Алексей Разорёнов: Кто заказал страшного и ужасного? "Шалтай-болтай" по версии семьи Черкесовых

Трагедии А.Б. Княжнина

ВАДИМ -герой трагедии Я.Б.Княжнина «Вадим Новгородский» (1788-1789). Легендарным прообразом этого персонажа явился упоминаемый в одной летописи Вадим Храбрый, возглавивший мятеж новгородцев (1786 г.) против призванного княжить Рюрика и последним убитый вместе с «иными многими советниками его». Таинственная личность Вадима Храброго, о котором ничего более неизвестно, занимала внимание историографов XVIII»Шв. (В.Н.Татищев, М.В.Ломоносов) и по-разному оценивалась в зависимости от позиции в т.н. «варяжском вопросе».
Первым художественным воплощением этого образа явилось «историческое представление» Екатерины II «Из жизни Рурика» (1786). В пьесе, сочиненной «матушкой», В. Был представлен как юный честолюбец, безразличный к нуждам народа, участник династической интриги, использующий свое коренное происхождение в борьбе за власть с иноземным, но законным правителем Рюриком, ибо ему (а не В.) Гостомысл завещал княжить в Новгороде. В финале пьесы потерпевший поражение В. преклоняет колени перед Рюриком, и тот его великодушно прощает.
Иным предстает В. в трагедии Княжнина. Он - не юноша, а муж, умудренный жизнью, доказавший свое геройство на поле брани. Предыстория действия: в отсутствие В. и войска «вельможи» затеяли в Новгороде смуту, на подавление которой был призван Рюрик. Одолев мятежников, он стал княжить - скорее в силу обстоятельств, нежели по собственной воле.
В. и Рюрик у Княжнина образуют неожиданную для русской классицистической трагедии пару героев-противников. Традиционное противоборство тирана, узурпировавшего власть, и просвещенного претендента (принца, полководца), который действует исходя из интересов народа и в согласии с ним (например, Клавдий и Гамлет в трагедии А.П.Сумарокова), здесь уступает место конфликту правителей, одинаково достойных, способных на самопожертвование. Рюрик отнюдь не тиран. Его «самодержавие», обуздавшее «вельмож-гордецов», не посягнуло на гражданские права. «Единой правды чтя священнейший устав, я отнял ли хотя черту от ваших прав?» - говорит Рюрик, обращаясь к народу. С другой стороны, свободолюбивый В. оказывается косвенным защитником тиранства, ибо свобода, которую он желает спасти, на руку вельможам и позволяет «народу зло творить и в мнимой вольности свое тиранство скрыть».
В. - человек убеждений. Он ополчается на саму идею княжеской власти, которая развращает самых добродетельных и достойных: «Что в том, что Рурик сей героем быть родился? Какой герой в венце с пути не совратился?» Благородный Рюрик пытается всеми силами погасить конфликт с В., готов уступить ему княжество и, наконец, соглашается на восстановление республики. Однако, в согласии с духом просвещенного XVIII», такое действие нуждается в санкции народа. Народ же, претерпевший уже от вольности, отдает голос в пользу Рюрика и княжеского правления. Произнеся гневный монолог, обращенный к новгородцам («Ты хочешь рабствовать, под скипетром попран? Нет боле у меня отечества…»), В. закалывается.
Трагедия Княжнина в лице В. открыла нового героя. Традиционный герой трагедии (Гамлет Сумарокова, Росслав Княжнина) исполнял «общественный договор» и следовал «мнению народному». Тиран же пренебрегал этим мнением, оттого всегда был одинок. У Княжнина в одиночестве оказывается В. Это первый положительный герой русской сцены, бросивший открытый вызов «гражданству». Рожденный веком Просвещения, В. Княжнина полон иллюзий в отношении народа. Он еще не знает «суда черни», который ведом пушкинскому Борису Годунову, персонажу, созданному другой эпохой. В сознании В. не укладывается, что народ способен ошибаться, и потому так потрясен, так раздавлен он выбором народным в пользу рабства, пускай и просвещенного. Мотив индивидуалистического бунта делает В. предтечей героев романтизма, противопоставивших себя свету и черни.

«Росслав» появился на сцене в начале 1784 г., вскоре после того, как революция в Америке окончательно победила, когда уже на подступах к французской революции общественная атмосфера напряглась до крайности во всей Европе. Это – трагедия тираноборческая и патриотическая. Национальная и политическая темы органически переплелись в ней и создали комплекс чрезвычайно сильный, величественный.

Сюжет трагедии Княжнина таков: Росслав, «полководец российский», находится в плену у шведского короля-тирана Христиерна. Росслав знает тайну, важную для блага России, а именно, местонахождение Густава, бывшего короля Швеции, союзника России. Христиерн, который хочет уничтожить Густава, выпытывает эту тайну у Росслава. Он подвергает его мукам, грозит ему ужасной казнью; но русский герой непоколебим в своей любви к отечеству. Росслав любит шведскую княжну Зафиру и любим ею; но Зафиру любит и Христиерн (и еще его вельможа Кедар, ложный друг Росслава). Росслав знает, что и Зафира погибнет, если он не выдаст тайну, но он выдерживает и это испытание. В конце трагедии, в ту минуту, когда Росслав уж должен быть казнен, Густав появляется в Стокгольме, происходит переворот, народ отрекается от тирана Христиерна, и Росслав спасен; Христиерн «заколается».

Как видим, основа трагедии – непоколебимое мужество Росслава, готового на любые муки и на смерть ради блага отечества. Русский князь предлагает Христиерну вернуть завоеванные Росславом шведские города в обмен на свободу самого Росслава; но русский герой отвергает этот обмен, по его мнению, пагубный для России; здесь Княжнин использовал предание о римском герое Регуле. С исключительным подъемом написаны те места трагедии, в которых Росслав говорит о своей любви к родине. Вообще говоря, и эта трагедия Княжнина, как и другие, страдает некоторой ходульностью, риторичностью, театральными эффектами; в этом сказалось влияние на Княжнина вольтеровской драматургии. Княжнин покидает сдержанность, скупость художественных средств, простоту сумароковской трагедии ради сценических декоративно-захватывающих ситуаций; он очень любит пышные, громкие слова, реплики, рассчитанные на восторг аудитории, склонной к блистательным афоризмам. Все это искупается у него подлинным подъемом, высоким и передовым характером самой его театральной проповеди. Он не стремится ни к тонкому психологическому анализу, ни к реальности характеров и положений; он хочет заразить аудиторию горячими и возвышенными словами о родине и о свободе, раздающимися с его кафедры-сцены. В его трагедиях звучит приподнятая, даже несколько напыщенная декламационная речь, в сущности, того же стиля, что речь Мирабо, потрясшая в 1789 году весь мир.

