Архив метки: Григорий Ревзин. Григорий ревзин о виртуальных толпах

Интересная статья о современном состоянии архитектурного процесса в России, или,точнее говоря, в столице и крупнейших городах; об архитектурных конкурсах, отчего все так плохо и что с этим делать. Честно говоря, не очень понял, предлагаемый способ решения проблемы - это всерьез или троллинг такой.

Оригинал взят у oreshkin в Григорий Ревзин о архитектуре, Собянине и тишине.

Григорий Ревзин: «Высокое искусство архитектуры требует фаворитизма, тишины, тайны и фундаментальной непорядочности»

На сессии «Качество среды: роль архитектуры и архитектора» во второй день Московского урбанистического форума архитектурный критик и партнер КБ «Стрелка» Григорий Ревзин зачитал доклад, вызвавший эффект разорвавшейся бомбы в профессиональном сообществе. Выступление начиналось словами: «Буду в жанре публичных выступлений 1930-х годов. Дорогие товарищи! Четыре года назад Сергей Семенович Собянин был призван на царство». С разрешения автора Strelka Magazine публикует дословный текст этого красноречивого доклада о ситуации с архитектурой в Москве.

Фото: Наталия Буданцева / Институт «Стрелка»

Дорогие товарищи!

Четыре года назад Сергей Семенович Собянин был призван на царство, с тех пор и проходят наши Форумы, международные, торжественные, с сотнями экспертов, где обсуждаются главные тренды развития современных мегаполисов. И вот среди этих важнейших трендов — коворкингов, велосипедных дорожек, тротуарной плитки, общественных пространств, парковок, новых парков, антикафе, приложений «Активный гражданин» и «Пробок нет» — есть один потерявшийся маргинальный вопрос — архитектура.

Меня, однако, как архитектурного критика это волнует. Что интересного построено за эти четыре года? Вернее, меня больше интересует не вопрос, а ответ — Ничего. За это время не построено ни одного здания, о котором вообще имело бы смысл говорить с точки зрения критики. В связи с чем критика вынуждена превращаться в самокритику.

«Нет ни одного качественного архитектурного проекта, который был бы нарисован, принят и осуществлен при Сергее Семеновиче Собянине».

Если я преувеличиваю, то немного. Случилось, конечно, несколько произведений и в наши дни. Достроили вот DominionTower Захи Хадид. Удивленная критика пришла к выводу, что это, видимо, ранний, юношеский проект прославленной старушки. Михаил Филиппов, мой любимый архитектор, достроил «Итальянский квартал» на «Новослободской». Вещь по замыслу вполне себе из первого ряда, но это проект 2006 года. Сергей Чобан с Сергеем Кузнецовым построили дом в Гранатном переулке и офис «Новатэка» на Ленинском. Первый прекрасен во всех отношениях, второй просто прекрасен, но это оттенки. Важно, что и то и другое — проекты середины 2000-х. Владимир Плоткин доделал Бизнес-центр на Валовой улице, это проект чуть не раннелужковский, его просто столько мучили, что достроилось только сейчас. Несколько заметных вещей сделало бюро ADM, Андрей Романов и Екатерина Кузнецова, отель Hilton Doubletree на Ленинградке — вполне мастерская история, но это проект 2009 года. Александр Скокан достроил вторую очередь своего «ЮниКредит банка», а первая, напомню, лучшее здание Москвы по рейтингу 1998 года. Александр Асадов достроил свой «Авилон», а первая очередь — 2003 год.

Hilton Doubletree на Ленинградском шоссе /фото: Мастерская ADM / Анатолий Шостак

По-моему, это — всё, извините, если что-нибудь забыл. Нет ни одного качественного архитектурного проекта, который был бы нарисован, принят и осуществлен при Сергее Семеновиче Собянине.

«Вообще, членом жюри архитектурного конкурса в России добровольно может стать только идиот, поскольку это чудовищный удар по профессиональной репутации».

Это интересно потому, что, скажем, с 2004 по 2008 год, от сноса «Военторга» до прошлого кризиса, зданий, о которых имело бы смысл говорить, построено больше сотни. Архитектуру отменили как вид деятельности, если что осталось — это партизанинг. Нужно подчеркнуть, что отменено не строительство, а именно архитектура — строят-то много и даже очень. В этом году Марат Шакирзянович Хуснуллин рассчитывает выйти на 8 миллионов квадратных метров, из которых 3 миллиона одного жилья — и выйдет. Напомню, что при Лужкове строили пять миллионов. Это жилье примерно на 200 тысяч человек — целый город — кто его проектирует? В Москве собираются построить 225 транспортно-пересадочных узлов — это сложнейшие урбанистические системы, гордость сегодняшнего Сингапура или Гонконга, транспортная система, которая должна вывести Москву на принципиально иной технологический уровень, — кто их спроектировал? Какими они будут? В Москве собираются выстроить сотню новых станций метро; московское метро — это архитектурный бренд, то, чем гордится город, — кто построит сотню новых станций? Как?

Четыре года Сергея Собянина — это поражение в правах архитектуры как вида деятельности. Лужковская архитектура была провинциальной, нелепой, варварской в отношении истории, комично чванливой в попытках объявить новоделы памятниками всемирного наследия — всё было при ней, но она была. И этим лужковская Москва решительно отличался от позднесоветской, от Брежнева и до конца, когда архитектуры не было, за исключением сияющего модернизма райкомов и опять же партизанских действий нескольких маргиналов по производству аптек, детских садов, районных библиотек и прочей неучтенки. Мы вернулись к советскому производству города — миллионы квадратных метров без образа, имени и художественного смысла.

Как это вышло? Несколько трендов наложились друг на друга.

И Марата Шакирзяновича, и Сергея Семеновича можно понять: на их месте любой бы постарался не иметь дела с архитекторами, а они даже и не стараются — само выходит. Архитектура Лужкова была одной из причин его падения — это подорвало доверие к архитекторам вообще. Им не удалось доказать, что архитектура и Лужков — разные вещи, что они были не за Лужкова, а в некотором смысле где-то даже и против. «Архнадзор» и пресса убедили граждан, что от архитекторов — одно разрушение национального достояния.

ЖК Патриарх / фото: Kamrad Grrr / Panoramio.com

Мировой кризис 2008 года переориентировал города со зданий-аттракционов вроде Гуггенхайма в Бильбао на общественные пространства. В силу ведомственной специфики у нас это не Москомархитектура, а комплекс ЖКХ, где фигура архитектора является диковинной и излишней. Город тратит миллионы долларов на общественные пространства, это самое яркое, что происходит в последние годы, но там не случилось ни одной архитектурной работы. Дизайнеры, светодизайнеры, садоводы, урбанисты — да, а архитекторы — нет. Это даже поразительно, что такое может быть.

Элитарный спрос на архитектуру у нас исчез, заказчики переместились с Остоженки в Лондон. Массовое жилье для среднего класса в Химках и Коммунарке — это не тот жанр, в котором непрофессионал способен отличить работу мастера от бездарной халтуры.

