попыталась осуществить – камень, висевший на ногах кардинала, стал невесомым!.. Караффа, к счастью, этого не заметил. А Мороне удивлённо поднял глаза, и тут же их поспешно закрыл, чтобы не выдать. Но я успела увидеть – он понял. И продолжала «колдовать» дальше, чтобы как можно больше облегчить его боль.
– Уйдите, мадонна! – недовольно воскликнул Папа. – Вы мешаете мне наслаждаться зрелищем. Я давно хотел увидеть, таким ли уж гордым будет наш милый друг, после «работы» моего палача? Вы мешаете мне, Изидора!
Это означало – он, всё же, понял...
Караффа не был видящим, но многое он как-то улавливал своим невероятно острым чутьём. Так и сейчас, почуяв, что что-то происходит, и не желая терять над ситуацией контроль, он приказывал мне удалиться.
Но теперь я уже сама не желала уходить. Несчастному кардиналу требовалась моя помощь, и я искренне хотела ему помочь. Ибо знала, что оставь я его наедине с Караффой – никто не знал, увидит ли Мороне наступающий день. Но Караффу мои желания явно не волновали... Не дав мне даже возмутиться, второй палач буквально вынес меня за дверь и подтолкнув в сторону коридора, вернулся в комнату, где наедине с Караффой остался, пусть очень храбрый, но совершенно беспомощный, хороший человек...
Я стояла в коридоре, растерянно соображая, как могла бы ему помочь. Но выхода из его печального положения, к сожалению, не было. Во всяком случае, я не могла его так быстро найти... Хотя, если честно, у меня самой положение было, наверное, ещё печальней... Да, пока Караффа ещё не мучил меня. Но ведь физическая боль являлась не столь ужасной, как ужасны были мучения и смерть любимых людей... Я не знала, что происходило с Анной, и, боясь как-то вмешиваться, беспомощно выжидала... Из своего грустного опыта, я слишком хорошо понимала – обозли я каким-то необдуманным действием Папу, и результат получится только хуже – Анне наверняка придётся страдать.
Дни шли, а я не знала, была ли моя девочка всё ещё в Мэтэоре? Не появлялся ли за ней Караффа?.. И всё ли было с ней хорошо.
Моя жизнь была пустой и странной, если не сказать – безысходной. Я не могла покинуть Караффу, так как знала – стоит мне только исчезнуть, и он тут же выместит свою злость на моей бедной Анне... Также, я всё ещё не в силах была его уничтожить, ибо не находила пути к защите, которую подарил ему когда-то «чужой» человек. Время безжалостно утекало, и я всё сильнее чувствовала свою беспомощность, которая в паре с бездействием, начинала медленно сводить меня с ума...
Прошёл почти уже месяц после моего первого визита в подвалы. Рядом не было никого, с кем я могла бы обмолвиться хотя бы словом. Одиночество угнетало всё глубже, поселяя в сердце пустоту, остро приправленную отчаяньем...
Я очень надеялась, что Мороне всё-таки выжил, несмотря на «таланты» Папы. Но возвращаться в подвалы побаивалась, так как не была уверена, находился ли там всё ещё несчастный кардинал. Мой повторный визит мог навлечь на него настоящую злобу Караффы, и платить за это Мороне пришлось бы по-настоящему дорого.
Оставаясь отгороженной от любого общения, я проводила дни в полнейшей «тишине одиночества». Пока, наконец, не выдержав более, снова спустилась в подвал...
Комната, в которой я месяц назад нашла Мороне, на этот раз пустовала. Оставалось только надеяться, что отважный кардинал всё ещё жил. И я искренне желала ему удачи, которой узникам Караффы, к сожалению, явно не доставало.
И так как я всё равно уже находилась в подвале, то, чуть подумав, решила посмотреть его дальше, и осторожно открыла следующую дверь....