Росслав не только герой и патриот; он свободный гражданин, ненавидящий тиранию; он хочет погибнуть ради общества, ради отечества, – он говорит об этом много раз; но ни разу он не говорит о верности князю-царю; ради князя он ничего не сделает. Он противопоставлен в трагедии Христиерну, который считает, что нет пределов царской власти. Христиерн – самодержец, заявляющий, что его воля – закон. Наоборот, другие действующие лица, русские, и в том числе Росслав, излагают мысль Княжнина о том, что царь должен быть рабом законов. Самодержец Христиерн сделан извергом, варваром; он ведет войну с Россией из своей прихоти;

У Княжнина выходит так, что Росслав – гражданин свободной страны. Здесь выразилось то же представление о государственном строе средневековой Руси, которое характерно для декабристов. Княжнин считает, что исконное достояние России – вольность, что самодержавие – это извращенная форма правления, введенная недавно. Эта мысль о свободной России прошлого была в то же время мечтой о России будущего. И образ Росслава – это не только утверждение того, что русский народ дает героев-патриотов, но и утверждение того, что свобода принесет России Росславов.

Еще у Сумарокова мотив восстания, служивший развязке трагедии, приобретал значение урока и предупреждения тиранам. У Княжнина в «Росславе», в общем контексте трагедии этот мотив звучит особенно грозно. Княжнин описывает, как «весь народ, повиновения расторгнувши оплот», растерзал на части пособника тирана Кедара, как народ, именно народ, а не вельможи, восстает; и когда Христиерн, закалываясь, говорит: «Так есть на свете власть превыше и царей, от коей и в венце не избежит злодей», – то здесь невозможно подразумевать власть бога, а только власть народного мнения и, если надо, – гнева.

В итоге, несмотря на свою напыщенность, на совершенную условность и нереальность образов, «Росслав» – трагедия-проповедь горячего патриотизма, национальной доблести русского народа и свободолюбия – является прекрасным, до сих пор волнующим произведением русской поэзии XVIII столетия.

Тематика и проблематика комедии В.В.Капниста « Ябеда». Особенности поэтики.

Характерен культ античной поэзии, «горацианство» и эпикуреизм Капниста, начиная с конца 1790-х годов много переводившего и свободно перелагавшего Горация. Здесь сказалась и тяга к отдаленной античной культуре, непохожей на живую социальную действительность, и тяга к законченному и эстетизированному поэтическому стилю. Капнист видит в Горации учителя в отречении от насущных интересов жизни, в разочаровании от неосторожных надежд; анакреонтизм он истолковывает как поэзию легкого и несколько сентиментального утешения, открывающего мечтательное счастье в мимолетных радостях души. Отделка языка, гармония звукового состава стиха, расчет в каждом обороте фразы, отбор специфически-поэтического словаря, – вся эта тонкая работа над стихом в лирике Капниста идет в направлении созидания той поэтической культуры, которую воспринимал от карамзинистов и юноша-Пушкин.

Комедия была закончена Капнистом не позднее 1796 г., еще при Екатерине II, но тогда не была ни поставлена, ни напечатана. Затем Капнист внес в нее некоторые изменениям и местами сократил ее), и в 1798 г. она была издана и одновременно поставлена на петербургской сцене. Она имела успех; прошло четыре представления ее подряд. 20 сентября было назначено пятое, как вдруг Павел I лично распорядился запретить комедию к постановке и экземпляры ее издания изъять из продажи. «Ябеда» была освобождена от запрета только в 1805 г., уже при Александре I. Сюжетом «Ябеды» является типическая история одного судебного процесса. «Ябедник», ловкий жулик, специалист по судебным процессам Праволов хочет отнять без всяких законных оснований имение у честного, прямодушного офицера Прямикова; Праволов действует наверняка: он усердно раздает взятки судьям; председатель гражданской судебной палаты у него в руках, берет у него взятки и собирается даже породниться с ним, выдав за него свою дочь. Прямиков, твердо надеявшийся на свое право, убеждается в том, что с правом против взяток ничего не сделаешь. Суд уже присудил было его имение Праволову, но, к счастью, в дело вмешалось правительство, до сведения которого дошли безобразия гражданской палаты и Праволова. Последний арестован, а члены суда отданы под суд; Прямиков женится на судейской дочери, добродетельной Софии, которую он любит и которая любит его. Тема «Ябеды», разгул произвола и грабежа чиновников, была темой острой, злободневной, нужной во времена Капниста да и значительно позднее, в XIX в., не потерявшей своего интереса. Комедия была написана в 1790-х годах, в пору окончательного укрепления бюрократического и полицейского аппарата, созданного Потемкиным, потом Зубовым и Безбородко и, наконец, особенно расцветшего при Павле I. Бюрократия была издавна врагом независимой общественной мысли; бюрократия осуществляла произвол деспота и повторяла его в меньших масштабах «на местах». Бюрократию, верных правительству людей, купленных тем, что им была предоставлена возможность безнаказанно грабить народ, противопоставило правительство попыткам создать и организовать дворянскую передовую общественность. Путы канцелярий, подьяческих уловок «ябеды» чувствовал на себе даже дворянин, если он сам не хотел или не мог войти сотоварищем в круговую поруку властей, высших или низших, если он не мог быть вельможей и не хотел быть каким-нибудь заседателем-взяткобрателем. На «ябеду», т.е. на бюрократию, на дикий произвол ее, подкупность, самоуправство напал Капнист в своей комедии также с позиций дворянской общественности. Белинский писал, что «Ябеда» принадлежит к исторически важным явлениям русской литературы, как смелое и решительное нападение сатиры на крючкотворство, ябеду и лихоимство, так страшно терзавшие общество прежнего времени».

26.Эпические поэмы М.М. Хераскова «Чесменский бой» .

Херасков родился 25 октября 1733 года в городе Переяславле Полтавской губернии и происходил из родовитой дворянской семьи. Его отец, Матвей Андреевич, был потомком знатного валашского боярина, переселившегося в Россию при Петре I почти одновременно с Дмитрием Кантемиром. Херасков был потомственным аристократом и по линии матери, урожденной княжны Друцкой-Соколинской. Однако будущий поэт рано потерял отца, который умер через год после его рождения, и мальчик воспитывался в доме своего отчима - князя Н. Ю. Трубецкого, друга Антиоха Кантемира.
Херасков окончил Сухопутный шляхетный кадетский корпус и вышел из него в 1751 году в чине подпоручика. По окончании корпуса он четыре года тянул офицерскую лямку в Ингерманландском пехотном полку, совершенно не чувствуя никакого призвания к военной карьере. Еще короче оказалась его служба в Коммерц-коллегии в Петербурге, куда он был определен в 1755 году. В истории России, российской культуры и образования это был знаменательный год: в Москве открылся университет, одним из инициаторов создания которого был Ломоносов. И в 1756 году Херасков добивается перевода на службу в это учебное заведение. Почти вся дальнейшая деятельность его связана с Московским университетом, где он прошел путь от коллежского асессора, до директора (1763). Херасков оставил заметный след в истории Московского университета. В разные годы он был директором университетской библиотеки, попечителем университетской типографии, редактором университетских журналов «Полезное увеселение» (1760-1762), «Свободные часы» (1763) и других печатных изданий. При активном содействии Хераскова в 1778 году при университете был основан Благородный пансион, где впоследствии получили образование В. А. Жуковский, А. С. Грибоедов, В. Ф. Одоевский, Ф. И. Тютчев, М. Ю. Лермонтов и многие другие выдающиеся русские поэты и писатели. Именно Херасков добился того, чтобы чтение лекций и преподавание в университете велось на русском языке вместо обязательных ранее латинского и немецкого. Вообще дом Хераскова в Москве (не без влияния его жены Елизаветы Васильевны, на которой поэт женился в 1760 году) стал центром литературной жизни. Здесь бывали и выступали с чтением своих произведений И. Ф. Богданович, В. И. Майков, Д. И. Фонвизин и другие, тогда еще молодые литераторы.