Но при решающем значении перечисленных несчастий я всё же хотел бы обратить внимание на еще одно, устроенное отчасти собственными руками. Я говорю об архитектурных конкурсах как главном способе производства архитектуры. Я должен здесь перейти к самокритике, покаяться, поскольку сам был большим энтузиастом этого чуждого России начинания, всячески конкурсы пропагандировал, готовил и проводил. Как было принято говорить на публичных чистках при товарище Сталине, извините, товарищи, ошибался и заблуждался, решительно и категорически себя осуждаю.

Конкурс на Зарядье. Победили Диллер и Скофидио. Президентский заказ. Вообще ничего, за год не смогли приступить даже к разработке проекта, контракт с победителем заключить не удается. «Сколково», конкурс на жилые кварталы. Все проекты отправлены в утиль, вместо победителей работает прекраснейший Дмитрий Александров. Конкурс на «Царев сад». Пять победителей из семи участников, за год не произошло ничего, двое рабочих вяло пилят болгаркой какую-то арматуру уже год. Конкурс на новые станции метро, «Переделкино» и «Солнцево». Профессиональное жюри заседает пять часов, после чего оказывается, что результаты уже известны благодаря голосованию уважаемых граждан на сайте «Активный гражданин», и жюри предлагается согласиться с результатами. Вот оно, уважение к профессиональному мнению! Ура, товарищи!

Проект парка «Зарядье» / Diller Scofidio + Renfro

Этот ряд можно продолжать — у нас не реализован ни один (!) конкурсный проект. Наши конкурсы — это иллюстрация к одной из сценок, запечатленных Питером Брейгелем на картине «Нидерландские пословицы». «Дурак стрижет свинью. Мало шерсти, много визгу».

В чем я заблуждался, товарищи? Я бездумно пытался перепереть западный идеал на язык родных осин. Мне казалось, что архитектурные конкурсы — это способ: а) четко осознать, что мы хотим получить на уровне технического задания на проектирование, б) получить лучший проект, в) получить общественное признание проекта, г) победить лужковскую архитектурную бюрократию и дать дорогу архитектурной молодежи, д) защититься от диктата строителей, которые не смогут ломать проект после того, как он получил публичную поддержку. Вся эта муть, товарищи, написана в многочисленных книгах, учебниках и статьях, посвященных конкурсному проектированию, которые пагубно на меня повлияли.

Многофункциональный гостиничный комплекс «Царев сад». Проект ООО «МАО - Среда» / www.zodchestvo.com

А есть вещи, которые там не написаны и которые являются решающими для конкурсного проектирования. Это наш российский опыт, который может иметь значение для мировой копилки проб и ошибок, для пополнения которой и собирается МУФ.

Во-первых, законодательное поле, законы и практика их применения. Если оказывается, что конкурсный проект, одобренный жюри, вовсе не является ни в каком смысле принятым и закон его не охраняет, а, напротив, требует переделывать в соответствии с замечаниями различных экспертиз (независимо от того, были ли их представители в составе жюри или нет), то конкурс изначально — имитация. Выбирается не проект, а имя архитектора. Дальше ему предлагается подойти к заказу так, будто он ничего раньше и не делал, но при этом достичь того же эффекта, который художественно подкупил жюри.

Во-вторых, ответственность заказчика, государственного в первую очередь. Наши государственные заказчики обожают конкурсы, поскольку это снимает с них ответственность за выбор проекта, но вовсе не согласны с тем, что выбранный не ими проект надо так прямо и воплощать — они почти сразу заявляют, что выбрана какая-то фигня, по которой невозможно строить. Правда, это происходит после консультаций с видными членами архитектурного сообщества, о которых ниже.

«Как было принято говорить на публичных чистках при товарище Сталине, извините, товарищи, ошибался и заблуждался, решительно и категорически себя осуждаю».

В-третьих, программа конкурса. Деятельность по созданию программ у нас не совсем понятно, как оплачивается, в силу этого программы пишутся в общем бесплатном виде. С тем, чтобы узнать в процессе рассмотрения проектов, что, собственно, мы хотим получить и на что проводим конкурс. О сколько нам открытий чудных приносит это занятие! Наши заседания жюри — это не профессиональная бюрократическая процедура, а пир духа и креативный полет. Некоторая его скоропалительность, вызванная регламентом работы, приводит к тому, что программа проекта оказывается не вполне ясной и после конкурса, а стало быть, его опять же можно менять как хочешь.

Впрочем, это не страшно, потому что есть «в-четвертых», отменяющее губительность «в-третьих». Это вопрос ответственности членов жюри. По моим наблюдениям, ни один из членов жюри в России никогда не читает программу конкурса, даже если она есть, потому что это длинно и неинтересно. На крайний случай есть заключения экспертов, впрочем, их тоже никто не читает, если только эксперт не требует снять проект с конкурса как не соответствующий программе. Обычно в этом случае члены жюри голосуют единогласно, чтобы не следовать рекомендации эксперта и оставить проект. Все и всегда голосуют по чувству, зову сердца и красоте картинки. А чего, кстати, и заморачиваться-то, если выигравший проект всё равно сто раз переделают? Опытные конкурсанты в России тоже не читают программ, по тем же причинам. Всё равно ж никто не знает, что там написано, так уж лучше нарисовать как-то поэффектнее.

В-пятых, нужна какая-то предрасположенность профессионального сообщества принимать результаты конкурсов. Я пока не видел ни одного, после которого не победившие участники и сочувствующие им не объявили бы результаты голосования предопределенными соображениями кумовства, коррупции и непрофессионализма. Вообще, членом жюри архитектурного конкурса в России добровольно может стать только идиот, поскольку это чудовищный удар по профессиональной репутации. Говорю это со знанием дела, поскольку опять же заблуждался, товарищи, ошибался и много раз им и был.

В-шестых, конкурсы неэффективны без самой элементарной, минимальной профессиональной этики. Не было конкурса, где бы видный представитель сообщества архитекторов сразу после оглашения результатов не обратился бы к городу и миру с доказательным рассказом о том, какая вышла фигня и как всё неправильно. Андрей Владимирович Боков с Третьяковской галереей, Михаил Михайлович Посохин с Зарядьем, Никита Игоревич Явейн с судебным кварталом в Петербурге — это только самые яркие случаи. Впрочем, здесь они берут пример с лучших западных коллег, которые, оказываясь в России, стране, требующей заглянуть в душу, превращаются в настоящих крокодилов. Пример прославленного и гениального Петера Цумтора, который, будучи председателем жюри конкурса на проект Пермского художественного музея, после объявления победителей побежал к губернатору Чиркунову и объяснил, что лучше всего заказать проект музея ему, прекрасному, — это настоящий эталон мировой архитектурной этики. Мы все должны равняться на этого человека. И равняемся.

«Вся эта муть, товарищи, написана в многочисленных книгах, учебниках и статьях, посвященных конкурсному проектированию, которые пагубно на меня повлияли».

