AZ-Print, Справочная книга редактора и корректора. AZ-Print, Справочная книга редактора и корректора Вступительная статья к сборнику произведений для подростков
Этот сборник включает в себя в почти всю книгу стихов «Терруар одиночества» и немного из предыдущих книг: «Чистая женская лирика», «Свойства раковины», «Создаю небо» и следующей, которая еще пишется «А вместе».
Терруар одиночества» - место для вызревания различных одиночеств - одиночеств поэта, одиночества женщины, одиночества в любви, одиночества в жизни,во времени и месте, в возрасте и уровне эрудиции. жизни, во времени и месте, в возрасте и уровне
Стихи - это всегда попытка контакта. Контакта, например, внутреннего я с внешним телесным обликом. Или внешнего окружения с внутренним миром. Самоизоляция - есть схлопывание в черную дыру.
В стихах найденное внешнее гармоническое созвучие обнажает, делает отчетливой только мистически прозреваемую сущность взаимоотношений элементов природы, человека и вещей.
Человек думает всем телом, а не только логическими конструкциями. Чувства поэта всегда трагичны. Настолько громаден их объем, что подавляет. Разделить ношу можно только со стихами, иначе невозможно вынести. И бесконечная их полярность - это живые пульсации твоей плоти и мироздания в целом. Это всегда взаимоотношения, любой монолог - это диалог с внутренним собеседником, который часть твоего внутреннего мира. И даже природа, и история, и религия, и Бог вбираются во внутреннее пространство, становятся неотъемлемой частью тебя самой. «Но человек есть мир». Это то, что я могу сказать о «Терруаре одиночества». И вот этот образ отношения к миру, образ возможной позиции в какой-то момент изменился.
Началась другая книга стихов «А вместе». Но спасенная от отчуждения личность, которая в свой труд вкладывает душу, осталась. Спасти «душу живу» мне удалось в очередной раз, как и в других более ранних книгах стихов.
В тех книгах человек спасался чувством от овеществления. Мы не «призраки нагруженные знанием», из плоти и крови мы, утонувшие в материальных заботах сего дня, но ими не ограничены. Бороться за Жизнь и Смерть приходиться в области чувств (бомжи что-то не кончают жизнь самоубийством). Бороться, чтобы подняться до чувств. Чтобы писать что-то искренне, надо иметь страсть. И страсть - это не только эрос, это любые эмоции доведенные до пикового состояния. А потом надо выйти из него и взглянуть на дела рук своих с сознательной озабоченностью стилем. Это и есть мой философский подход.
Необходимым поэтическим элементом может быть и звуковая ценность слова, и цвет, нагнетаемый сравнениями, и линия длины строки - весь комплекс ощущений. Но только глубокий трепет духа собственно разговор с одушевленным миром - есть внутренний голос, есть индивидуальность, есть наш вопрос этому миру людей, который входит в тебя, и ты не можешь от них отречься, ибо мир и ты - суть одно и тоже. Остается ждать ответа. Остается ждать контакта.
В этом рассказе Беляев выразил уверенность в возможности исследования эмоциональной жизни человека на самом сложном ее уровне. Размышляя об «аппарате, при помощи которого можно было бы механически фабриковать мелодии, ну, хотя бы так, как получается итоговая цифра на арифмометре », писатель в какой-то мере предугадал возможности современных электронных вычислительных машин (известно, что ЭВМ «сочиняют» музыку).
Художественный метод Беляева, чье творчество обычно относили к облегченной, «детской» литературе, на поверку глубже и сложней. На одном его полюсе - полусказочный цикл о волшебствах профессора Вагнера, а на другом - серия романов, повестей, этюдов и очерков, популяризировавших реальные научные идеи. Может показаться, что в этой второй линии своего творчества Беляев был предтечей современной «ближней» фантастики. Ее установка: «на грани возможного», объявленная в 40-50-е годы магистральной и единственной, привела к измельчению научно-фантастической литературы. Но Беляев, популяризируя реальные тенденции науки и техники, не прятался за науку признанную.