Последние пять лет жизни Херасков целиком посвящает литературе. В 1803 году он издает колоссальную по объему (в пятнадцать тысяч стихов) поэму «Бахариáна» - «волшебную повесть, почерпнутую из русских сказок», как определил ее жанр и специфику в подзаголовке сам автор. В те же годы он пишет ряд лирических произведений, в том числе и программное стихотворение «Поэт» (1805), где дает ряд ценных советов начинающим стихотворцам. Опыт «Бахарианы» не прошел бесследно для русской поэзии. Так, молодой Пушкин в определенной мере ориентировался на традиции «волшебной повести» Хераскова, создавая свою сказочную поэму «Руслан и Людмила».
Херасков умер в Москве 27 сентября 1807 года и был погребен в Донском монастыре, где почти за тридцать лет до него был похоронен другой знаменитый русский поэт - В. И. Майков.
Литературная деятельность Хераскова началась еще в стенах Сухопутного шляхетного корпуса. Здесь он создает целый ряд басен, сатир, эпиграмм, пробует свои силы в драматургии, в жанре торжественно-хвалебной оды. Но все эти произведения носят еще подражательный характер. Херасков обличает власть денег и чинов над душой человека и особенно поэта, призывает просвещенных дворян посвятить себя служению науке, искусству, литературе, быть образцом нравственности и добродетели для других общественных сословий. Все эти моралистические рассуждения были бы не очень интересны и не обратили бы на себя особенного внимания читателей, если бы не высокое художественное мастерство Хераскова, которое проявилось в изяществе стиля, легкости разговорного языка, а главное - в необычайной задушевности, искренности тона и поэтической интонации. Все это выгодно отличало философско-нравоучительные стихотворения Хераскова от целого ряда подобных произведений других поэтов.
Однако при всей важности и значительности философических од и анакреонтических стихотворений Хераскова все же его главными произведениями являются эпические поэмы. Первой такой поэмой, обратившей на себя внимание читателей, была героическая поэма «Чесменский бой» (1771), которая посвящена блестящей победе русского флота над турецким в Чесменской бухте Средиземного моря 26 июня 1770 года. По своим художественным особенностям поэма Хераскова была достаточно традиционна. Как это полагалось по всем канонам классицизма, в ней современные военные героические события излагались часто языком и стилем эпических поэм древности, а также более поздних классицистических эпопей.
В «Чесменском бое» много ссылок на Гомера, особенно на его «Илиаду», на античную мифологию. Херасков часто сравнивает героев своей поэмы с Ахиллесом, Патроклом и другими персонажами «Илиады», традиционно большую роль в поэме играют и мифологические образы - Юпитер, Нептун (что вполне оправдано, так как речь идет о морском сражении), бог войны Марс. Поэма Хераскова о Чесменском бое приподнята и величественна. Она славит беспримерную победу русского оружия, прогремевшую на весь мир, в тонах торжественной оды.

русские поэты Кантемир, Ломоносов, Сумароков. Пока русская литература не имела своей национальной эпопеи, она, по всем понятиям того времени, не могла занять свое достойное место среди других европейских литератур Хераскова «Владимир». - C. Д. ). Эпи Ободренный признанием поэмы у русского и иностранного читателя («Чесменский бой» вскоре был переведен на французский и немецкий языки), Херасков приступает к созданию еще более монументальной эпопеи - героической поэмы «Россияда», над которой он работает свыше восьми лет. Поэма вышла в свет в 1779 году. Она произвела еще более сильное впечатление на современников, чем «Чесменский бой», и сразу вознесла Хераскова на самый верх поэтического Олимпа, сделала его при жизни классиком русской литературы. Пользуясь удачным определением Державина, данным автору «Россияды» сразу же по выходе поэмы в стихотворении «Ключ» (1779), Хераскова стали называть не иначе, как «творцом бессмертной „Россиядыы“».
Почему же имя Хераскова после издания «Россияды» было окружено таким почетом и уважением? Дело в том, что Херасков, создав свою эпопею, решил художественную задачу, над которой безуспешно бились его предшественники - поэма считалась тогда высшим родом поэзии, и не иметь хоть одной поэмы народу - значило тогда не иметьпоэзии».
«Россияда» Хераскова была грандиозна не только по объему (12 песен, около 10 тысяч стихов), но и по охвату исторического материала. В основу поэмы был положен конкретный исторический факт - поход русского войска, предводительствуемого молодым тогда еще царем Иваном IV, под Казань в 1552 году. В политическом отношении взятие Казани было наиболее значительным событием в истории борьбы с татаро-монголами после Куликовской битвы.
Однако содержание поэмы гораздо шире отраженного факта. Херасков поставил перед собой задачу через художественное воспроизведение той далекой исторической эпохи выразитьсвое отношение к современности, свой взгляд на проблемы самодержавия, монархии, дворянской доблести и добродетели. Кроме того, победа россиян расценивалась автором поэмы не только как последний акт длительной исторической драмы - трехсотлетнего татаро-монгольского ига, но и как торжество «истинно христианской веры» над магометанством. Наконец, в «Россияде» очень силен элемент «чудесного», а реальность часто перемежается в ней с художественным вымыслом. наряду с реальными историческими лицами действуют потусторонние силы. На стороне русских выступают Бог, ангелы, святые русской церкви, на стороне врагов - демоны и чародеи. Политические темы и конфликты переплетаются в поэме с вымышленными любовными эпизодами, но основное место в «Россияде» все же отводится изображению исторических событий. Третья эпическая поэма Хераскова «Владимир » (1785), посвященная теме крещения Руси при князе Владимире и проникнутая религиозно-мистическими мотивами, осталась практически не замеченной читателями. Она имела успех только у масонов, поскольку в известной мере отражала идеи масонства, которыми в пору создания этой поэмы был увлечен Херасков. Но в истории русской поэзии она не оставила заметного следа

27. Ирон-комическая поэма В.И.Майкова»Елисей, или раздражённый вакх»