К сожалению, эти необходимые условия для того, чтобы конкурс работал как институт, не названы ни в одном учебнике, и никто не мог даже предполагать, что эти вещи как-то связаны с конкурсами. Зная всё это теперь, я каюсь и считаю, что нам надо отменить архитектурные конкурсы вообще. Это всё равно что заставлять людоедов учить декларацию прав и свобод человека: они и выучат, и с удовольствием, поскольку о поедании себе подобных там нет ни слова, а зная ее, обоснованно считаешь себя культурным человеком. Толку не будет никакого. Я не вижу никакой возможности вернуть в Москву архитектуру за исключением глубоко архаических феодальных схем.

Нам надо найти какого-нибудь сильного человека, олигарха и чиновника, и срочно сделать его Предводителем зодчих. Хотите — изберите его почетным председателем Союза, хотите — СРО, хотите — Палаты или чего у вас еще есть, хотите — создайте совет СРО, Союза, Палаты и двух Академий и выберите его председателем всего вашего уважаемого безобразия. Так наша страна спасала футбол, фигурное катание, биатлон, парки, современное искусство, истребитель шестого поколения и так далее. Никакого иного ресурса архитектуры, кроме честолюбия видного лица, в нашей стране в настоящий момент нет и быть не может.

«В пылу политической борьбы, в азарте увязки важнейших интересов нужно иногда, быть может на секунду, задумываться, что же от всего этого останется, когда интересы уйдут в прошлое. Ведь тут же люди живут!»

Личность, личность и еще раз личность. И важно, чтобы эта личность была вхожа. Она должна сказать, что да, Марат Шакирзянович, да, ТЭПы — вопрос политический, архитекторы тут — дело десятое. Но всё же десятое, отдайте им десятину. В пылу политической борьбы, в азарте увязки важнейших интересов нужно иногда, быть может, на секунду, задумываться, что же от всего этого останется, когда интересы уйдут в прошлое. Ведь тут же люди живут! И после увязки тоже! Такая широта видения, скажите Сергею Семеновичу, как раз и отличает больших подлинных стратегов, каким он является, от тех, кто вязнет в мелочах. А архитектура, Анастасия Владимировна, это как раз и есть инструмент размышления о перспективе времени, большей, чем один электоральный цикл. Это что-то вроде четок в руках Почтеннейших — перебираешь построенное и успокаиваешься. Поэтому, пожалуйста, Максим Геннадьевич, Петр Павлович, введите какого-нибудь архитектора, например Сергея Олеговича, в ГЗК. Иначе у нас архитекторов никто не уважает вовсе, потому что за что их уважать, кроме способности повлиять на ТЭПы, никто из заказчиков не понимает. А от этого всему правительству урон. Четыре года — ни одной значимой постройки! Ну нельзя, чтобы такие культурные люди, как сам Сергей Александрович, называли архитекторов «бандой фасадников». Это противоречит базовым принципам высокой профессии зодчего, где фасад выражает то, что за ним, то есть ТЭП, о чем говорили Ле Корбюзье и другие международные официальные лица.

И, Сергей Олегович, пожалуйста, больше никаких конкурсных процедур. Режим личного фаворитизма, лести, изворотливости, полного наплевательства на мораль и далее по списку Макиавелли. Душить конкурентов надо тихо, тут не может быть никакой публичности, никаких отрытых заявлений, как у уважаемых Никиты Игоревича или Андрея Владимировича, — иначе страдает репутация всего архитектурного цеха. Надо прямо и громко сказать: высокое искусство архитектуры требует фаворитизма, тишины, тайны и фундаментальной непорядочности.

Только так вы, уважаемые зодчие, сможете подобраться к тем восьми миллионам квадратных метров, которые упомянуты выше. Только так современная Москва с ее спецификой сможет получить архитектуру, достойную мировой столицы, глобального города XXI столетия. Только благодаря этому архитектура сможет стать настоящим драйвером развития нашего великого города. Только так в Москве появится работа для архитектурного критика.

Фотография обложки: ООО «Сергей Скуратов ARCHITECTS»

Григорий Ревзин родился в 1964 году. Окончил исторический факультет МГУ, 10 лет преподавал на кафедре истории русского искусства. В 1992 году опубликовал первую в России монографию, посвященную неоклассицизму. Автор более 50 научных статей по теории и истории архитектуры. С 1996 по 2000 год - заместитель главного редактора журнала "Проект Россия". Вел архитектурные странички в "НГ", в газете "Сегодня", с 1996 года - архитектурный обозреватель "Коммерсанта". В 2001 году был комиссаром Российского павильона на Венецианской архитектурной биеннале. C 2001 года главный редактор журнала "Проект Классика"

фото: Валерий Мельников, КоммерсантЪ

статьи:

Как устроен город: фабрика // Коммерсантъ-Weekend, 23.11.2018

В 1790 году предприниматель Ричард Аркрайт соединил паровую машину Джеймса Уатта (созданную в 1769-м) и прядильную машину Джеймса Харгривса (1764) в одну систему и создал фабрику в Кромфорде. Это, конечно, условная дата рождения фабрики, можно найти и другие. Но новация Аркрайта имеет преимущества для понимания феномена.

Как устроен город: просто жители // Коммерсантъ-Weekend №30, 07.09.2018

Я придумал некую программу развития спальных районов, как мне казалось, более или менее остроумную. При обсуждении выяснилось, что она совсем никуда не годится, хотя в некоторых местах она пережила этап нечувствительного внедрения.

Как устроен город: спорт // Коммерсантъ-Weekend №23, 06.07.2018

Каждый, кому приходилось искать в городе спортивные объекты, оставшиеся от больших событий, испытывал разочарование. Для меня оно началось с поисков телебашни, построенной Сантьяго Калатравой в Барселоне для Олимпиады в 1992 году.

Путин и город. Каким будет строительство нового срока // Московский Центр Карнеги, 18.05.2018

Нас ждет попытка разогнать массовое индустриальное строительство до 120 млн квадратных метров. 120 не получится, а 100 – вполне; ухудшение качества строительства будут обосновывать необходимостью все удешевить, чтобы исполнить указ президента. 100 млн квадратных метров – это примерно 4-5 млн человек, найти эти 5 млн платежеспособных человек в год вряд ли получится.

Гаражи и рынки // Коммерсантъ-Weekend №15, 11.05.2018

Есть разные подходы к поискам русской национальной идентичности вообще и структуре российских поселений в частности. Там много всего придумано, но вот есть одна уникальная вещь - гаражи. Русские гаражи - это как русский авангард или русская вера - встречаются преимущественно в России.

«Фальшак и глупость»: архитектуровед Григорий Ревзин выступил в Калининграде // Новый Калининград.ru, 23.04.2018

20 апреля в Калининграде в Кафедральном соборе состоялась публичная дискуссия «Контрастный Калининград», в которой приняли участие партнёр КБ «Стрелка», архитектурный критик Григорий Ревзин, советник губернатора Вячеслав Генне, а также журналисты, архитекторы и прочие калининградцы, решившие посвятить вечер пятницы обсуждению прошлого, будущего и настоящего современного города. В своём выступлении Ревзин рассказал о том, когда работает историзм в архитектуре, в чём, по его мнению, настоящая проблема российских городов и как Дом Советов в Калининграде связан с российской идентичностью. «Недвижимость Нового Калининграда» приводит самые яркие цитаты.