Он писал Циолковскому, что в романе «Прыжок в ничто» «сделал попытку, не вдаваясь в самостоятельное фантазирование, изложить современные взгляды на возможность межпланетных сообщений, основываясь, главным образом, на Ваших работах ». Не вдаваясь в самостоятельное фантазирование… Но ведь в свое время даже такой выдающийся инженер, как академик А. Н. Крылов, объявлял проекты Циолковского научно несостоятельными.
По этому поводу Циолковский писал:
«…академик Крылов, заимствуя у О. Эбергарда его статью, доказывает устами этого профессора, что космические скорости невозможны, потому что количество взрывчатого вещества будет превышать самый реактивный прибор во множество раз».
Стало быть, ракетоплавание - химера?
«Совершенно верно, - продолжал Циолковский, - если взять для расчета порох. Но получатся обратные выводы, если порох заменить, например, жидким водородом и кислородом. Порох понадобился ученому, чтобы опровергнуть всеми признанную истину.»
Циолковский на десятилетия опередил свое время, - и не столько технические возможности, сколько узкие представления о целесообразности, о необходимости того или иного изобретения для человечества. И вот это второе, человеческое лицо «всеми признанной истины» писатель-фантаст Беляев разглядел лучше иных специалистов. Например, цельнометаллический дирижабль Циолковского - надежный, экономичный, долговечный, - он до сих пор бороздит воздушный океан лишь в романе Беляева.
Роман «Воздушный корабль» начал печататься в журнале «Вокруг света» в конце 1934 года. Вскоре редакция получила письмо из Калуги:
«Рассказ… остроумно написан и достаточно научен для фантазии. Позволю себе изъявить удовольствие тов. Беляеву и почтенной редакции журнала. Прошу тов. Беляева прислать мне наложенным платежом его другой фантастический рассказ, посвященный межпланетным скитаниям, который я нигде не мог достать. Надеюсь и в нем найти хорошее…»
Это был роман «Прыжок в ничто».
«Глубокоуважаемый Константин Эдуардович! - отвечал Беляев. - …Я очень признателен Вам за Ваш отзыв и внимание… У меня была даже мысль посвятить этот роман Вам, но я опасался, что он „не будет стоить этого“. И я не ошибся: хотя у читателей роман встретил теплый прием, Як[ов] Ис[идорович] Перельман дал о нем довольно отрицательный отзыв в № 10 газеты „Литературный Ленинград“ (от 28 февр.)… Но теперь, поскольку Вы сами об этом просите, охотно исполняю Вашу просьбу и посылаю роман на Ваш суд. В настоящее время роман переиздается вторым изданием, и я очень просил бы Вас сообщить Ваши замечания и поправки… И я, и издательство были бы Вам очень благодарны, если бы Вы написали и предисловие ко второму изданию романа (если, конечно, Вы сочтете, что роман заслуживает Вашего предисловия).
Искренне уважающий Вас А. Беляев»
Упоминаемая Беляевым рецензия Я. Перельмана, известного популяризатора науки, много способствовавшего распространению идеи освоения космоса, была необъективной и противоречивой. Перельман то требовал неукоснительно следовать практически осуществимому, то упрекал Беляева за популяризацию давно известного, то отвергал как раз новое и оригинальное.
Перельман, по-видимому, был недоволен тем, что в «Прыжке» не нашла отражения только что открытая Циолковским возможность достигнуть космических скоростей на обычном промышленном топливе. До того Циолковский (как видно из его возражений академику Крылову) возлагал надежду на очень опасную и дорогую пару - жидкие водород и кислород. Циолковский опубликовал свое открытие в газете «Техника» в мае 1935 года. Естественно, что в романе, вышедшем из печати в 1933 году, эта новая идея Циолковского никак не могла быть учтена.
Главное, однако, не в этом, а в том, что Перельман подошел к фантастическому произведению с точки зрения своей, чисто популяризаторской задачи, в которую научная фантастика, конечно же, не укладывается. И здесь он тоже не был последователен. Перельман противопоставлял «Прыжку в ничто» роман О. В. Гайля «Лунный перелет» как образец научной популяризации. Между тем немецкий автор основывался на работах своего соотечественника Г. Оберта, которые вовсе не были последним словом науки. Вот отрывки из письма Циолковского Перельману от 17 июня 1924 года:
«Глубокоуважаемый Яков Исидорович, пишу Вам главным образом затем, чтобы высказаться немного относительно работ Оберта и Годдарда (американский пионер ракетной техники. - А. Б.)… Во-первых, многие важные вопросы о ракете даже не затронуты теоретически. Чертеж же Оберта годится только для иллюстрации фантастических рассказов… » То есть скорей Оберт должен был иллюстрировать Гайля, а не наоборот. Циолковский перечисляет многочисленные заимствования Оберта из его работ. Стало быть, Гайль брал даже не из вторых, а из третьих рук и, во всяком случае, не мог служить для Беляева примером. Беляев был основательно знаком с трудами Циолковского. Еще в 1930 году он посвятил ему очерк «Гражданин эфирного острова».