Первая бурлескная русская поэма Василия Ивановича Майкова “Елисей или раздраженный Вакх” родилась на волне литературной полемики, перешедшей в новое поколение писателей 1770 гг. по наследству от Ломоносова и Сумарокова. Майков был поэтом сумароковской школы: в его поэме содержится чрезвычайно лестная характеристика Сумарокова: “Другие и теперь на свете обитают, // Которых жительми парнасскими считают”, - к этим стихам Майков сделал примечание: “Каков г. Сумароков и ему подобные” . Непосредственным поводом к созданию поэмы “Елисей, или раздраженный Вакх” стала опубликованная в начале 1770 г. первая песнь “Энеиды” Вергилия, перевод которой был выполнен поэтом ломоносовской школы Василием Петровым.
Как справедливо отмечает В.Д. Кузьмина, “перевод этот, несомненно, был инспирирован кругами, близкими Екатерине II. Монументальная эпическая поэма была призвана сыграть в России XVIII в. примерно ту же роль, какую она сыграла при своем появлении в Риме во времена Августа; она должна была прославить верховную власть” - тем более что в 1769 г., как мы помним, была опубликована “Тилемахида” Тредиаковского, отнюдь не представлявшая собою апологию русской монархии. По предположению В.Д. Кузьминой, первая песнь “Энеиды” в переводе Петрова, отдельно от контекста всей поэмы, была аллегорическим восхвалением Екатерины II в образе мудрой карфагенской царицы Дидоны .
Поэма Майкова “Елисей, или раздраженный Вакх” первоначально была задумана как пародия на перевод Петрова, причем литературная форма борьбы, пародия, стала своеобразной формой борьбы политической. В этом плане бурлескная поэма Майкова оказалась сродни пародийным публикациям в журнале Н. И. Новикова “Трутень”, где для пародийной перелицовки активно использовались тексты Екатерины II. Таким образом, в политический диалог власти и подданных героическая и бурлескная поэма оказались вовлечены наряду с сатирической публицистикой, и не в последнюю очередь этим обстоятельством обусловлены новаторские эстетические свойства русской ирои-комической поэмы.
Сюжет поэмы “Елисей, или раздраженный Вакх” сохранил очевидные следы своего изначального пародического задания. Первые же стихи травестируют канонический эпический зачин, так называемые “предложение” - обозначение темы и “призывание” - обращение поэта к вдохновляющей его музе, причем это не просто зачин эпической поэмы, но зачин “Энеиды” Вергилия; в современном переводе он звучит так:
Битвы и мужа пою, кто в Италию первым из Трои -
Роком ведомый беглец, к берегам приплывал лавинийским <...>
Муза, поведай о том, по какой оскорбилась причине
Так царица богов, что муж, благочестием славный,
Столько по воле ее претерпел превратностей горьких <...> .
В переводе Петрова “предложение” и “призывание” звучали следующим образом: Пою оружий звук и подвиги героя <...>
Повеждь, о муза, мне, чем сильно божество
На толь неслыханно подвиглось суровство <...>
И вот зачин поэмы Майкова: Пою стаканов звук, пою того героя,
Который, во хмелю беды ужасны строя,
В угодность Вакхову средь многих кабаков
Бывал и опивал ярыг и чумаков. <...>
О Муза! Ты сего отнюдь не умолчи,
Понеждь, или хотя с похмелья проворчи,
Коль попросту тебе сказати невозможно <...> (230).
Особенно текст первой песни поэмы Майкова насыщен пародийными реминисценциями из перевода Петрова и личными выпадами в его адрес. Описание “питейного дома названием Звезда” - “Сей дом был Вакховой назначен быть столицей; // Под особливым он его покровом цвел” (230) - дословно совпадает с описанием любимого Юноной города Карфагена в переводе Петрова: “Она намерила вселенныя столицей // Сей град произвести, коль есть на то предел: // Под особливым он ее покровом цвел”. В первой песне содержится и так называемая “личность” - сатирический выпад уже не столько в адрес текста, сколько в адрес его создателя. Описывая занятия Аполлона, окруженного сборищем бездарных писателей, Майков помещает в эту группу и своего литературного врага:
Не в самой праздности нашел и Аполлона <...>
Он у крестьянина дрова тогда рубил
И, высунув язык, как пес, уставши, рея,
Удары повторял в подобие хорея,
А иногда и ямб, и дактиль выходил;
Кругом его собор писачек разных был <...>
И, выслушавши все удары топора,
Пошли всвояси все, как будто мастера; <...>
Иной из них возмнил, что русский он Гомер,
Не зная, каковой в каких стихах размер,
Другой тогда себя с Вергилием равняет,
Когда еще почти он грамоте не знает <...> (234).
И весь сюжет поэмы “Елисей, или раздраженный Вакх” сохранил на себе следы первоначального пародийного замысла Майкова: основные сюжетные ситуации “Елисея” представляют собой очевидные бурлескные перелицовки сюжетных ситуаций “Энеиды”. Эней Вергилия явился причиной ссоры богинь Юноны и Венеры - подобно ему майковский герой становится орудием разрешения спора между богиней плодородия Церерой и богом вина Вакхом по поводу того, как нужно использовать плоды земледелия - печь хлеб или гнать водку и пиво. Венера укрывает Энея от гнева Юноны в Карфагене, внушив карфагенской царице любовь к Энею и окутав его облаком, которое делает его невидимым. У Майкова этот сюжетный ход переосмысляется следующим образом: по поручению Вакха Гермес похищает Елисея из тюрьмы и, спрятав под шапкой-невидимкой, укрывает от полиции в Калинкинском работном доме (исправительное заведение для девиц легкого поведения), где Елисей проводит время с влюбившейся в него пожилой начальницей и рассказывает ей историю своей жизни, где центральное место занимает своеобразный батальный эпос - повествование о битве жителей двух соседних деревень, Валдая и Зимогорья, за сенокосные луга. Нетрудно заметить, что этот эпизод является бурлескной перелицовкой знаменитого рассказа Энея о разрушении Трои и последней битве греков и троянцев. Эней покидает Дидону, следуя начертаниям своей судьбы - он должен основать Рим; а безутешная Дидона после отплытия Энея бросается в костер. Майковскому Елисею охоту уйти от начальницы Калинкинского работного дома внушает Вакх, и Елисей бежит под шапкой-невидимкой, оставив в спальне начальницы “свои и порты, и камзол”, и начальница, обиженная на Елисея, сжигает его одежду в печке. Здесь пародийный план поэмы Майкова окончательно выходит на поверхность текста:
Как отплыл от сея Дидоны прочь Эней,
Но оная не так, как прежняя, стенала
И с меньшей жалостью Елесю вспоминала:
Она уже о нем и слышать не могла.
Портки его, камзол в печи своей сожгла,
Когда для пирогов она у ней топилась;
И тем подобною Дидоне учинилась (242).
И если вспомнить, кто был прообразом мудрой карфагенской царицы для Петрова - переводчика “Энеиды”, то здесь возникает весьма рискованная параллель: в поэме Майкова Дидоне соответствует сластолюбивая начальница Калинкинского дома: вариация на тему “устарелой кокетки” новиковских журналов.