Как устроен город: Рабочие // Коммерсантъ-Weekend, 20.11.2017

Время от времени защитники исторического наследия пытаются сохранить рабочие кварталы 1920-х. Что интересно: никому не приходит в голову доказывать их ценность с позиций бессмертной истории рабочих, их быта, их повседневности. Качества дизайна - да, история жизни - нет. Мы сохраняем исторические магазины, древние храмы, дворцы - но не рабочие кварталы.

Упаковка для жизни // Коммерсантъ-Weekend №38, 10.11.2017

Среди революций ХХ века архитектурная не из числа главных, но она заметна. Облик человеческих поселений и само понимание дома по ее результатам полностью изменились. У архитектурной революции есть имя - Ле Корбюзье, хотя то, что произошло, проще и обширнее, чем его творчество.

Сакральная аномалия // Коммерсантъ-Weekend №34, 06.10.2017

Город не схож с раем. По большому счету все мировые религии являются городскими, если не в первый момент откровения, то очень быстро после него, поскольку скорость их распространения не оставляет места для предположения о сельском или кочевом образе жизни. Но только у христиан Царствие Небесное - это город, и только в Откровении Иоанна.

Как устроен город: Регулярная планировка // Коммерсантъ-Weekend, 24.09.2017

Как ни странно, в истории мы не наблюдаем эволюции от городов иррегулярных к регулярным. Казалось бы, сначала должно появиться поселение свободной формы, потом ему должны придать геометрический порядок. Однако и в Вавилоне, и в Мохенджо-Даро (главном городе Хараппской цивилизации), и в Гизе (Египет, Древнее царство), то есть во всех центрах изобретения городской цивилизации, мы с самого начала сталкиваемся с регулярными планами. Это даже завораживает. Изобретение регулярной планировки оказывается современным изобретению города вообще.

Как нам благоустроить Россию: парки и площади из проекта АИЖК и КБ «Стрелка» // Афиша, 18.08.2017

Авторы Таймс-сквер переделают парк в Грозном, ученики Колхаса - площадь в Набережных Челнах, озеленители «Музеона» - парк в Красноярске. «Афиша Daily» попросила Григория Ревзина рассказать о программе развития городской среды и провела ревизию ключевых объектов.

Как устроен город: Квартал // Коммерсантъ-Weekend №24, 14.07.2017

Кварталы - это клетки городской ткани, материал, из которого строится городской организм. Я бы даже, вслед за Патриком Джедсом, биологом, ставшим урбанистом и впервые предложившим идею "органического города", продолжил эту метафору и сказал бы, что строение этой клетки определяет качества города.

Как устроен город: Дом // Коммерсантъ-Weekend, 02.07.2017

Город на восемь десятых состоит из жилых домов, и в целом они как-то не раздражают. Но вот что поразительно. Стоит начать думать про каждый отдельный дом, и возникают сомнения. Почему он тут стоит? Зачем его здесь построили? Не справедливее было бы, чтобы тут был общественный парк или карусели, а не это?

Как устроен город: Набережная // Коммерсантъ-Weekend №19, 09.06.2017

Вода - это городской мир иной. Как бы вы ни въезжали в город, вам предстоят сначала скучные предместья, потом раздрай срединной зоны и только потом собственно город. Но по воде вы всегда оказываетесь сразу в центре. Как будто прыгаете в центр через портал.

Музею спроектировали директора // Коммерсантъ №49, 23.03.2017

Министр культуры РФ Владимир Мединский назначил новым директором Государственного научно-исследовательского музея архитектуры имени Щусева бывшего заместителя директора филиала музея, Дома Мельникова, Елизавету Лихачеву. Назначение является конфликтным шагом, что, по мнению Григория Ревзина, и могло определить решение министра.

Великое переселение. Зачем в Москве сносят пятиэтажки // Московский Центр Карнеги, 22.03.2017

Программу готовили, чтобы решить проблему 300 домов и 300 млрд рублей. Собянин на порядок увеличил масштаб программы, но ее дизайн остался прежним. Она заменяет все нормы режимом ручного управления. Наша история дает достаточно примеров того, что происходит, когда все полномочия концентрируются в одних руках, а все ограничения сносятся.

Как устроен город. Улица // Коммерсантъ-Weekend №8, 17.03.2017

Леонардо да Винчи придумал "науку видеть" - saper vedere. С тех пор появилось множество разнообразных руководств, как это делать. Эрнст Гомбрих написал книгу о том, как "уметь видеть" живопись, Бруно Дзеви - о том, как видеть архитектуру, Антонио Коста - о том, как видеть кино. Идея достаточно проста: чтобы получать удовольствие от произведений искусства, нужно иметь образованное зрение.

Место красит архитектора // Коммерсантъ №37, 03.03.2017

39-м лауреатом главной архитектурной премии мира стало испанское бюро RCR, никак не прославившееся в архитектуре и никому не известное до присуждения премии. Парадоксальное решение притцкеровского жюри комментирует Григорий Ревзин.

Среда для жизни: зачем нужны стандарты // Коммерсантъ №195, 20.10.2016

КБ "Стрелка" заключило контракт с Фондом единого института развития в жилищной сфере (учредитель - Агентство по ипотечному жилищному кредитованию, АИЖК) на разработку стандартов комплексного развития жилых территорий. Партнер КБ "Стрелка" Григорий Ревзин объясняет, что и зачем предстоит сделать в рамках этого контракта.

Григорий Ревзин о том, как связаны плитка и дождь // Мослента, 24.07.2016

Григорий Ревзин снова не поладил с горожанами. Точнее, они с ним не поладили. Разозлённые тропическими ливнями москвичи обрушили на урбаниста очередной поток критики и вопросов, куда, мол, ваши благоустроители дели ливневые каналы. "Мослента" публикует его ответ.

День рождения 03 декабря 1964

историк, искусствовед, архитектурный критик, журналист, колумнист

Биография

Родился в 1964 году в Москве в семье лингвистов И. И. Ревзина и О. Г. Ревзиной.

Учился на отделении структурной и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ, окончил отделение истории искусства исторического факультета МГУ. Защитил кандидатскую диссертацию под руководством Д. В. Сарабьянова . В течение 10 лет преподавал на кафедре истории русского искусства МГУ «Историю русского искусства XIX века». Имеет степень кандидата искусствоведения. Г. И. Ревзин является автором более 50 научных статей по теории и истории архитектуры.

С 1996 по 2000 год - заместитель главного редактора журнала «Проект Россия», с 2001 года - главный редактор журнала «Проект Классика». Сотрудничал с «Независимой газетой», газетой «Сегодня», журналами Architectural Digest (AD) и Gentelmen’s Quarterly (GQ), с 1996 года - архитектурный обозреватель газеты «Коммерсантъ».