Предисловие Циолковского ко второму изданию «Прыжка в ничто» (читатель найдет его на стр. 319 этой книги) по всем пунктам противоположно рецензии Перельмана. Знаменитый ученый писал, что роман Беляева представляется «наиболее содержательным и научным » из всех известных ему тогда произведений о космических путешествиях. В письме к Беляеву Циолковский добавлял (цитируем сохранившийся в архиве набросок письма): «Что касается до посвящения его мне, то я считаю это Ваш[ей] любезностью и честью для себя ».
Поддержка окрылила Беляева. «Ваш теплый отзыв о моем романе, отвечал он, - придает мне силы в нелегкой борьбе за создание научно-фантастических произведений ». Циолковский консультировал второе издание «Прыжка в ничто», входил в детали.
«Я уже исправил текст согласно Вашим замечаниям, - сообщал Беляев в другом письме. - Во втором издании редакция только несколько облегчает „научную нагрузку“ - снимает „Дневник Ганса“ и кое-какие длинноты в тексте, которые, по мнению читателей, несколько тяжелы для беллетристического произведения.»
«Расширил и третью часть романа - на Венере, - введя несколько занимательных приключений, с целью сделать роман более интересным для широкого читателя.»
«При исправлении по Вашим замечаниям я сделал только одно маленькое отступление: Вы пишете: „Скорость туманностей около 10 000 километров в сек.“, - это я внес в текст, но дальше пишу, что есть туманности и с большими скоростями…»
Отступление, впрочем, было не только в этом. Беляев отклонил совет Циолковского снять упоминание о теории относительности и вытекающем из нее парадоксе времени (когда время в ракете, несущейся со скоростью, близкой к скорости света, замедляется по отношению к земному).
3.2.2. Вступительная статья
Это относительно самостоятельное сочинение, в котором широко толкуется творчество автора или издаваемое произведение для того, чтобы помочь
читателю лучше, глубже, тоньше воспринять содержание книги, разобраться в её сложностях, познакомиться с ее историей, читательской судьбой
и переменами в оценке. Так что вступительная статья особенно необходима
в книгах сложных, в содержании которых нелегко разобраться без дополнительных сведений. Помещается она чаще всего в изданиях отдельных произведений или собраний сочинений писателей, ученых, общественных деятелей (см. Прил. 9 на с. 76).
Вступительная содержит аналитический материал, который должен
в самом широком плане ориентировать читателя в литературном процессе
и в конкретном литературном произведении. Она представляет автора и его книгу, характеризует место произведения в творчестве автора.
Таким образом, цель вступительной статьи - шире, чем у предисловия. Это и анализ, и осмысление творчества или произведения.
В сущности, вступительная статья - это историко-литературное, историко-научное или теоретическое произведение, которое в известной степени
самостоятельно, и потому может быть опубликовано даже в виде отдельного издания или в составе сборника произведений автора вступительной статьи.
В силу своего изложения она не может принадлежать автору книги. Чаще всего вступительная статья - принадлежность издания произведений классики.
Вступительная статья должна открывать книгу. Ее место - после титульного листа, перед предисловием автора, если оно входит в издание. Предшествовать вступительной статье может только предисловие издательства, редакции или редактора либо оглавление (содержание), если принято решение поместить его в конце издания.
Оформление вступительной статьи:
Чаще всего вступительную статью, как и предисловие, набирают шрифтом более мелким по кеглю, чем шрифт основного текста, с целью резко отделить аппаратный текст от основного.