(Отрывок)

ПЕСНЬ ТРЕТИЯ

Как пламенна гора всходяще солнце блещет,
Кровавые лучи в Средземны волны мещет
И понту бурному как будто говорит,
Что вскоре в воду кровь сраженье претворит.
Кипящие валы при устье брань подъемлют,
Они стремление обоих флотов внемлют;
Белеют паруса турецкие вдали,
Уже встречаются им наши корабли.
Уже геройский дух горит в орлах российских,
Слетаются они с Луной в струях Хииских.
Как страшный некий змий, простершись по валам,
Главой примкнул их флот к Чесмесским берегам;
Другую часть простер до каменистой мели,
Где робкие струй, тесняся, зашумели.
О россы, россы! вам казалося в сей час,
Что в море двигнулась вся Азия на вас,
Что паки вышел Ксеркс на древние Афины;
Но прежней у брегов дождется он судьбины.
В трикраты {*} извившись флот гордый на волнах,
{* Турецкий флот, состоящий из множества
судов, в три ряда был расположен.}
Умел бы ввергнуть мир в отчаянье и в страх;
Обратный в море путь без брани бы трубили,
Когда б другие то, не вы, о россы! были, -
Опасность зримая и множество врагов,
И наших малое количество судов
Ни бодрости сердец, ни славы не лишили;
Геройский жар в сердцах зажгли, не потушили.
Уж солнце к западу кругом земли текло
И тучи мрачные над понтом навлекло,
Дабы сокрыть от глаз волнующеся море,
Которо в страшный ад преобразится вскоре.
Россияне текут к оружиям своим,
Противна медленность, а не сраженье им;
Борей, летая вкруг, в пучине ужас сеет,
Крылами движет он, в российски флаги веет
И, предвещание победы сделав им,
К срацинам страх понес, понес огонь и дым.
Се знак, громовый знак к осаде раздается,
Трикраты раздался, в турецкий флот несется
Тогда от их судов унылый вопль восстал,
И флот их, разделясь, в пучине застонал,
Он пену за собой оставил в ней кроваву,
Предвозвещая им погибель, россам славу.
Как тучи бурные, стремясь друг друга стерть,
Из мрачных недр своих с перуном мещут смерть,
Так флоты, молнией и громом воруженны,
Стеклися, равною отважностью разженны,
Далеко по волнам взыванье раздалось,
Простерла крылья брань, сраженье началось.
Фортуна в облака оттоле улетает,
Там дела для себя она не обретает;
Не требуют ее россияне венца,
Не нужно счастье им - но храбрые сердца,
От них россияне прямого ждут геройства;
Фортуна быть должна богинею спокойства!
Блеснула молния, гром страшный возгремел.
И понт, внимая звук оружий, заревел;
В дыму и в пламени слетелись флоты оба,
Отверзла хладна смерть меж ними двери гроба;
Но смерть ужасная россиян не страшит
И, кажется, от них к врагам с мечом спешит.
Сверкающи огни в водах воспламенились,
И будто в воздухе они остановились,
Толь часто огнь вослед другому успевал,
Из медных челюстей,который воздух рвал!
Явилась в облаках Беллона с звучной славой;
Исторг свой меч, летит к сраженью Марс кровавый;
Багреют вкруг судов кипящие струи.
О брань! погибельны везде следы твои.
Преобразилося пространно море адом,
Покрылись корабли свистящих пулей градом,
Несущи ядра смерть по воздуху гремят,
И гаснет тамо жизнь, куда они летят.
Смерть зрится на судах, и смерть в морской пучине;
Ближайший тамо шаг - поспешный шаг к кончине;
Повсюду вопль и стон, не слышно там речей,
Единый слышен треск, гром пушек, звук мечей.
Текут против врагов полночны Марсы смело,
Едина в них душа, едино зрится тело.
Колико вижу там в сражении людей,
Толико видимо различных мне смертей.
Иный, кончая жизнь, не ропщет насудьбину;
Хоть видит сам себя едину половину,
Лишен обеих ног, еще он восстает,
К его спасению текущим вопиет:
"В покое умирать, друзья, меня оставьте {*};
{* Сии были подлинные слова одного канонера,
у которого ядром обе ноги оторвало.}
Не мне служите вы, отечество прославьте".
Иный, имеючи пронзенну пулей грудь,
Со смертью борется, дерзая славы в путь.
Иный, уже покрыт завесой смертной тени,
С оружием в руках повергся на колени,
И ужас вкруг его свирепствует вотще,
Он, силы истощив, сражается еще.
Иные смертный сон, сомкнув глаза, вкушают,
Но лиц спокойствием живущих утешают.
Иные, на своих оружьях онемев,
Остаточный в лице изображают гнев.
Тот, рану захвати единою рукою,
Разит своих врагов и мещет гром другою.
Иный на корабле чрез край безгласен пал
Явить, что смерти он шага не уступал.
Там руки плавают с кровавыми мечами,
Катятся там главы с потусклыми очами,
Как будто с тем они желали умереть,
Чтоб им на брань еще сквозь смертный мрак воззреть.
Повсюду шум и стон, и понт и небо тмится,
И смерть от кораблей к другим, как вихрь, стремится.
Куда ни обратись, увидишь ад везде;
Отвсюду молний блеск, спасенья нет нигде,
Сгустился воздух весь, земля вдали трепещет,
И в черном вихре смерть, вращая косу, блещет;
И время на крылах коль быстро ни течет,
Еще скорее Марс мечом людей сечет.
Меж страхов таковых, меж молниями плыли
Которы корабли со "Иерархом" {1} были:
Там "Три святителя", там дерзкий "Ростислав";
Со Долгоруким Грейг, в пример Орловых взяв {2},
Венцы приобрели геройскими делами;
Казалось, тени там сразилися с телами,
Которых грозна смерть, ни ужас не страшит.
Тот место захватить убитого спешит;
Другой опасности войны пренебрегает,
Где больше страх разит, туда он прибегает.
Дискордия {3}, в таких ликующа местах,
В груди имея злость, свирепость во устах,
Склокоченны власы и взоры раскаленны,
Дыханье огненно, уста окровавленны,
С улыбкой злобною на брань свирепу зрит;
Но мало для нее пучину кровь багрит:
Не сыта вкруг нее лежащими телами,
С мечом и пламенем летит меж кораблями;
Там груды зрит она поверженных людей,
Но жертва такова мала еще для ней.
Она свой пламенник трясет и возжигает
И грудью на корабль российский налегает;
Отъемля якорь прочь, к турецким кораблям
Рукой "Евстафия" {4} толкнула по валам.
Воспламеняется Гассан {*} свирепством новым,
{* Гассан-бей-паша, предводитель турецкого флота.}
Встречает наш корабль, как вепрь, с лицом суровым.
Постой! к тебе летят Спиридов и Орлов;
Младый герой на все отважности готов.
Едва Гассаново движение приметил,
Подобно как Борей, врага в пучине встретил.
Феодор, брани зря решительны часы,
Имея по челу растрепанны власы,
Текущий пот с лица, трудов изображенье,
Стремится, как на пир, на страшное сраженье;
Сообщников своих объемля, говорит:
"Друзья! теперь на нас три части света зрит {5}.
Себя мы зрелищу вселенный представим,
Умрем или свое отечество прославим!"
С сим словом на корабль турецкий полетел,
Он бросил молнии, сразился, возгремел.
Не действуют уже ни ружья, ни картечи;
Переменяется порядок ратной сечи;
Летящи по волнам друг к другу корабли
Как будто две горы столкнулись на земли;