В 2000-м и в 2008-м годах являлся куратором Российского павильона на Венецианской биеннале. Входит в Международный комитет по созданию музея в «Доме Мельникова» и сообщество «Сноб».

Г. И. Ревзин - один из последовательных критиков лужковского стиля в архитектуре Москвы.

С 2011 года - член градостроительного Совета Фонда «Сколково».

Книги и некоторые статьи Г. Ревзина

Г. И. Ревзин. Семиотика в архитектуроведении: проблемы взаимоотношения с другими научными парадигмами // Теория архитектуры. Сб. науч. тр. Под общ. ред. И. А. Азизян . - М.: ЦНИИПградостроительства, 1988. С.56-74.
Г. И. Ревзин. Ренессансные мотивы в архитектуре неоклассицизма начала XX века // Иконография архитектуры. Сб. науч. тр. Под. общ. ред. А. Л. Баталова . - М., 1990. С. 187-211.
Г. И. Ревзин. Заказчик в архитектуре неоклассицизма начала XX века. К постановке проблемы // Архитектура и культура: Сборник материалов Всесоюзной научной конференции. Сост. сб. И. А. Азизян , Г. С. Лебедева, Е. Л. Беляева. - Ч.I. - М.: ВНИИТАГ, 1990. - C.101-109.
Г. И. Ревзин. Стиль как семантическая форма общности. К проблеме культурологического изучения архитектуры // Архитектура и культура. Сб. науч. тр. под ред. И. А. Азизян и Н. Л. Адаскиной. - М.: ВНИИТАГ, 1991. С.69-103.
Г. И. Ревзин. К вопросу о принципе формообразования в архитектуре эклектики // Общество историков архитектуры. Архив архитектуры. Выпуск I. Предс. ред. кол. Швидковский Д. О. - М., 1992. С.142-164.
Г. И. Ревзин. Частный человек в русской архитектуре XVIII века. Три аспекта проблемы // Заказчик в истории русской архитектуры (Общество историков архитектуры. Архив архитектуры. Выпуск V). Отв. ред. вып.: Г. И. Ревзин, Вл. В.Седов. - М., 1994. С.217-249.
Г. И. Ревзин. К проблеме романофильского направления в архитектуре русского ампира. Тезисы // Архитектура мира. Вып.3: Материалы конференции «Запад-Восток»: Античная традиция в архитектуре. Под ред. Н.Смолиной. М.: Architectura, 1994. С.103-106.

Один из самых влиятельных российских архитектурных критиков Григорий Ревзин родился и рос в московских пятиэтажках и до сих пор сохранил к ним привязанность. Из студента МГУ он быстро превратился в доцента и на протяжении десяти лет работал на кафедре истории русского искусства. Опубликовал первую в России монографию по русскому неоклассицизму. Выступает как обозреватель отдела культуры ИД «КоммерсантЪ», занимает пост главного редактора журнала «Проект Классика», ведет колонку в GQ. С 2000 года Ревзин успешно курирует российский павильон на Венецианской архитектурной биеннале — во многом благодаря его авторитету один из «Золотых львов» достался проекту московского архитектора Ильи Уткина. Известен как защитник исторической застройки, а вот решение о сносе Центрального дома художника в Москве поддержал, хотя и боится окончательного превращения архитектуры в шоу-бизнес, а Москвы — в Диснейленд. Участник проекта «Сноб» с декабря 2008 года.

Где родился

Москва

«Я родился в пятиэтажке… Родился, правда, в центре… вырос в районе Химки-Ховрино, у отца, в пятиэтажке. И я очень люблю эту среду, мне очень нравятся эти дома».

Где и чему учился

Окончил исторический факультет МГУ.

Где и как работал

В течение десяти лет преподавал на кафедре истории русского искусства МГУ.

«Однажды сделал для иностранных студентов… по Москве курс и в конце предложил нарисовать карту Москвы, просто, что запомнили. …И они действительно нарисовали какие-то улицы, какие-то кольца нарисовали, бульвары. Отметили здания, которые запомнили, и я потом проанализировал, что получилось. Ни один студент не заметил ни одного здания власти. Получилось, что Москва как столица нашей родины на постороннего человека производит такое впечатление, что неизвестно, где эта власть».

Писал для газеты «Сегодня» и «Независимой газеты», с 1996-го — архитектурный обозреватель, специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ». Ведет авторскую колонку в журнале для мужчин GQ.
Был главным редактором архитектурного журнала «Проект Россия», сейчас возглавляет журнал "Проект Классика".

«…Когда я говорю о 20 качественных архитекторах, они, конечно, в русской ситуации 20 качественных, то есть в рамках глобалистической картины они далеки по известности от западных звезд. Но, тем не менее, в России они очень известны».

«Примерно лет пять назад совсем отчаялся, решил, что все, что я пишу, абсолютно в никуда, никто меня не слушает. И ровно в этот момент люди, про которых я много писал… стали получать заказы. Иногда инвесторы обращались ко мне, спрашивали: кого из архитекторов ты порекомендуешь? Я кого-то рекомендовал. С другой стороны, наверное, это произошло бы и без меня — просто люди талантливые сами пробиваются».

С 2000-го — куратор российского павильона на Венецианской архитектурной биеннале

«Венецианская биеннале — самое громкое событие в русской архитектурной жизни, но и самое скандальное. Тут русская архитектура показывается среди западной, а это для нас своего рода момент истины. Грустно, что так, но так».

Ученые степени и звания

Кандидат искусствоведения.

Достижения

«В 2000 году, когда я был куратором, мы получили "Золотого льва". Получил Илья Уткин за фотографии. …Нам тогда дали по такому случайному стечению обстоятельств…»

Участвовал в скандалах

Поддержал идею сноса Центрального дома художника в Москве, вопреки «коллективному мнению культурной общественности».

«Одно дело — снос памятников, важных исторически и эстетически. А другое дело — снос сарая. Напомню, что когда это здание было построено, его прозвали "Сараем". …Cамо по себе здание мне не представляется достойным того, чтобы за него бороться как за культурное достояние. …Проект шел в направлении того, чтобы придумать общее задание на эту территорию, которое бы ее реанимировало. Сейчас это территория со странной функцией. В свое время Александр Кузьмин хлестко назвал ее "кладбищем без покойников"».

Люблю

старую Москву, классическую архитектуру, пятиэтажки

«Я испытываю по отношению к ним такие острые чувства. Когда их сносят, я издевательски начинаю говорить: "Вот, исчезает старая Москва, нет пятиэтажек, смотрите, нет этого магазина…" Я люблю эту архитектуру, она мне нравится».

И вообще

«У нас архитектура вообще в довольно грустной ситуации… Мы не гордимся нашей архитектурой».

«Архитектура теперь такая часть индустрии моды или скорее шоу. Просто шоу-бизнеса».

«Если это будет продолжаться, то Москва перестанет быть историческим городом. Она целиком станет Диснейлендом…»

02.10.13 17:27

Евгения Гершкович - о книге Григория Ревзина «Русская архитектура рубежа ХХ - ХХI веков».