А там, на каком-то жутком пыточном «инструменте» лежала совершенно голая, окровавленная молодая девушка, тело которой представляло собою настоящую смесь живого палёного мяса, порезов и крови, покрывавших её всю с головы до ног... Ни палача, ни, тем более – Караффы, на моё счастье, в комнате пыток не было.
Я тихонько подошла к несчастной и осторожно погладила её по опухшей, нежной щеке. Девушка застонала. Тогда, бережно взяв её хрупкие пальцы в свою ладонь, я медленно начала её «лечить»... Вскоре на меня удивлённо глядели чистые, серые глаза...
– Тихо, милая... Лежи тихо. Я попробую тебе помочь, насколько это возможно. Но я не знаю, достаточно ли у меня будет времени... Тебя очень сильно мучили, и я не уверена, смогу ли всё это быстро «залатать». Расслабься, моя хорошая, и попробуй вспомнить что-то доброе... если сможешь.
Девушка (она оказалась совсем ещё ребёнком) застонала, пытаясь что-то сказать, но слова почему-то не получались. Она мычала, не в состоянии произнести чётко даже самого краткого слова. И тут меня полоснуло жуткое понимание – у этой несчастной не было языка!!! Они его вырвали... чтобы не говорила лишнего! Чтобы не крикнула правду, когда будут сжигать на костре... Чтобы не могла сказать, что они с ней творили...
О боже!.. Неужели всё это вершили ЛЮДИ???
Чуть успокоив своё омертвевшее сердце, я попыталась обратиться к ней мысленно – девочка услышала. Что означало – она была одарённой!.. Одной из тех, кого Папа так яростно ненавидел. И кого так зверски сжигал живьём на своих ужасающих человеческих кострах....
– Что же они с тобой сделали, милая?!.. За что тебе отняли речь?!
Стараясь затянуть повыше упавшее с её тела грубое рубище непослушными, дрожащими руками, потрясённо шептала я.
– Не бойся ничего, моя хорошая, просто подумай, что ты хотела бы сказать, и я постараюсь услышать тебя. Как тебя зовут, девочка?
– Дамиана... – тихо прошелестел ответ.
– Держись, Дамиана, – как можно ласковее улыбнулась я. – Держись, не ускользай, я постараюсь помочь тебе!
Но девушка лишь медленно качнула головой, а по её избитой щеке скатилась чистая одинокая слезинка...
– Благодарю вас... за добро. Но я не жилец уже... – прошелестел в ответ её тихий «мысленный» голос. – Помогите мне... Помогите мне «уйти». Пожалуйста... Я не могу больше терпеть... Они скоро вернутся... Прошу вас! Они осквернили меня... Пожалуйста, помогите мне «уйти»... Вы ведь знаете – как. Помогите... Я буду и «там» благодарить, и помнить вас...
Она схватила своими тонкими, изуродованными пыткой пальцами моё запястье, вцепившись в него мёртвой хваткой, будто точно знала – я и вправду могла ей помочь... могла подарить желанный покой...
Острая боль скрутила моё уставшее сердце... Эта милая, зверски замученная девочка, почти ребёнок, как милости, просила у меня смерти!!! Палачи не только изранили её хрупкое тело – они осквернили её чистую душу, вместе изнасиловав её!.. И теперь, Дамиана готова была «уйти». Она просила смерти, как избавления, даже на мгновение, не думая о спасении. Она была замученной и осквернённой, и не желала жить... У меня перед глазами возникла Анна... Боже, неужели и её ждал такой же страшный конец?!! Смогу ли я её спасти от этого кошмара?!
Дамиана умоляюще смотрела на меня своими чистыми серыми глазами, в которых отражалась нечеловечески глубокая, дикая по своей силе, боль... Она не могла более бороться. У неё не хватало на это сил. И чтобы не предавать себя, она предпочитала уйти...