Движеньем свергнуты с обоих бортов в море,
Теряют воины и жизнь, и вид свой вскоре.
Их сдавленны тела, несомы по струям,
Явили зрелище ужасное очам.
Срацины кроются, срацины вопль пускают!
Но россы их суда баграми привлекают,
От смертных стрел уйти враги вовнутрь бегут,
Герои северны за смертью вслед текут;
Недвижимы в волнах стоят, как будто в поле,
И расстояния уже не видно боле.
Иные, будто бы под ними есть земля,
С высокого в валы низверглись корабля;
Сей новый брани род, в средине волн плывущих,
Конечно, устрашил чудовищ, там живущих!
Рукой за край схватясь, иной разит врага;
Другому жизнь его не столько дорога,
Как честь отечества или монарша слава;
Таких рождаешь ты, Российская держава!
Тогда над турками победу возвестить
Хотел россиянин с кормы их флаг схватить;
Не отнял вдруг его, колико ни старался,
Меж волн и меж небес на воздухе остался.
Он, руки потеряв, его не отпустил,
Всех способов лишен, зубами флаг схватил;
Срацин его мечом во чрево прободает, -
Трепещет, держится, Луну не покидает.
С такою твердостью он храбро воевал,
Доколь на свой корабль со флагом мертв упал.
Тут ратник ратника увидел пред очами;
Сразились копьями, ударились мечами,
Уставили они противу груди грудь,
Разят и грудой тел ко славе стелют путь.
Не успевает ад преисполняться жертвой,
Кто пал там, пал уже не раненый, но мертвый.
Тот в ярости пронзить мечом врага хотел,
Но сам стрелой убит, на месте онемел.
Иной не ведает о ранах попеченья
И только чувствует, что он среди сраженья,
Там вплоть отрубленна с мечом рука падет,
Но сим мечом врагу еще удар дает.
На саблю налетел там воин, штык имея,
И движется по ней достигнуть до злодея.
Как вихрь подъемлется мгновенно от земли,
Так быстро воины на мачты потекли;
Там стрелы их грудей и копья досягают,
Они зажженные орудия свергают.
Горящий пламенем и смертоносный град
Поспешно обращал Гассанов флот назад;
Но тщетно он из рук российских вырывался,
То к берегу спешил, то выше подавался;
Как зверь, запутанный в раставленных сетях,
Иль голубь, у орла биющийся в когтях,
Не может Бей-Гассан от россов отцепиться.
Ах! для чего он в понт сей час не погрузится!
Сберитесь, облака, вкруг дерзких кораблей;
Воздвигни понт, Нептун; Юпитер, дождь пролей!
Ни понт не движется, ни шумный дождь не льется.
Уже спасения нигде не остается.
Внимая между тем отважной брани сей,
Бесстрашно на нее взирает Алексей.
Безвредны россы с ним; не чающим спасаться,
Не смеет смерть до них, не смеет прикасаться;
Нет места для него, летит по всем местам,
Где он - и слава тут; где он - и счастье там;
Минерва сей корабль агидом покрывает {*},
{* На корабле "Трех иерархов" в самом деле
ни один человек во время его сражения не убит,
не ранен, хотя корабль в сильном огне был.}
Громам и молниям не жечь повелевает,
Кидаясь, грозна смерть противников разит,
Но храбрых россиян и смерть сама щадит;
Стенал от ран корабль, но россы невредимы;
Бессмертны войски в нем или непобедимы:
Не устрашает их военная гроза.
Тогда простер Орлов к "Евстафию" глаза,
Турецкий зрит корабль в дыму, в огне, в напасти,
У храбрых россиян почти уже во власти;
На помощь думает к Феодору лететь,
С ним вместе победить иль вместе умереть,
Но важные к тому препятства предлежали
И дружества его стремленье удержали;
Отважность братнину он внутренне винит,
А храбрость юноши в нем сердце веселит;
Он смотрит... пламень вдруг "Евстафия" объемлет;
Вздрогнуло сердце в нем, он вопль и громы внемлет;
Поколебалося и море и земля.
Взглянул на сей корабль - но нет уж корабля!
И брата больше нет! Удары раздаются.
Там части корабля волной морской несутся,
Покрылся облаком кровавым горизонт,
Казалось, падают из тучи люди в понт, -
Какое зрелище герою, другу, брату!
Он вдруг восчувствовал невозвратиму трату!
"Погиб, любезный брат! погиб ты!" - вопиет;
И те слова твердя, беспамятен падет.
Не знаю лучшего печали сей примера,
Сей грусти, жалоб сих, как в песнях у Гомера;
В таком отчаяньи был храбрый Ахиллес,
Как Антилох к нему плачевну весть принес,
Что рок, плачевный рок с Патроклом совершился;
Несчастный друг его всех чувств тогда лишился,
И только сам себя лишь начал познавать,
Коль можно чувствами отчаянье назвать,
Повергся, возрыдав, герой на землю хладну
И грудь к ней приложил, грудь томну, безотрадну,
Со прахом белые власы свои смешал,
Зеленую траву слезами орошал;
Искал оружия, просил у предстоящих,
Для пресечения мучений, дух томящих.
Великою душой и мужеством таков,
Но тверже во своем отчаяньи Орлов;
Познав, что брата слез поток не воскрешает,
Отмщать за братню смерть срацинам поспешает;
Он видит вкруг себя стоящи дружбу, честь,
Родство, отечество, на праведную месть
Геройский дух его ко подвигу зовущих,
"Проснись, Орлов! и мсти за брата!" - вопиющих.
Как страшный, отходя от человека, сон
Еще крутит его и извлекает стон, -
Так, скорбию своей Орлов обремененный,
Подвигся храбростью и местью распаленный;
На власть небесную устами он роптал,
Но сердцем божеский он промысл почитал;
"Пойдем, друзья мои! - вещает предстоящим, -
Ударим вслед врагам, от нас уйти хотящим,
Злодеев истребить - геройский подвиг есть!
Исполнить то велят Россия нам и честь;
Нам кровь, текущая с кипящими струями,
Феодорова тень, виясь над кораблями,
Друзья вещают нам, которых мы не зрим,
Что страждут души их, коль мы не отомстим!
За флотом сих убийц мы свой корабль направим,
Умрем или отмстим, отечество прославим!"
Уже на парусах корабль его бежал,
Уже он мыслями злодеев поражал.
Таков был Александр, когда он через стену
Один перескочил к индейцам в Малиену,
Один с мечом напал на множество врагов {6};
Тогда-то прямо был герой в числе богов.
Подобен храбростью герою таковому,
Орлов летел вослед с перуном бею злому.
Хотя б против него всех вызвал Зевс богов,
Пошел бы против них без робости Орлов;
Он камни страшные и мели презирает
И флоту росскому дверь славы отворяет.
В то время легкие турецки корабли
В залив, как в нору змей, поспешно потекли;
Оставили во власть нам кровь свою и море.
Постойте, варвары, мы вас достигнем вскоре!
Постой и ты в волнах, постой, о храбрый муж!
Не должно тяготить тоске великих душ;
Дни брата твоего не скоро пресекутся:
Любовь сама о нем и грозный Марс пекутся.
Беллона пламенник не скоро потуш_и_т,
Но скоро у тебя ток слезный осушит {7}.
Ты мщением теперь против срацин пылаешь,
Но будешь сожалеть о том, чего желаешь;
Не жаждешь крови ты злодея своего,
Спокойства жаждешь ты отечества всего;
Через победы нам драгого ищешь мира.
Дождись его и пой, моя усердна лира! 1