3.2.3. Послесловие
Послесловие очень близко по назначению к вступительной статье с той лишь разницей, что автор послесловия в большей степени оперирует материалом произведения в расчёте на знакомство с ним читателя. Послесловие не только анализирует и осмысляет с современных позиций произведение автора,
но и часто дополняет его современным материалом. В отличие от вступительной статьи оно может быть написано автором переиздаваемой книги, если прошло много времени со времени выпуска предыдущего издания и если все новые материалы он предпочитает включать не в текст произведения, а в концентрированном виде в послесловие. Однако в этом случае послесловие перестаёт быть чисто аппаратной частью. Скорее это дополнительная глава произведения, так что такое послесловие точнее было бы назвать дополнением.
Послесловие помещают после приложения (ий), перед всеми другими частями затекстового аппарата: библиографическими списками, примечаниями, вспомогательными указателями и т. п. - к этим частям затекстового аппарата читатель обращается многократно и по ходу чтения, и после, что и вынуждает их ставить ближе к концу издания, чтобы облегчить их розыск.
3.2.4. Комментарии
Это составная часть аппарата издания, представляющая собой свод сведений, которые разъясняют и толкуют факты, слова, фрагменты текста или всего произведения и тем помогают читателю глубоко понять его.
Они могут:
1) раскрывать историю текста (текстологический комментарий);
2) освещать творческую историю произведения, а также историю его критики (историко-литературный комментарий);
3) описывать историю издания или сообщать о первой и важнейших публикациях (издательский комментарий);
4) пояснять скрытые цитаты, намёки на события и факты времени, в которое творил автор, раскрывать смысл упоминания лиц и фактов в тексте произведения, а также малоизвестных читателю деталей быта и т. п. (реальный комментарий, т. е. поясняющий реалии).
При небольшом объёме комментариев к произведению все их виды могут быть слиты в единый, комплексный комментарий.
Хороший исследовательский комментарий должен быть лаконичен по форме изложения, не должен излагать тех сведений, которые легко найти в общедоступных энциклопедических словарях и элементарных справочниках. Крупный недостаток некоторых комментариев состоит в неправильном выборе комментируемых мест: комментируется часто то, что легко может быть установлено, и совсем не комментируется то, на что комментатор не нашел ответа. Места, не понятые комментатором, должны непременно включаться в комментарий с указанием, что данное место не поддается комментированию.
Комментарий помогает читателю узнать историческое имя, географическое название и пр., понять то, что неясно, и получить сведения о том, что еще
в данном тексте не установлено и не объяснено наукой, что нуждается
в дальнейших исследованиях.
Самое важное в комментарии - это самое трудное место в литературном произведении. Поэтому дать комментарий к тому, что не было до сих пор правильно понято, что сейчас понимается иначе читателем, чем понималось автором или его читателями-современниками, - задача почетная, превращающая комментарий в исследование. Но бывают и примитивные комментарии, объясняющие взрослому читателю то, что он легко может найти в общедоступных справочниках (словарях, энциклопедиях и пр.), которые каждый интеллигентный человек должен иметь дома или, по крайней мере, может найти в библиотеке. Комментарии, повторяющие сведения из общедоступных справочных руководств, - «глупые» комментарии.
Недопустимо комментировать только то, что комментатор легко понял, и оставлять без объяснения трудные места. Конечно, комментатор может столкнуться с трудностями, может не найти объяснения тому или иному месту,
но в таком случае он должен честно написать:
«Место не поддается объяснению»;
или лучше:
«Это место не удалось объяснить».
Тем самым он указывает на необходимость дальнейших поисков, и такое признание собственного бессилия оказывается небесполезным. Это признание
честное, и оно свидетельствует об известном уровне «научной этики» комментатора - конечно, если он только действительно приложил усилия для расшифровки загадочного места.
Комментарии всегда помещают за текстом произведения или произведений; они - часть затекстового аппарата издания. При наличии приложений и библиографических списков или указателей комментарии целесообразно располагать за ними перед примечаниями, если последние отделены от комментариев. Общие комментарии (ко всему произведению в целом) предваряют комментарии к конкретным местам основного места.
Возможно и такое расположение:
Издательский комментарий
Общий текстологический комментарий
Текстологический комментарий к конкретным местам текста
Историко-литературный комментарий
Реальный комментарий (может быть слит с примечанием).