Что же это были за «люди», творившие такую жестокость?!. Что за изверги топтали нашу чистую Землю, оскверняя её своей подлостью и «чёрной» душой?.. Я тихо плакала, гладя милое лицо этой мужественной, несчастной девчушки, так и не дожившей даже малой частью свою грустную, неудавшуюся жизнь... И мою душу сжигала ненависть! Ненависть к извергу, звавшему себя римским Папой... наместником Бога... и святейшим Отцом... наслаждавшимся своей прогнившей властью и богатством, в то время, как в его же жутком подвале из жизни уходила чудесная чистая душа. Уходила по собственному желанию... Так как не могла больше вынести запредельную боль, причиняемую ей по приказу того же «святого» Папы...
О, как же я ненавидела его!!!.. Всем сердцем, всей душой ненавидела! И знала, что отомщу ему, чего бы мне это ни стоило. За всех, кто так зверски погиб по его приказу... За отца... за Джироламо... за эту добрую, чистую девочку... и за всех остальных, у кого он играючи отнимал возможность прожить их дорогую и единственную в этом теле, земную жизнь.
– Я помогу тебе, девочка... Помогу тебе милая... – ласково баюкая её, тихо шептала я. – Успокойся, солнышко, там не будет больше боли. Мой отец ушёл туда... Я говорила с ним. Там только свет и покой... Расслабься, моя хорошая... Я исполню твоё желание. Сейчас ты будешь уходить – не бойся. Ты ничего не почувствуешь... Я помогу тебе, Дамиана. Я буду с тобой...
Из её изуродованного физического тела вышла удивительно красивая сущность. Она выглядела такой, какой Дамиана была, до того, как появилась в этом проклятом месте.
– Спасибо вам... – прошелестел её тихий голос. – Спасибо за добро... и за свободу. Я буду помнить вас.
Она начала плавно подниматься по светящемуся каналу.
– Прощай Дамиана... Пусть твоя новая жизнь будет счастливой и светлой! Ты ещё найдёшь своё счастье, девочка... И найдёшь хороших людей. Прощай...
Её сердце тихо остановилось... А исстрадавшаяся душа свободно улетала туда, где никто уже не мог причинять ей боли. Милая, добрая девочка ушла, так и не узнав, какой чудесной и радостной могла быть её оборванная, непрожитая жизнь... скольких хороших людей мог осчастливить её Дар... какой высокой и светлой могла быть её непознанная любовь... и как звонко и счастливо могли звучать голоса её не родившихся в этой жизни детей...
Успокоившееся в смерти лицо Дамианы разгладилось, и она казалась просто спящей, такой чистой и красивой была теперь... Горько рыдая, я опустилась на грубое сидение рядом с её опустевшим телом... Сердце стыло от горечи и обиды за её невинную, оборванную жизнь... А где-то очень глубоко в душе поднималась лютая ненависть, грозясь вырваться наружу, и смести с лица Земли весь этот преступный, ужасающий мир...
Наконец, как-то собравшись, я ещё раз взглянула на храбрую девочку-ребёнка, мысленно желая ей покоя и счастья в её новом мире, и тихо вышла за дверь...
Увиденный ужас парализовал сознание, лишая желания исследовать папский подвал дальше... грозясь обрушить на меня чьё-то очередное страдание, которое могло оказаться ещё страшней. Собираясь уже уйти наверх, я вдруг неожиданно почувствовала слабый, но очень упорный зов. Удивлённо прислушиваясь, я, наконец, поняла, что меня зовут отсюда же, из этого же подвала. И тут же, забыв все прежние страхи, решила проверить.
Зов повторялся, пока я не подошла прямо к двери, из которой он шёл...
Келья была пустой и влажной, без какого-либо освещения. А в самом её углу, на соломе сидел человек. Подойдя к нему ближе, я неожиданно вскрикнула – это был мой старый знакомый, кардинал Мороне... Его гордое лицо, на сей раз, краснело ссадинами, и, было видно, что кардинал страдал.
– О, я очень рада, что вы живы!.. Здравствуйте монсеньёр! Вы ли пытались звать меня?