1 1 На корабле "Три иерарха", которым командовал адмирал С. К. Грейг, находился главнокомандующий русским флотом А. Г. Орлов.
2 Ю. В. Долгоруков (Долгорукий) - командир "Ростислава"; в походе
русского флота и Чесменском бою участвовал брат Алексея Орлова - Федор.
3 Дискордия - олицетворение раздора, распри.
4 Корабль "Святой Евстафий Плакида" под командованием адмирала Г. А. Спиридова, на котором сражался Ф. Г. Орлов, взял на абордаж и почти захватил флагманский корабль турок; однако упавшая с горевшего турецкого корабля мачта подожгла русский корабль, и "Евстафий" взорвался вместе с турецким флагманом.
5 Европа, Азия и Африка, окружающие Средиземное море.
6 Во время штурма в 326 г. до н. э. индийского города Малиены
Александр Македонский первым преодолел стену крепости.
7 В следующей песне поэмы повествуется о том, как Алексей Орлов получил известие о спасении Федора, и рассказывается о радостном свидании братьев.

Чесмесский бой. Во время русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Россия не имела еще флота на Черном море, и для поддержки сухопутной армии русские корабли совершили переход из Балтийского в Средиземное море и открыли военные действия в Греческом архипелаге (группа многочисленных островов, находящаяся в Эгейском море, между Грецией и Малой Азией). 24 июня 1770 г. русский флот под командованием А. Г. Орлова нанес поражение турецкому в Хиосском проливе (это сражение описано в третьей песне поэмы). Турецкий флот укрылся в Чесменской бухте я был здесь почти полностью уничтожен в сражении, происшедшем 26 июня: турки потеряли в этом бою более 60 кораблей и 10 000 человек, у русских же было убито всего 11 человек (эта битва описана в последней, пятой песне поэмы). Подчеркивая, что его произведение точно соответствует реальным событиям, Херасков писал в одном из примечаний к первой песне: "Покорение Архипелага всему свету известно; храбрость наших героев всякие похвалы превосходит; и должно один раз для всего сочинения моего сказать, что все в нем написанное есть живая истина, исключая стихотворных украшений, которые всякий благоразумный читатель легко отличить может. Весь остаток расположен по точным известиям, полученным из самых вернейших рук, и по самым словам, которые сочинитель счастие имел слышать от воспеваемых им героев".

у стихотворения ЧЕСМЕССКИЙ БОЙ аудио записей пока нет...

Алексей Разоренов, основатель ИГ «Кросс-Медиа», Фото: rospres.com

Скандал в Санкт-Петербурге: PR-агентство «Кросс-Медиа» обвинили в том, что оно занимается информационным рэкетом. Компания грязно отрабатывает заказы застройщиков, используя продажных общественников, заявил известный петербургский активист-градозащитник. Параллельно развивается еще одна громкая история, в которой также прослеживается присутствие «Кросс-Медиа».

17 июля акция градозащитной группы «Эра» по передаче петиции против реконструкции квартала на перекрестке улиц Курская и Воронежская (проект компании «БФА Девелопмент») губернатору Георгию Полтавченко закончилась скандалом, сообщает ресурс Delovoe.TV. Руководитель «Эры» Алексей Ярэма заявил, что другое градозащитное движение - «Живой город», активистом которого он был прежде, - отрабатывает заказы по дискредитации компаний, занимающихся инвестициями в строительство.

Отвечая на вопрос, есть ли какая-то заинтересованность у представителей группы «Эра», Ярэма ответил: «Такая заинтересованность есть, только не у нашей организации, а у других. В частности у «Живого города», который, как известно, спонсируется холдингом «Кросс-медиа» и отрабатывает заказы по дискредитации инвесторов. Мы не имеем никакого отношения к этой организации».

Алексей Ярэма не первый раз высказывает свое негативное отношение к градозащитной группе «Живой город». Еще в мае 2010 года в интервью, озаглавленном «Градозащитное движение в Петербурге поражено коррупцией» , он заявлял, что прежде в городе существовало «порядка десятка градозащитных организаций с разной специализацией, в то время как сейчас их «всего две» - «ЭРА» и «Живой город». Причем вторую он обозначил так: «организация очень специфическая, сильно ангажированная, находящаяся в информационной и финансовой зависимости от холдинга Алексея Разоренова «Кросс-медиа», он же «Медиа.С-Пб». Данная структура контролирует петербургскую «Новую газету», Закс.ру, Лениздат.ру, Горзаказ.орг и другие ресурсы».

Сам Ярэма прежде состоял как раз в «Живом городе». «В 2006-07 году это было движение людей, которые искренне болели за судьбу города, за сохранение культурного наследия и так далее. Поэтому я туда и вступил. Постепенно ситуация менялась», - заявил он. Он добавил, что «определяющее влияние «Кросс-медиа»/»Медиа.С-Пб» не было секретом», но впоследствии все стало намного экстремальнее. «Если раньше мы могли говорить о том, что «Кросс-медиа» с помощью «Живого города» реализует ряд своих задач (например, по компании RBI), то не возникало и особых возражений. Потому что действительно строить высотку в Лопухинском саду нельзя, действительно были массовые протесты общественности на Комендантском, 40 - строить там соответственно тоже нельзя. А в данном случае (речь идет о ситуации вокруг дачи Гаусвальд - деревянного особняка на Каменном острове, памятнике архитектуры местного значения - прим.ред.) «Спецпроектреставрация» и «Кросс-медиа» Разоренова через «Живой город» сыграли совсем экстремально. Они попытались не воспрепятствовать реализации какого-то проекта, а, наоборот, его пролоббировать, причем с потерей конкретного памятника», - заявил Ярэма.

«История была достаточно длинная. Сначала в условиях полного закрытия информации по даче Гаусвальд на ресурсах «Кросс-медиа»/»Медиа.С-Пб» в июне прошлого года к нам начали обращаться представители «Живого города» с целью перехватить роль заказчика не независимую экспертизу. То есть им было дано указание перетащить этот знаковый проект под эгиду «Живого города». Мы отказывали им четыре раза. После чего «ЖГ» попытался вписаться в это дело с другой стороны. Они начали собирать средства на независимую экспертизу. В результате фактически мы на данный момент имеем факт мошенничества, присвоения средств, которые они якобы собираются кому-то вернуть (хотя по большей части это технически невозможно). С другой стороны они открыто поддержали позицию властей - КГИОП и администрации, ангажированную позицию экспертов фоминского института и самого собственника дачи, который заинтересован в ее сносе».

Пиар и дети

Параллельно в Петербурге разворачивается другой громкий скандал, в котором также прослеживается присутствие «Кросс-Медиа». 12 июля сайт «Эха Петербурга» со ссылкой на запись блогера fortunka от 6 июля, которая в свою очередь ссылается на информацию с форума littleone.ru от 5 июля, написал об ужасной ситуации в детском лагере «Юность» в Рощино (Ленинградская область).

В сообщении на форуме говорилось о том, что воспитанникам детского дома, размещенным в лагере, нужна помощь. «Сейчас они находятся в лагере Юность в Рощино Ленобласти, и условия, в которых они содержатся - просто катастрофические... Большинство детей истощены, они кидаются на привезенные волонтерами угощения, но совершенно очевидно, что им нужна не клубника и конфеты, а просто еда! Дети голодные!!! Семилетний Саша попросил на день рождения подарить ему колбасу...» - сообщалось на форуме.