Основные ПРИО оформления комментариев:
Комментарии отдельно от примечаний помещают тогда, когда среди них нет тех, что относятся к конкретным местам основного текста. Комментарии
к конкретным местам основного текста и примечания обычно печатают вместе, т. к. предмет пояснения у них одного типа (например, имя лица, скрытая цитата и т. п.) и границ между ними зыбка;
Комментарий ко всему произведению представляет собой разного объёма статью об источниках текста, истории издания и (или) критического восприятия произведения. Постраничные же комментарии могут быть оформлены либо
в последовательности основного текста, либо, как словарь, в алфавитном
порядке комментируемых имён или предметов, что значительно облегчает
розыск комментария при повторном упоминании имени или предмета и избавляет от дублирования имён и предметов в тех случаях, когда указатели и комментарии помещаются раздельно;
Объём комментариев зависит от вида издания по читательскому назначению, т. е. чем шире круг читателей, тем меньшим должен быть объём комментариев и примечаний, т. к. всё специальное широкому кругу читателей не
нужно. Комментарии не должны быть исчерпывающим ответом на вопрос.
Максимальная сжатость - принципиальная особенность комментария. Он обязан содержать лишь то, без чего затруднительно или нельзя понять автора - его текст;
Комментарии набирают шрифтом меньшего кегля, чем кегль шрифта
основного текста.
Оригинала, а точнее говоря, через оценку семантической и стилистической эквивалентности языковых единиц, составляющих текст перевода и текст оригинала. III. Работа редактора над статьями в энциклопедическом издании (на примере переводных детских энциклопедий издательства «Дорлинг Киндерсли»): 1. Особенности детских энциклопедий издательства «Дорлинг Киндерсли». Основанное в 1974 году, ...
Проблем и постоянного попутного решения творческих задач. Собственно творческая работа над авторским оригиналом в свою очередь невозможна без определенной организационной и информационной работы. Редактор может заниматься совершенствованием произведения, если обеспечены контакты с автором, рецензентами, получена информация, касающаяся массива и потока изданий, найдены необходимые для...
Его регистрация», «Стороны договора залога» и «Права и обязанности сторон». Выбранная автором двухступенная рубрикация соответствует читательскому адресу (студенты и преподаватели вузов, специалисты) и виду издания (пособие). Анализ композиции позволил выявить следующие недочеты: 1. Разделы «Введение», «Заключение» и «От автора»отсутствуют. А они могли бы дать информацию будущему читателю об...
В авторской редакции. Структура книги: На обложке размещены следующие элементы: имя и фамилия автора (Владимир Свиридов), название книги ("Многоточие"), подзаголовок ("Путешествие мужчины и женщины по уссурийской тайге в местах обитания тигров и леопардов"). Порядок расположения правильный. На второй странице обложки расположена информация об авторе и его фотография, что обычно находится...
Кузьмин Е
Вступительная статья к сборнику романов Э С Гарднера
Евгений Кузьмин
Вступительная статья
к сборнику романов Э.С.Гарднера
Творчество выдающегося американского мастера детективного жанра Эрла Стенли Гарднера (1889-1971) у нас еще не так хорошо исследовано, как, скажем, творчество Агаты Кристи или Жоржа Сименона. Между тем, книги Гарднера, переведенные более чем на 30 языков, очень популярны во многих странах мира, а в Никарагуа в честь главного персонажа романов Перри Мейсона была даже выпущена почтовая марка.
В своем творчестве Гарднер исследовал принцип - придать описываемому вид максимальной достоверности. И это нередко приносило свои плоды. Одна из газет опубликовала однажды сообщение о случае, когда прочтение романа Гарднера толкнуло прокурора на верную мысль, что позволило впоследствии завершить сложное дело об убийстве и изобличении преступника.
Юрист-самоучка Э.С.Гарднер берется за перо, уже имея богатую практику в калифорнийском суде. Под различными псевдонимами - Карлтон Кейнрек, Чарлз Дж. Генри, А.А.Файр - он создает множество детективных произведений, но настоящий успех приносит ему серия книг с участием не ведающего поражений адвоката Перри Мейсона, которого он впервые ввел в детективную историю в 1933 году.