Дмитрий Философов. 1897. Худ. Лев Бакст

В истории немало персонажей, чьи имена всегда упоминаются лишь как дополнение к рассказу о выдающихся ее представителях. Имя критика и общественного деятеля начала ХХ века Дмитрия Владимировича Философова (1872 - 1940) принадлежит к подобному кругу спутников ярких исторических личностей. Но на самом деле он был одним из трех, членом союза равных - Гиппиус, Мережковского и Философова. Рискнем предположить, что третьим он стал лишь потому, что штамп в паспортах стоял все-таки у Мережковского с Гиппиус, да и к критике как к жанру, в котором работал Философов, до сих пор относятся с некоторым пренебрежением. Но, создавая воцерковленную триединую семью, они, конечно же, стремились к уникальному равенству во всепроникающей любви друг к другу через прикосновение к Божественному.

Единственное, чем, возможно, выделялся Философов в этом тройственном союзе, так это своей более выраженной гомосексуальностью.

Дмитрий Философов происходит из древнего русского рода, корни которого восходят ко временам князя Владимира Красно Солнышко. Его отец - высокопоставленный царский чиновник - сенатор, член Государственного Совета, одно время военный прокурор России. Матушка - Анна Павловна, урожденная Дягилева. Это о ней писал Блок в отрывке "Возмездие": "Кто с Анной Павловной был связан, - всяк поменет ее добром... // Вмещал немало молодежи ее общественный салон...".

Дима был самым младшим, кажется, девятым по счету в большой семье. Он пользовался всеобщим вниманием и лаской.

В гимназии завязалась тесная дружба у троицы (как будто сложности триединой семьи были написаны Философову на роду) - Кости Сомова, Валички Нувеля и Димы Философова. С каждым из гимназических товарищей случится у Философова роман. И первый - с Сомовым - начался еще на учебной скамье, но был разбит явившимся в Москву из Пензы продолжать образование Сережей Дягилевым - тем самым, создавшим славу русскому балету.

Дмитрий Философов. 1898. Худ. Валентин Серов

В 1899 году Дягилев возглавил журнал "Мир искусства". Всю организационную и литературную редакторскую работу взял на себя Философов. Вот тогда Зинаида Гиппиус и начинает присматриваться к Дмитрию Владимировичу.

Пока "педерастия" в качестве "сексуальной специализации" кажется Гиппиус "извращением, смешным даже для зверей...". "Манерный, женственный v. Gloeden с чуть располневшими бедрами, для которого женщины не существует - разве это не то же самое, только сортом ниже, - что какой-нибудь молодой, уже лысеющий от излишеств, офицер, для которого мужчины не существуют? Какая узость! Я почти понять этого не могу, для меня может ожить в сладострастии равно всякое разумное существо", - запишет она сумбурно в дневнике в августе 1899 года, размышляя о бороне фон Глодене, авторе серии фотографий, на которых запечатлены обнаженные мальчики. И отметит, что ее выбор в другом: "Меня равно влечет ко всем Божьим существам - когда влечет..."

Или такие почти гомофобные по нынешним временам заметки: "Педерасты очень довольны своей зачерствелой коркой и думают, что они ужасно утонченны и новы! Бедные! Жаль, что они здоровье портят, а то бы им дать женщину, авось бы увидали, что физически это шаг вперед. Но к чему рассуждения! Да я и не осуждаю. Надо все пережить. Только надо помнить, что переживаешь, и перейти через это".

Итак, отказавшись от "узкой специализации", Гиппиус вдруг начинает искать женственное в мужчинах. "Мне это нравится, с внешней стороны я люблю иногда педерастов (Gloeden стар и комично изломан). Мне нравится тут обман возможности: как бы намек на двуполость, он кажется и женщиной, и мужчиной. Это мне ужасно близко".

Гиппиус поняла, что испытывает некоторую тягу к гомосексуалам - в них "очень приятно влюбиться". Она разглядывает одного из любовников Глодена, некого 24-летнего Briguet, но, может быть, не любит, а жалеет...