История получила продолжение и получила широкое освещение в прессе. В лагерь приехал проверяющий от омбудсмена Павла Астахова, а также сотрудники полиции и прокуратуры. По итогам проверки Павел Астахов написал 15 постов в своем Twitter, сообщая, что полученную информацию он намерен направить главному санитарному врачу РФ Геннадию Онищенко, пишет «Коммерсант». Руководство лагеря отрицает все предъявленные претензии и считает волну проверок спланированной акцией.

А 16 июля, то есть, когда скандал вокруг лагеря стремительно разгорался, питерские СМИ якобы получили анонимную рассылку. В тексте говорилось о том, что с детьми, которые отдыхают в лагере, все в порядке, а все дело в том, что некие застройщики положили глаз на территорию лагеря, прямо за забором которого стоит роскошный коттеджный поселок. В анонимке сообщается, что скандал вокруг лагеря подняли под видом волонтеров сотрудники PR-агентства Алексея Разоренова «Кросс-Медиа». Цель же всего этого шума, по утверждению авторов анонимной рассылки, закрыть лагерь, чтобы иметь возможность застроить территорию.

Уже на следующий день, 17 июля тот самый ресурс «Закс.ру», который, по утверждению Алексея Ярэмы, финансируется «Кросс-Медиа», выступил со

Алексей Ермилович Разорёнов

Дата рождения
Место рождения	Малое Уварово , Коломенский уезд , Московская губерния
Дата смерти	22 января (1891-01-22 )
Место смерти	Москва , Российская империя
Гражданство (подданство)
Род деятельности	поэт
Язык произведений	русский

Биография

Об Алексее Разорёнове известно крайне мало. Происходил из крестьян. Нигде не учился, был самоучкой, «научился у приходского пономаря начаткам грамоты по псалтири, - чем и закончилось все его образование. Был сначала приказчиком, потом лакеем, актером, разносчиком и затем открыл в Москве собственную мелочную овощную лавочку, в которой и торговал около тридцати лет». Эта лавочка стала своеобразным литературным клубом, где собирались в основном поэты-самоучки.

Очевидно, предпринимательство мало интересовало поэта. Он «содержал мелочную лавочку в Москве , где, за прилавком, и написана большая часть его произведений». «Саратовский Листок» 1891, № 25, автор А. К-ский, писал в некрологе, посвященном А. Е. Разоренову («Памяти незаметного человека»): «В высшей степени оригинально было видеть старика-лавочника в длиннополом (московском) полукафтане, декламирующего из-за прилавка целые монологи из „Гамлета“, „Короля Лира“, „Ляпунова“, „Скопина-Шуйского“, „Велизария“ и других пьес и с чисто юношеским увлечением произносившего наизусть любимые места из „Демона“, „Евгения Онегина“, „Бориса Годунова“ и „Громобоя“…».

«Вся жизнь моя, - пишет Разоренов в автобиографии, - прошла в тяжелой борьбе за существование, среди нужды, лишений, тьмы невежества и людей, умом убогих. Писательские стремления пробудились во мне очень рано, но большинству первых моих опытов не суждено было увидеть печати. Писал много, печатал мало» .

Похоронен Алексей Разорёнов в Москве, на Ваганьковом кладбище .

Творчество

Стихотворения Раззоренова публиковались во многих периодических изданиях: «Грамоте», «Воскресном досуге», «Иллюстрированной газете», «Иллюстрированной неделе», «Неделе», «Радуге», «Новостях Дня», «Русском Курьере» и др. Года за два перед смертью Раззоренов собрал свои стихотворения и приготовил их для издания отдельным сборником, куда должна была войти большая поэма из народного быта. Но издание не состоялось. При его жизни был опубликован сборник, изданный И. З. Суриковым при помощи его музыкально-литературного кружка .

Не брани меня, родная

Среди стихов, дошедших до нашего времени, самое известное - «Не брани меня, родная…», ставшее романсом, музыку к которому в 1857 году написал композитор и пианист А. Дюбюк .

Стихотворение было сочинено в Казани в 1850-х годах, в печати впервые появилась вскоре по смерти поэта в 1891 году, в сборнике стихотворений московских поэтов-самоучек: «Родные звуки» (вып. II). «Народный Голос» 1887, № 115; «День» 1891, № 947 .

Но существует мнение, что стихотворение написано несколько раньше, ещё в 1840-х годах в Казани для бенефиса московской актрисы , там же называется имя актрисы - Н. В. Самойлова , которая на самом деле была не московской актрисой, а петербургской, что, по всей видимости, для провинциальной публики не имело значения), но, как сообщается там же дальше, 1850-х годов стихотворение стало известно из песенных сборников как «песня московских цыган». Первый автор музыки к стихотворению, звучавшему в казанском спектакле, неизвестен. Но первой исполнительницей, скорее всего, действительно была очень известная актриса своего времени Надежда Васильевна Самойлова. «Пьеса, а особенно песня Разоренова, имела огромный успех. На другой день песня „Не брани меня, родная…“ распевалась по всей Казани - начиная с великосветских салонов и кончая лачугами пригорода, фабриками и заводами»

Биография

Похоронен Алексей Разорёнов в Москве, на Ваганьковом кладбище .

Творчество

По воспоминаниям И. А. Белоусова, Разоренов в 1840-е годы «писал… песни в народном духе, которые нравились его сослуживцам». .

Не брани меня, родная

Но существует мнение, что стихотворение написано несколько раньше, еще в 1840-х годах в Казани для бенефиса московской актрисы , там же называется имя актрисы - Н. В. Самойлова , которая на самом деле была не московской актрисой, а петербургской, что, по всей видимости, для провинциальной публики не имело значения), но, как сообщается там же дальше, 1850-х годов стихотворение стало известно из песенных сборников как «песня московских цыган». Первый автор музыки к стихотворению, звучавшему в казанском спектакле, неизвестен. Но первой исполнительницей, скорее всего, действительно была очень известная актриса своего времени Надежда Васильевна Самойлова. «Пьеса, а особенно песня Разоренова, имела огромный успех. На другой день песня „Не брани меня, родная…“ распевалась по всей Казани - начиная с великосветских салонов и кончая лачугами пригорода, фабриками и заводами» . В 1857 году стихи увидел композитор Александр Иванович Дюбюк и положил их на музыку, так появился известный романс. Кроме того, музыку к этому же стихотворению сочиняли и другие музыканты: Ф. Бюхнер , Денисова. Однако из всех музыкальных трактовок самым известным стал романс на музыку Дюбюка.

ПЕСНЯ Не брани меня, родная, Что я так люблю его. Скучно, скучно, дорогая, Жить одной мне без него. Я не знаю, что такое Вдруг случилося со мной, Что так бьется ретивое И терзается тоской. Всё оно во мне изныло, Вся горю я как огнем, Всё немило мне, постыло, Всё страдаю я по нем. Мне не надобны наряды И богатства всей земли… Кудри молодца и взгляды Сердце бедное зажгли… Сжалься, сжалься же, родная, Перестань меня бранить. Знать, судьба моя такая - Я должна его любить!

Среди исполнителей романса: Надежда Обухова , Алла Пугачёва , Дарья Алексеевская, Лидия Мясникова.