Обложку увесистого фолианта в 530 страниц украшает изображение инсталляции Александра Бродского «Кома города». Из глины вылепленный в 2000 году макет мегаполиса вот-вот утонет в черной масляной жиже, намекая, что никакая благость в душе читателя не разольется и от того, что внутри, то есть от содержания книги под, казалось бы, вполне академическим, даже с претензией на учебник, названием. Однако то не учебник, то приговор Москве, перенесшей два десятилетия строительного бума, озаренных 18-летним правлением Юрия Лужкова, давшего свое имя архитектурному стилю.

Григорий Ревзин - первый среди отечественных архитектурных критиков, следовательно, ему и первым ставить диагноз недавно свершившемуся времени, и расставлять его героев - их примерно двадцать - по соответствующим местам в иерархии. Тем более, что летопись того лихолетья он и так трудолюбиво вел, согласно занимаемым должностям корреспондента газеты «Коммерсантъ», редактора журнала «Проект Россия» и так далее. Теперь же, собрав хронику с 1998 года по настоящее время в один том (к слову, он так же поступил в 2006 году с изданием «На пути в Боливию»), Ревзин предается рефлексии, временами полемизируя с самим собой недавним, оснащая повествование, точно гарниром к основному блюду, пересмотром прежних позиций, критическими оценками, недоумением даже, иногда признавая исторические поражения, иногда подтверждая свои провидческие наблюдения.

Тексты Ревзина, давно разобранные на цитаты прогрессивной общественностью, - как всегда, образец хорошей литературы, балансирующей на грани сатиры и элегии, с местами вроде: «Вдоль очереди шел одноногий человек в траченой шинели, и стук его костылей отмерял неправдоподобную длину и очереди, и барака» - вполне в духе Достоевского.

Книга устроена просто, по сути, она о двух утопиях. Первая - «Большой лужковский стиль»: триумфальные программы бывшего градоначальника по преображению Москвы, вознесению к небу и заглублению в землю: перестройка исторических памятников, Храма Христа Спасителя - «молитва в камне», «Военторга», «Манежа», гостиницы «Москва», плюс Манежная площадь и памятник Петру, что «так же страшен, как разросшийся до размеров морской свинки таракан»). Возмутительные факты согласований, переводов средств в офшоры, сращивания экономических интересов автор повествования и не думал оставлять за скобками. Напрасно иные грезили, что старые газеты истлели. Нет, теперь те заметки (мы их все читали!) - составляющие программного произведения отечественного исследователя. Ревзин с его фирменными едкими формулировками и издевательской лексикой предпочел интонацию максимально критическую. Досталось всем.

Строительство «под старину» силами постсоветских мастеров - чиновников от архитектуры (М.Посохин, С.Ткаченко, Ю. Гнедовский, А.Меерсон и так далее), поиск национальной идеи посредством вольного перевода символов в простые формы, купола и башенки, образчики архитектурного вкуса Юрия Михайловича обернулись интеллектуальным тупиком и грандиозной халтурой, на фоне которой мы теперь живем.

Программно противостоявшие лужковскому стилю зодчие, урбанисты, «бумажники», постмодернисты делали попытку очистки города от всего советского и пересадки сюда европейской цивилизации, что выглядело не меньшей утопией. Силясь отыскать хорошую архитектуру, Ревзин посвятил этим персонажам целые главы второй части труда.

Представляю себе архитекторов, толпящихся у стенгазеты, заглядывающих поверх голов коллег в волнении, упомянуты ли они и какого хлесткого эпитета удостоены. Григорий Исаакович распределил их на группы: «Джентльмены», «Художники», «Чудаки». В первую попали неомодернисты, проводники минимализма как воплощения интеллигентности - Н.Лызлов, А. Скокан, Е.Асс, С.Киселев, Б. Левянт с Б. Стучебрюковым. «Художники», а это М.Хазанов, В. Плоткин и С.Скуратов, так же, как и джентльмены, представляют неомодернистскую линию современной архитектуры, однако, с точки зрения автора, главной для них оказывается форма, а контекст и прочее на втором месте.

«Чудаки». В этом очерке Ревзин рассматривает явление иного порядка. Речь идет о тех «маргиналах», кто с пониманием решил отнестись к лужковскому заказу, специфически московской работе в стилях, и всерьез на него ответить. Упражнения в ар деко представляют П.Андреев, М.Лабазов, А.Чельцов, А.Савин, А.Воронцов, А.Бавыкин. Крайнюю степень удивления вызвало у автора творчество С.Ткаченко с его талантом легкого жонглирования стилями.

«Бумажники», как альтернативная история, вынесены в отдельную главу, где архитектурный критик предается фантазиям, как если бы Советский Союз не рухнул, и сегодня вещи А. Бродского, Ю. Аввакумова, М. Белова оказались бы в коллекциях МоМа,Tate Modern, а мир бы говорил о третьем русском авангарде, а в России прогрессивная общественность носила бы их на руках, а их постройки стали бы предметом паломничества. Но такого не случилось. Архитектура последних двадцати лет стала опытом отрицательного ответа на исторические вопросы, Россия не превратилась в европейскую страну, то есть кругом поражение. Хотя нет, имеется и надежда. Она брезжит в финальном торжественном аккорде произведения Ревзина - главе под названием «Пророк». Она - о друге, М.Филиппове, мастере-неоклассике, единственном, кто сумел создать свою повестку дня и воплотить ее в реальном строительстве.

Г.Ревзин «Русская архитектура рубежа ХХ - ХХI веков», М., «Новое издательство», 2013.

Лужковcкий стиль: время для анализа

11.09.13 13:50

14 сентября на «Стрелке» Григорий Ревзин представит свою книгу «Русская архитектура рубежа XX-XXI веков».

«Новая книга главного российского архитектурного критика Григория Ревзина — подведение неутешительных итогов прошедшего двадцатилетия, которые он связывает с предпринятой постсоветской архитектурой попыткой решить нерешаемые проблемы идеологии нового общества — его стремлением войти в западную цивилизацию и отделить себя от советского исторического и культурного опыта.

Книга Ревзина — последовательный автокомментарий к его собственным газетным и журнальным текстам, написанным когда-то на архитектурную злобу дня и соединенным сегодня в пристрастный, но цельный портрет архитектурной эпохи с ее героями и антигероями, творцами и жертвами, успехами и провалами.

«Эта книга об архитектуре Москвы постсоветского времени. О двадцати годах почти беспрерывного строительного бума, когда на месте столицы первого в мире социалистического государства был построен капиталистический мегаполис. Это книга о победе Юрия Михайловича Лужкова над Москвой, книга о первом периоде в истории Москвы, который называется не именем верховного правителя России, как Москва сталинская, хрущевская, брежневская, но именем мэра: лужковская Москва».

Григорий Ревзин — архитектурный критик, специальный корреспондент Издательского дома «Коммерсантъ», комиссар российского павильона на Венецианской биеннале, член Архитектурного совета Москвы, автор книг «Неоклассицизм в русской архитектуре начала XX века» (1992), «Очерки по философии архитектурной формы» (2002), «На пути в Боливию: заметки о русской духовности» (2006) и др.