С жалости начинается и первое чувство к Философову: "Жалко и Диму, который в такой тесной теме... Не могу ему помочь, он меня не любит и опасается". Присматриваясь к Философову в марте 1901 года, она записывает в дневник свое признание в любви к Дмитрию и выбирает его в качестве третьего для задуманной уже "новой церкви", которая даст их тройственной любви "оправдание".

Слова и жизнь. Литературные споры новейшего времени (1901 - 1908 гг.). СПб., 1909

В то самое время в Петербурге в "доме Мурузи" у Гиппиус и Мережковского начинают проходить собрания, давшие начало Русскому религиозному обществу. Дмитрий Философов посещает их не часто, а если и появляется, то на пару с Вальтером Нувелем. Гиппиус не догадывается пока, что Нувель не просто друг, но и соперник. Главная тема собраний - "нерешенная загадка пола" и поиск "Бога для оправдания пола".

Гиппиус внимательно изучает Философова, прислушивается к любым его высказываниям, ищет тем для бесед. Позже Философов признается, что понимал и чувствовал особое участие Гиппиус к своей персоне и сознательно избегал его. Тем временем концепция, которая позволила бы Мережковским создать триединую семью, в целом теоретически оформилась.

Загадку пола Гиппиус решает через любовь к Христу. "Христос - решенная загадка пола. Через влюбленность в Него - свята и ясна влюбленность в человека, в мир, в людей..." И поскольку существующая церковь "не может от строения своего удовлетворить ни нас, ни людей, нам близких по времени", Гиппиус и Мережковский принимаются за строительство новой церкви. Третьим окончательно избран Философов. Единственной альтернативой ему был Василий Васильевич Розанов (в будущем автор "Людей лунного света"), но он оказался слишком самостоятельной и весомой фигурой, поэтому отношения его с Гиппиус и Мережковским довольно быстро расстроились, - он был изгнан из их круга и религиозного общества.

Однако тут раскрылась привязанность к Философову Вальтера Нувеля, появляется четвертый - лишний. Нувель пришел к Гиппиус и сказал откровенно: "Вы не Бога ищете, а Философова, потому что у вас к нему личное влечение". Гиппиус, не сомневаясь уже в абсолютной гомосексуальности Философова, все же надеялась, что Круг триединой семьи сможет объединить ее влечение к двум из этого Круга.

Зинаида Гиппиус, Дмитрий Философов и Дмитрий Мережковский

В Великий Четверг 29 марта 1901 года ночью часа три в "доме Мурузи" Философов, Гиппиус, Мережковский совершили обряд, сопровождаемый молитвами перед образами, за столом, украшенном цветами и фруктами. Они пили вино из одной церковной чаши, вкушали хлеб, пропитанный вином, как кровью Господней, трижды менялись нательными крестами, целовали друг друга крестообразно, читали Евангелие. И так три раза.

Но Гиппиус замечала, что Философов испытывает к Мережковскому какое-то чувство "брезгливости" - это касалось возможной половой близости. Одновременно Мережковский и Философов хотели единого "полового круга", и Гиппиус как будто смирилась с тем, что иной семьи, кроме бесполой, появиться не может.

Тем временем Вальтер Нувель, все еще влюбленный в Диму, поведал ему истинные причины выбора Философова в качестве третьего - желание интимной близости со стороны Гиппиус, которой, напомним, особенно нравились женственные мужчины. Вскоре после совершения обряда Философов стал избегать Гиппиус и Мережковского. Гиппиус - наивная - полагала, что причина не в ней, а в стыдливости Фолософова, боявшегося вступить с Дмитрием Сергеевичем Мережковским в "половой круг".

Нувель, уверовавший в то, что он должен "спасти" Философова, что в этом его "призвание", рассказывает об обряде Дягилеву... Гиппиус надеется повторить обряд спустя год. Для совместной молитвы шьются специальные одежды, готовятся хлебá, церковное вино, цветы. Но в назначенное время Философов не появляется. Дягилев, к которому Дима вновь "приник", увозит своего возлюбленного за границу... Там и произошла размолвка. Тот же Нувель наябедничал, желая заполучить Философова любыми способами, что Дмитрий Владимирович провел уже несколько приятных часов с новым секретарем Сергея Павловича польским студентиком Виком. Дягилев выставил Философова с громким скандалом.