После более чем двадцатилетней практики Гарднер прерывает карьеру адвоката и целиком посвящает себя литературе. Благодаря хорошему здоровью и отменной физической выносливости - в юности, он много занимался спортом, был неплохим боксером. - Гарднер мог работать по 16 часов в сутки! Чаще всего надиктовывал текст на магнитофонную пленку. В работе ему помогали шесть секретарей-стенографисток и несколько машинисток. Гарднер готовил к изданию по несколько книг в год, редактировал свой журнал. Из-под его пера вышли книги по археологии, естественной истории, криминалистике, пенологии (науке о наказаниях в тюрьмах) и судебной фотографии. Неплохо разбирался в ядах и оружии. К началу 1978 года увидели свет 82 романа Гарднера - продано более 200 миллионов экземпляров книг. Его книги об адвокате Перри Мейсоне, очаровательной секретарше Делле Стрит и долговязом шефе сыскного агентства Поле Дрейке возглавляют список бестселлеров автора. Всего популярный писатель написал 120 романов и большое количество рассказов.
Детектив Гарднера подчинен строгой логической конструкции и основан не столько на поиске, сколько на рассуждениях. Главный герой адвокат Перри Мейсон не супермен, да и многие другие персонажи ими не являются, но волею талантливого писателя втянуты в орбиту захватывающих событий, хитросплетения интриг. Произведения Гарднера весьма далеки от традиционного представления о западном детективе с его бесчисленными погонями и перестрелками. Интерес нагнетается не только стремительным развитием событий, но и блистательными действиями знаменитого адвоката, его умением передать на суде тончайшие нюансы судебного разбирательства - показать противоборство защиты и обвинения, проницательность и даже коварство Перри Мейсона, его игру на публику и, если того требовали обстоятельства, молниеносное изменение тактики. И не случайно, главный герой произведений с изяществом проделывает все это - ведь автор их отлично знал американское судопроизводство и часто использовал элементы из своей богатой адвокатской практики.
Гарднер не живописует само преступление, не смакует жестокость, не погружает читателя в атмосферу страха и насилия, как это делают представители "крутой школы" детектива, например Р.Чандлер или Д.Хэмметт, а дает возможность человеку проследить цепь логических выкладок и оригинальных умозаключений, строить свои версии и, как правило, лишь в финале, на суде, приоткрывает завесу тайны преступления.
Но в произведениях Гарднера важно не только, каким образом Перри Мейсон приходит к разгадке преступления, а какие идеи он проповедует. Генеральные качества знаменитого адвоката - честность и стремление помочь простому человеку, на чью свободу посягают и кто часто оказывается на краю пропасти. Адвокату Перри Мейсону нередко приходится исправлять ошибки следствия, которое, имея веские улики, пытается не установить виновность обвиняемого, а доказать ее любой ценой, иногда даже вменить, и поэтому характерно, что истинного преступника находят не органы следствия, а главный герой произведений.
Мейсон разительно отличается от сыщиков-логиков Эркюля Пуаро и мисс Марпл, рожденных воображением Агаты Кристи, его не осеняют блестящие идеи, как Шерлока Холмса или инспектора полиции Мегрэ во время курения трубки. Перри Мейсон - сыщик-практик, аналитик. Усилия его деятельности, направленные на защиту невиновных, венчает суд, где в споре умов талантливому адвокату нет равных.
У Гарднера есть и другой герой - Лестер Лейте, американский современный аналог Арсена Люпена. Лестер Лейте - симпатичный джентльмен-преступник, который с удовольствием обманывает и бандитов, и... полицию. Произведения с этим, героем составляют юмористический цикл в творчестве Гарднера.
Свойственный Гарднеру реализм приближает его в своем творчестве к направлению "жесткой школы". Это ощущается в книгах, опубликованных им под псевдонимом А.А.Файр, "Безумцы умирают в пятницу", "Для западни нужна живая наживка", "Кошки охотятся ночью". Таких книг у Гарднера было 25. Лихой частный детектив Дональд Лэм, его не менее лихая начальница Берта Кул образцы индивидуализированные, наделенные юмором. На ваш суд, дорогой читатель, мы выносим остросюжетный детектив "Тайна блондинки". Роман написан под псевдонимом А.А.Файр.