Хай-тек в тереме

06.08.12 18:15

Российский павильон на 13-ой Венецианской Биеннале архитектуры: смутные очертания высокотехнологичной экспозиции.

На прошлой неделе комиссар российского павильона Григорий Ревзин и кураторы экспозиции Сергей Чобан и Сергей Кузнецов (SPEECH Чобан & Кузнецов) представили концепцию выставки, инсталляция которой завершается в данный момент в щусевском здании на территории Джардини. Биеннале начнется 27 августа, но кураторы спешили закончить все работы по монтажу к сегодняшнему дню, учитывая, что август в Италии - сезон отпусков, и все выставочные службы работают в соответствующем неспешном режиме.

Центральная зона ИЦ Сколково

Кварталы «Технопарка» в Сколково 1/10

03.04.12 14:00

Подведение итогов конкурса на проектирование жилых кварталов района «Технопарк» инновационного центра «Сколково» стало одним из самых значительных архитектурных событий прошлого месяца. Проектом авторского коллектива под руководством Д.В. Буша мы открываем серию публикаций работ победителей.

Подробную информацию о ходе конкурса и анализ его итогов публиковали наши коллеги на портале archi.ru . Комплексную и, надо заметить, на редкость позитивную оценку его результатов дал архитектурный критик и член сколковского градостроительного совета Григорий Ревзин (Коммерсантъ-Власть, 26.03.2012, №12 (966)) . Мы решили развернуто, в нескольких постах, представить победившие проекты, поговорив с авторами об опыте участия в этом . Какие типологии домов из трех предложенных - многоквартирники, таунхаусы, коттеджи - они разрабатывали и почему? Какие трудности преодолевали? Какие впечатления оставило проведенное соревнование? Одним из первых откликнулся коллектив под руководством Буша Дмитрия Вильямовича. На вопросы архитекторы ответили лаконично, но прислали подробнейшую презентацию проекта, отличающегося затейливой, однако, как обстоятельно доказано в пояснительной записке, весьма эффективной объемно-пространственной композицией.

В ГУП МНИИП«Моспроект-4» Дмитрий Вильямович возглавляет мастерскую, специализирующуюся на строительстве масштабных спортивных сооружений. Его команда закономерно сосредоточилась на проектировании самых крупных жилых объектов - многоквартирных домов. В соответствии с дизайн-кодом, разработанным архитекторами-кураторами «Технопарка» Жаном Пистром и Мохсеном Мостафави, жилые кварталы на плане района выглядят как рассыпанные по лесу круги и полукружия разных размеров, соединенные нитями дорог. Коллектив под руководством Буша еще на первом этапе придумал хитроумную планировочную схему, которая за счет модульного устройства теоретически могла бы вписаться в любой из этих кварталов. А условиями конкурса предполагалось, что кварталы, распределенные между тридцатью финалистами, могут не совпасть с теми, что участники выбрали для себя на первом этапе, и, следовательно, будут иметь другие размеры и конфигурацию.

Объемно-пространственная композиция, предложенная в данном случае, - это такое красивое геометрическое упражнение. Модульная единица - жилой объем в виде призматоида с наклонными верхней и нижней гранями. Из четырех призматоидов складывается ромбовидный блок, который соединяется с аналогичными, как показано на схеме, образуя прямоугольные дворы. Из таких элементов вырастает эффектная кристаллическая структура, потенциально готовая расширяться до бесконечности.

В заданный на финальном этапе круг архитекторы вписали 16 полных и 16 неполных жилых модулей - 5-этажных домов. Все они сообщаются между собой галереями-переходами. Окна галерей выходят во внутренние ромбические дворики, а квартиры «смотрят» в большие прямоугольные. Все внутренние дворы проницаемы за счет того, что наклонные нижние грани модулей одним ребром опираются на фундамент, а другим - на конструкции соседнего дома в месте пересечения с ним. Квартал можно пройти насквозь как по внутренним галереям, так и через открытые дворы. В цокольных этажах центральных зданий и в нижней части периметральных блоков запланированы различные объекты инфраструктуры. Продуман доступ для автомобилей, в том числе спецтранспорта. В цокольных этажах центральных зданий и в нижней части периметральных блоков запланированы различные объекты инфраструктуры. Имеется подземная автостоянка.

Среди экологических решений, в комплексе обеспечивающих застройке серебряный LEED, особое внимание уделено снижению теплопотерь. На это работают буферные пространства - остекленные галереи и помещения в нижней части под жилыми этажами, а также многоступенчатый силуэт зданий, который обеспечивает снижение скорости движения и турбулентности воздушных потоков и ветрового давления. Кроме того, предусмотрены: использование возобновляемых источников энергии, переработка дождевой воды, система естественной вентиляции.

В соответствующую условиям конкурса стоимость строительно-монтажных работ (без учета отделки она составляет не более 28 тысяч рублей за кв. метр) удалось вписаться во многом балгодаря все той же модульной структуре, предполагающей использование однотипных конструктивных элементов. Рациональная унификация сошлась в этом проекте с визуальным разнообразием: кристаллическая композиция и неочевидный «с земли» алгоритм установки модулей создают внутри квартала сложно предсказуемую игру объемов, как бы сталкивающихся, наезжающих друг на друга, то закрывающих обзор, то раскрывающихся в ландшафт. Возможно, именно такое сочетание характеристик принесло команде безоговорочную победу. Как сообщает Григорий Ревзин , за этот проект жюри проголосовало единогласно.

У самих архитекторов от участия в конкурсе впечатления - исключительно положительные. Самым сложным, как они написали, было в целом создание жилой среды нового качества, отвечающей характеру инновационного центра «Сколково». Их проект не претерпел радикальных преобразований между первым и вторым этапами, когда в условия конкурса вносились существенные коррективы. Изменение технико-экономических показателей, в частности снижение этажности многоквартирных домов с 7 до 5 этажей, не повлияло на общий замысел. Из пожеланий по доработке, которые члены жюри индивидуально озвучивали финалистам, была названа только просьба уточнить систему входов в дома. Примечательно, что в данном случае, несмотря на присутствие мастера-лидера, архитекторы подчеркивают коллегиальность своей работы. И ответы на наши вопросы в письме тоже были подписаны всеми именами авторов проекта: Дмитрий Буш, Алексей Орлов, Владислав Тулупов, Антон Заключаев, Алексей Рюмин, Владимир Алёхин, Ирина Гришина, Дмитрий Хомяков, Ирина Бердникова, Константин Заиграев.

Поэтажные планы:

От Чипперфильда ждут перемен

09.02.12 18:55

До 13-й архитектурной биеннале в Венеции еще полгода, но подготовка к главному профессиональному форуму уже идет полным ходом. Есть время вспомнить, каким он был в последнее десятилетие, и представить, что сейчас может измениться. Ирина Коробьина рассказывает о новом директоре выставки, а Григорий Ревзин - о том, что покажет в своем павильоне Россия.