Ex Libris Дмитрия Философова. Otium cum dignitate (лат.) - отдых с достоинством, отдых с почетом

Прошло два года. Когда в апреле 1903 Синод запретил религиозно-философские собрания, Мережковский и Гиппиус замыслили издавать журнал "Новый путь" и, конечно же, пригласили Философова. Он согласился стать редактором.

В 1906 году они уехали за границу. Пятнадцать лет прожили "вместе, втроем". "Стыдливость" между Мережковским и Философовым почти рассеялась. Из Европы Философов ругал Горького (его блестящую критику не могли простить Советы), спорил с Михаилом Кузминым и его "Крыльями". Дмитрий Владимирович полагал, что "своя" гомосексуальная тема "трагична по преимуществу", а Михаил Алексеевич все страдания превратил в "повесть о том, как легко и безмятежно блудодействуют аномальные люди".

Каждой весной в Великий Четверг они повторяли обряд, положивший начало их Церкви. Так было и 14 марта 1911 года в Париже, когда Зинаида причащала Диму, а Дмитрий - Зинаиду, А Дима - Дмитрия.

Но к 1913 году отношения обострятся - Дима все-таки чувствует себя третьим и тяготится семейной жизнью Гиппиус и Мережковского. К тому же разделились политические взгляды: Философов - за войну с Германией, а Гиппиус с Мережковским - за мир.

Октябрьский переворот, погромы, большевики, расстреливающие больных министров временного правительства в лечебницах, арестованное Учредительное собрание - Философов встретит все это вместе с Мережковскими. Робкие попытки принять советскую власть... Побег в январе 1920 года через польскую границу, лишения эмиграции в Минске, потом в Варшаве.

В Польше они впервые за 15 лет поселились отдельно. Еще в России Философов впал в странное оцепенение. Гиппиус уверяет, что Мережковский едва ли не силой увез его - "он был инертен и безучастен при озлоблении".

Дмитрий Философов на склоне лет. 1930-е

Русская эмиграция жила надеждами на борьбу с большевиками. Террорист Борис Савинков (1879-1925), формировавший русский отряд на польские деньги, предложил Философову быть его помощником. Тот, не смотря на сопротивление Гиппиус и Мережковского, согласился. Зинаида Николаевна, подозревавшая в причинах столь быстрого согласия Дмитрия Владимировича какой-то интимный момент, возненавидела Савинкова...

Что бы ни говорили об именах второстепенных, чья судьба - лишь сопутствовать славе других, последние двадцать лет своей жизни Дмитрий Владимирович Философов провел как вполне самостоятельная общественно-политическая фигура. Он стал одним из лидеров русской эмиграции в Польше. Сподвижник Савинкова. Редактор газет "Свобода" (1920 - 1921), "За свободу!" (1921 - 1932), "Молва" (1932 - 1934), редактор журнала, впоследствии газеты "Меч" (1934 - 1939). Почетный председатель варшавского "Литературного содружества", основатель литературного клуба "Домик в Коломне" (1934 - 1936).

Он умер в августе 1940 года. Гиппиус, не простившая ему измены, но все еще любившая его, записала в дневнике: "...где ты скитаешься, мой весный, мой верный тому, чему нельзя не быть верным".

Дмитрий Философов, воспринимая гомосексуальность как "трагедию пола", вместе с Гиппиус и Мережковскими предпринял грандиозную попытку решить "проблему пола" в сфере духа. ...Правда, триединая семья, основой которой должен был стать "бесполый круг" троих, полюбивших друг друга через Христа, разбилась о житейские страсти и интимный эгоизм ее участников и окружения.

• Гиппиус З. Дневники. В 2 т. М., 1999

• Философов Д. В. Слова и жизнь. Литературные споры новейшего времени (1901-1908). СПб., 1909