27 декабря 2011 года совет Венецианской биеннале назначил директором архитектурной секции Дэвида Чипперфильда и возложил на него ответственность за проведение 13-й Международной выставки, которая пройдет с 29 августа по 25 ноября 2012 года. Выступая на пресс-конференции, новоявленный куратор сказал, что выставка «должна доказать существование богатой культуры архитектурной практики и проектирования». Таким образом, устроители заявили о своем стремлении вернуть биеннале в более жесткие профессиональные рамки.

Фото предоставлено пресс-службой биеннале

Архитектор Дэвид Чипперфильд, куратор 13-й венецианской биеннале

Начиная с 2000 года директорами преимущественно избирали теоретиков, историков архитектуры, известных критиков, соответственно концепция и экспозиция становились все более философски-абстрактными, и все менее практичными, снижая тем самым профессиональную ценность события. На 9-й выставке историк архитектуры Курт Форстер дал обзор основных течений в современной архитектуре, а в дальнейшем, как справедливо отметил Григорий Ревзин в своей статье «Малая земля - общая земля» (Газета «Коммерсантъ» 26.01.12), событие последовательно приближалось к биеннале художественным, когда экспозиция в основном состоит из инсталляций и перформансов, а архитектура оказывается где-то рядом. Собственно фраза «где-то рядом» (Out There) - это слоган выставки 2008 года, прошедшей под руководством критика Аарона Бецки. Возможно, интересная с точки зрения развития современного искусства, выставка Бецки, по мнению многих критиков, продемонстрировала ориентацию на богемную тусовку, чем нанесла значительный ущерб репутации Венецианской архитектурной биеннале. Ведь на этом форуме не только определяются основные тенденции в градостроительстве, архитектурном стиле и дизайне на ближайшие несколько лет, но инвесторы, девелоперы решают вопросы миллиардных вложений в реализуемые или планируемые проекты. И чем более экспозиция уходила в область отвлеченных размышлений, тем меньший она вызывала интерес среди профессионалов и, следовательно, становилась менее актуальной. Явный кризис 2008 года заставил Совет пересмотреть свою политику.

Инсталляция Amateur Architecture Studio. Decay of a dom. 2010 Amateur Architecture Studio

В заключительном слове на встрече с журналистами 27 декабря 2011 года президент биеннале Паоло Баратта заявил, что «назначение в 2010 году директором Кадзуо Седзимы было поворотным моментом - выставка вернулась в руки профессиональных архитекторов, и ожидается, что Дэвид Чипперфильд продолжит этот курс». Но вопрос - какой курс он должен продолжить? Кураторскую экспозицию Седзимы только ленивый не обвинял во внеархитектурности. Главная интрига 13-й биеннале состоит в том, удастся ли новому руководителю преодолеть тенденцию последнего десятилетия.
Авторитет Дэвида Чипперфильда и у профессионалов, и у широкой публики в настоящий момент очень высок, его карьера находится на пике: в 2009-10 годах он получил целый ряд премий и званий, в 2011 году ему была вручена самая престижная награда Европы в области архитектуры - премия Миса ван дер Роэ. Поэтому назначение его директором 13-й Международной архитектурной выставки в Венеции - закономерно.

Artiglierie. Arsenale. Зал венецианского Арсенала, где проходит биеннале

Однако, вопреки ожиданиям большей определенности темы и концепции биеннале, название «Common Ground» (общая земля, в пер. см. общий язык), озвученное на встрече 17 января с представителями стран участниц, осталось традиционно расплывчатым. Чипперфильд не повел жесткую политику, а лишь выразил надежду, что выставка поможет найти участникам общий язык в размышлениях об интеллектуальных и физических территориях, организуемых архитектурой. Правда уточнил, что термин «Common Ground» также подразумевает землю между зданиями, собственно то, что и является городским пространством. И высказал пожелание, чтобы проекты, представленные на биеннале дали основание для серьезного размышления о пространстве создаваемом зданиями, об участии архитектуры в создании политических, социальных и общественных зон в городской среде. Таким образом, выставка 2012 года продолжит развивать тему «Идентичности архитектуры и города», поднятую все тем же Чипперфильдом, когда он был куратором британского павильона в 2006 году.

Photo: Giulio Squillacciotti, Courtesy: la Biennale di Venezia

Зал Сorderie, венецианский Арсенал

Экспозиция, которую готовит Россия для 13-й архитектурной выставки в Венеции, удачно коррелирует с пожеланиями Чипперфильда. Григорий Ревзин, являющийся комиссаром российского павильона, сообщил, что наша страна представит проект Инновационного центра «Сколково». В данном случае совещательные функции комиссара были сведены к минимуму, так как решение было принято Министерством культуры и «спущено» сверху. Ревзин только выдвинул в качестве куратора кандидатуру Сергея Чобана: «Сергей Чобан уже был одним из кураторов в 2010 году, поэтому он хорошо знает пространство павильона и условия, а также он сам участвовал в проектировании «Сколково». Внимание посетителей и участников выставки к российскому павильону может добавить тот факт, что Чипперфильд был отчасти вовлечен в создание наукограда нового поколения, он разработал для Сколково проект комплекса Сбербанка.
Сама же выставка обещает быть более представительной, чем предыдущие: заявлена 41 страна-участница, из них впервые выступят Косово, Кувейт и Перу.

Ирина Коробьина, директор Музея архитектуры им. А.В. Щусева:

« Я верю в Дэвида Чипперфильда. Действительно радует, что директором Венецианской биеннале вновь стал архитектор - не теоретик, а практик. Это не отменяет его глубокого понимания архитектурных традиций, но главное, что он профессионал, за которым много реализаций и реализаций умных. Впервые я столкнулась с ним, будучи в жюри конкурса по реконструкции Новой Голландии в Петербурге. Когда остальные участники предлагали свои варианты концепции проекта, Чипперфильд и его бюро показали ролик, который представлял, с кем он работает, какие у него есть возможности для реализации и для привлечения к этому проекту международной культурной элиты. Тогда казалось, что Чипперфильд подошел не серьезно, представив вместо идеи проекта свои связи. Однако сегодня, наблюдая его последние постройки в Германии, Великобритании и то, как он вел проектирование реконструкции театра в Перми, я понимаю всю необходимость встраивания значимых проектов в мировой культурный контекст. Чипперфильд в своей профессиональной деятельности исходит из собственных возможностей и местных условий, а не создает утопии. Думаю, это очень важно и для венецианской биеннале. Участие круга знаменитых героев мира архитектуры, с которыми дружит и сотрудничает Чипперфильд, в выставке, которую, как было заявлено, он планирует выстроить в форме диалога известных и молодых мастеров, придаст ей глубину и значительность»

Предоставлено Музеем архитектуры им.А.В. Щусева

Между тем, речь идет об охранной зоне с многочисленными архитектурными памятниками и объектами культурного наследия. Среди них - ГМИИ им. А.С.Пушкина, Румянцевский музей, Государственная библиотека им. Ленина, ЦВЗ «Манеж», Исторический музей, Музеи Кремля, Музей архитектуры им. Щусева.